Елена Мейсак - Разбитая гитара. Книга 2

• Название: Разбитая гитара. Книга 2
• Автор: Елена Мейсак
• Жанр: Иностранный детектив

«Разбитая гитара. Книга 2». Загадочные преступления продолжаются. Героиня пытается вычислить преступника, но психопат на шаг впереди. Удастся ли ей выбраться из смертельной ловушки или победит безумец? Удивительные лабиринты сюжета, перипетии судеб героев, нескончаемые загадки и зловещие события увлекут читателя в таинственный мир романа.

---

– Не поверите, но я вас о том же спросить хотел – он улыбался.

– У меня все гораздо прозаичнее. Камчатка – одно из немногих мест, где я могу столь свободно разгуливать, не будучи замеченной журналистами.

– И, правда, за последние годы о вас ничего не было слышно. Как исчезли вы тогда, после той скандальной телепередачи, так словно в воду канули. Поговаривали, что вы опять изменили имя и уехали в Мексику. Ну, или что-то вроде того.

– На самом деле, это похоже на правду. За эти три года я много где побывала. Но самое главное – годичная переподготовка в армии Патонга. Это было гвоздем программы.

– Раз уж мы с вами в третий раз встречаемся при столь загадочных обстоятельствах, может быть, нам стоит познакомиться, как нормальным людям? Я имею в виду, не примете ли вы мое приглашение поужинать?

– Скажите, а загранпаспорт у вас с собой? – ее слова, на первый взгляд, звучали невпопад.

– А зачем это? – все также невпопад спросил он.

– Хочу проверить, насколько вы способны поддаться духу авантюризма. У меня в аэропорту Петропа… Петропавловск… в Елизово стоит одно транспортное средство, на котором я собираюсь совершить небольшое путешествие в Марсель. Давно не была дома, соскучилась по сыну и по родным.

Помолчав немного, она спросила:

– Не составите ли вы мне компанию?

* * *

– Сестренка, как я счастлив, что ты, наконец, вернулась! – Люк весь светился от радости.

– Господин Подольский, позвольте вам представить моего брата Люка.

Подольский остался на ужин и весь вечер протанцевал с Амирой. Во время ужина разговаривали о России, о переменах, произошедших за эти годы, о том, отразится ли мировой кризис на ее экономике, и о многом другом.

– Чем вы сейчас занимаетесь, ваше высочество? – спросил Подольский.

– Я прошу вас, давайте обойдемся без высочества – голос Амиры выражал легкую досаду.

– Договорились. Но и вы меня тогда будете вынуждены называть не господин Подольский, а просто Дмитрий, как это делают все мои друзья.

– Намекаете на то, что мы друзья?

– Вроде бы, как – ответил Подольский. – Так чем вы сейчас занимаетесь?

– Разными, совершенно разными вещами. В офисе не работаю, если вы об этом. Все свое время отдаю поискам себя. Ну и еще кое-чем занимаюсь, – добавила она после небольшой паузы.

– Наслышан про ваш высокочастотный прибор. Настоящий подарок для криминалистов.

– Спасибо.

– И еще вы вроде бы работали над каким-то поглотителем шума, да?

– С подавителем, к сожалению, так ничего и не выходит. Постоянно нахожу в нем какие-то дыры. В закрытом помещении он работает нормально, а в открытом пространстве и начинаются все проблемы. Чуть стоит поменяться влажности и все, прибор начинает пропускать звук.

– Но, постойте, зачем вам открытое пространство? – Подольский был удивлен.

– Так за этим и нужен этот прибор, чтобы снижать шум на больших расстояниях. Для того, чтобы подавлять звук электрогитары в комнате, это было бы слишком шикарно. Допустим, вам нужно подавлять шум точечно, но механические поглотители по эстетическим соображениям вы устанавливать не хотите. Ну, или если у вас нет возможности ставить защитные экраны! Только представьте, что вам хочется провести рок-концерт, скажем, на площади старого европейского города. Или, нет! Представьте, что вам предстоит провести автомобильную гонку! Или построить взлетную площадку для вертолета прямо в соседнем дворе. Или целый аэропорт! – Амира говорила с таким энтузиазмом, что Подольский невольно залюбовался ей.

Ее темно-карие, почти что черные глаза словно бы брызгали горячим мазутом, в котором плясали маленькие бесенята. Вот, вроде бы еще минуту назад такая сдержанная и спокойная, сейчас она представляла собой оголенный провод, сгусток энергии, фейерверк эмоций отражался на ее лице, и, казалось бы, она не слышала никого вокруг.

– Собираетесь ли вы вернуться в Россию? – голос Подольского вернул ее на грешную землю.

– Теперь, когда прошло столько времени, меня ничего с ней особо не связывает, поэтому, скорее всего, этот этап моей жизни завершен. Наш офис перестали финансировать, а онкологический центр справляется и без меня.

– Но вы же не продали дом? А значит, в глубине души вы все-таки надеетесь вернуться, – предположил ее собеседник.

Амира оставила этот вопрос без ответа. Подольского многое в ней удивляло и заставляло задуматься. Во-первых, то, что она постоянно отвечала уклончиво или вовсе предпочитала не отвечать ничего. Во-вторых, то, что она очень редко смеялась и даже улыбалась.

И, наконец, что несмотря на то, что стол в их доме буквально ломился от разнообразия самых дорогих закусок и напитков, а уж Подольский-то знал в этом толк, ни Амира, ни Люк не притронулись практически ни к чему.

Алкоголя они не выпили ни рюмки. Амира только слегка покрутила свой бокал красного вина, и поставила его обратно. Непонятно было вообще, как эти люди развлекались.

Тем не менее, не в привычках Подольского было отступать, и через некоторое время он, слегка подогретый почти целой бутылкой «Шато Петрюс» 1988 года, вновь начал расспрашивать Амиру о ее планах.

– Завтра мы с Люком вылетаем в Боснию, – сказала Амира. – Если хотите, вы можете поехать с нами, и тогда сами все увидите.

Сказано – сделано. На следующее утро в аэропорту их ждал самолет. Настроение у всех было боевым.

Амира что-то обсуждала с Подольским и, казалось, была полностью поглощена беседой. Ей было интересно с ним. Этот человек сделал себя сам, а таких людей Амира если уж не любила, то до безграничности уважала.

Свое состояние Подольский сколотил в годы перестройки. Само по себе слово «перестройка» вызывало у Амиры живой интерес. Она прожила в России пять лет, ее прадед был русским, у нее когда-то был российский паспорт, и она считала, что со спокойной совестью может называть русской и себя.

Но перестройка была для нее чем-то из области terra incognita, дразнящим и загадочным. В то время она была еще слишком молода, чтобы интересоваться политикой и экономикой других стран, а теперь все, что так или иначе было связано с неизведанным, манило ее, словно магнит.

Подольский, как и многие в то время, брался за любую работу: разгружал вагоны, мотался челноком в Китай и Польшу, стоял на рынке, торгуя модными тряпками, да чего он только ни делал, пока в один прекрасный день не вложил купленные почти за бесценок ваучеры в один загнивающий завод в Подмосковье. На заводе половина мощностей простаивали, персонал уже несколько лет получал зарплату продукцией, и все пришло в полнейший упадок.

И именно он, Подольский, поднял полумертвое предприятие с колен, превратив его в преуспевающий бизнес, именно он. Потом он стал приобретать объекты недвижимости и перепродавать их, потом создал свою девелоперскую компанию и, наконец, стал таким, каким его все знали сегодня.

Амира слушала его с неподдельным восхищением. В обществе своего компаньона она чувствовала себя довольно особенно. Размер их капиталов был примерно одинаковым, но рядом с Подольским она чувствовала себя дошкольницей.

В отличие от удачливого русского бизнесмена, вынужденного в детстве и юности считать каждую копейку, она родилась в роскоши, которая была для нее естественной. Все эти частные самолеты, приемы, коллекционные вина и одежда от лучших портных, которые в кругу Подольского считались атрибутами успеха и достижений, были для нее самим собой разумеющимся.

По законам Кастании она также была наследницей части имущества семьи Оливера. Значительную часть этого состояния унаследует Эстебан, которому рано или поздно придется взять бразды правления страной на себя, когда это не сможет делать Массимо Оливера, ведь Анхель был единственным сыном князя, и после гибели молодого наследника все его права и обязанности переходили к внуку.

Каждый раз, когда Амира думала об этом, ее мысли становились печальными. Она знала, что никогда не вернется жить в Кастанию. Это было просто выше ее сил. Каждая кочка на дороге, каждый вздох на этой земле напоминал ей об Анхеле, и это было невыносимо больно, больно даже сейчас.

Однако ее сын, являясь полноправным наследником, должен будет однажды туда переехать, и они расстанутся. Ей становилось грустно от этой мысли. Но таковы были правила. С того момента, как тебе повезло стать членом королевской семьи, на тебя возлагается огромная ответственность, и себе ты принадлежишь лишь отчасти.

Поэтому ей как-то придется смириться с тем, что она родила Эстебана не для того, чтобы он принадлежал ей, и даже не для того, чтобы он прожил свою жизнь, как хотел. Она родила его для того, чтобы он исполнил свой долг перед своей страной, в память о своем отце.

Конечно, у Эстебана всегда оставалось право отречения. Тогда он будет жить во Франции или любом месте, котором пожелает, да хоть в России. Престол в этом случае перейдет к каким-то дальним родственникам Массимо Оливера.