Вадим Пряхин - В калейдоскопе событий (сборник)

• Название: В калейдоскопе событий (сборник)
• Автор: Вадим Пряхин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906916-58-7

Книга содержит три разных жанра: трагикомедия, повесть и рассказы.

В пьесе «Матильда Бумс» довольно трудно различить, в каких жизненных ситуациях главная героиня участвует реально, а какие лишь привиделись ей во сне. Однако везде она мучительно ищет выход из, казалось бы, безвыходных положений…

Повесть «Человек из камеры хранения» уводит к событиям конца 80-х годов прошлого столетия. Главный герой поставил перед собой цель – стать писателем. Он настойчиво идёт к этой цели, неожиданно получает полную поддержку и встречает свою первую любовь…

Рассказы посвящены непростой жизни творческого человека в условиях капитализма и рыночной экономики.

---

– Да, заманчиво, конечно, стать настоящим писателем. Появится возможность ездить в творческие командировки, встречаться с интересными людьми и набираться свежих впечатлений… Что же касается моей нынешней работы, то она мне очень по душе и даже здорово меня выручает. Во-первых, я всё время на людях и могу за ними наблюдать, создавать различные образы и обобщать свои впечатления. Во-вторых, врачи советовали мне как можно меньше сидеть, больше двигаться и получать различную мышечную нагрузку. В-третьих…

– Да, что же в-третьих? Интересно узнать! – перебила я его.

– В-третьих, я, конечно же, не могу не замечать, что очень многие интересуются, почему я торчу в камере хранения. И все они мне сочувствуют, если не сказать – жалеют меня. Но не надо меня жалеть! Ведь я имею возможность наблюдать за людьми, не опасаясь, что кто-то будет меня стесняться и утратит искренность и непосредственность при общении со мной. Хоть я и контактирую с клиентами, только когда принимаю или выдаю им сумки, дипломаты, портфели. Кроме всего прочего, здесь у меня достаточно времени, чтобы поразмыслить о жизни, пофилософствовать, помечтать… И последнее – мне осталось учиться в институте около двух лет. Поэтому для меня сейчас не столь важно, где и кем работать. Лишь бы хватило денег на пропитание.

– А о чём, если не секрет, ваша новая повесть?

– Пока могу сказать только, что она будет продолжением моей первой работы. Но давайте сразу договоримся, Ольга Максимовна, что я принесу её и отдам на ваш суд дней через десять. Тогда вам и будет всё ясно и понятно.

– Ну что ж, договорились! А сейчас я с вами попрощаюсь – я уже почти дома…

– Всего доброго, Ольга Максимовна, – ответил Станислав и быстро пошёл к выходу из парка.

А я продолжала свой путь со смешанными чувствами. Мне было снова прямо-таки до слёз жалко самоё себя за неудавшуюся личную жизнь. И в то же время меня не покидала надежда, точнее смутная догадка, что Станислава что-то безудержно влечёт ко мне. Мне очень хотелось верить, что он хоть на какое-то время скрасит мою обыденную, серую действительность.

Вместе с тем я очень остро ощущала, что с каждым днём мне становится всё более и более необходимо видеть его и слышать его голос… Ведь он для меня был как бы идеалом мужчины, созданным моим воображением. И потому я сетовала на судьбу, что мы встретились так поздно.

При этом разница в десять лет, наверное, даёт мне основание испытывать к нему скорее материнские чувства. А пора любви для меня, судя по всему, уже прошла. И на красивых мужчин я должна смотреть теперь лишь как на произведения искусства и природы, причём они у меня теперь уже не на первом (как в юности и молодости) месте.

И даже не на втором, и не на третьем… Следовательно, я должна испытывать к Станиславу лишь платоническую материнскую любовь!

Но ведь я могу ему помочь стать хорошим писателем и поддержать его в трудную минуту. Это теперь моя святая обязанность и моё предназначение на всю оставшуюся жизнь…

Тем более что я надеюсь увидеть в ЕГО творчестве и воплощение СВОИХ так и не сбывшихся надежд…

Его выбор пал на меня!

И вот передо мной лежит ещё не распечатанный объёмистый конверт с новой повестью Станислава. Я быстро вскрыла его и некоторое время не решалась приступить к чтению – меня охватило непонятное волнение. Я встала и начала ходить по комнате взад-вперёд, заложив руки за спину. Мне вдруг очень захотелось отгадать, о чём он пишет.

И вдруг меня пронзила мысль: «Если это продолжение той, первой повести, значит, она снова обо мне. Сейчас проверим, насколько хорошо у меня развита интуиция!»

Теперь уже быстро и уверенно я подошла к столу, взяла рукопись и села в кресло. И с этой минуты забыла обо всём на свете.

Часа через два я снова стала делать челночные переходы по ковровой дорожке. Но на сей раз этого метания по комнате для меня было мало. Я накинула на плечи плащ на случай дождя и опрометью выскочила из дома. Мне сейчас было всё равно, куда идти. Главное – чтобы никто не мешал думать, анализировать. И как всегда в таких случаях, я инстинктивно пошла по тихой безлюдной улочке, ведущей к парку.

Как я и предполагала, повесть снова была обо мне или о моём двойнике, созданном воображением Станислава. Но теперь это был скорее роман, чем повесть, и в нём обе части органично сливались воедино. Не было и в помине никаких следов шва, которые частенько бывают у начинающих литераторов, когда они стыкуют совершенно автономные произведения, написанные в разное время.

Прочитав это новое произведение Станислава, я не только узнала, как складываются сейчас взаимоотношения Светы, Люси и Саши со Станиславом – об этом меня подробно и регулярно информировала по телефону Света; главное было совсем в другом: он самым подробнейшим образом рассказал, что будет дальше.

Из его повествования получалось, что между Светой и Люсей произойдёт острое соперничество. А точнее, эта борьба между сёстрами уже шла наяву, а не только в произведении Станислава. Ведь они с самого первого дня были в него страстно влюблены. Правда, проявлялось это чувство по-разному. Света не скрывала своей любви и старалась привлечь его к себе весёлым нравом, модной одеждой, всегда восторженным и тёплым взглядом, если не сказать заискиванием перед ним. Люся же, наоборот, держалась и одевалась предельно скромно и вслух никогда не выражала своих чувств и эмоций. В то же время были моменты, когда Станислав ловил на себе её задумчиво-лукавый взгляд. И тогда ему казалось, что она, подобно рентгену, видит его насквозь и как бы раздевает своим взглядом.

Однако выбор молодого человека пал не на Свету и даже не на Люсю, а… на МЕНЯ. И он, продолжая читать мои мысли и грёзы, описывал нашу взаимную любовь с такой художественной силой и страстью, что у меня мучительно сжималось сердце всякий раз, как об этом шла речь в романе. Приходится, правда, отметить, что Станислав в своём произведении свёл нашу разницу в возрасте до пяти лет. А может, я и выглядела для него всегда моложе своего возраста? Не знаю… Но одно было теперь для меня совершенно ясно: он далеко не сразу выбрал такую оригинальную форму признания в любви. Видимо, он долго пытался преодолеть своё чувство ко мне. Ибо он понимал, что знаем мы друг друга пока не очень хорошо, что у нас существенная разница в годах, что было бы пределом наивности для парня из камеры хранения рассчитывать на взаимность известной писательницы. И потому, опасаясь моего отказа при очной встрече, он мастерски раскрыл свои чувства в романе. При этом ждал теперь не только рецензии на свою рукопись, но и ответа на главный вопрос – люблю ли я его?

И теперь я была почти на сто процентов убеждена в том, что Станислав будет ожидать лишь моего письменного ответа, будет избегать встречи со мной, а следовательно, навсегда уйдёт из камеры хранения…

Бегство от любви

На следующий день я не шла, а прямо-таки летела в библиотеку сломя голову. В камере хранения уже стояла пожилая полная женщина. Когда я спросила о Станиславе, она молча передала мне сложенную вчетверо записку. Я медленно развернула её. В записке был указан лишь его новый почтовый адрес: «Что же мне теперь делать с его рукописью? Выслать по указанному адресу? Но ведь он туда, видимо, ещё не приехал…»

Я ещё раз прочла записку. Станислав просил писать ему в Свердловскую область; название указанного города или посёлка мне ни о чём не говорило. Я даже не вполне была уверена, что он есть на карте. «Да и зачем мне торопиться с отправкой рукописи? – вдруг подумалось мне. – Пусть полежит пока у меня». Ведь в первый момент рукопись подействовала на меня ошеломляюще. Теперь нужно какое-то время, чтобы я могла прийти в себя и хоть немного успокоиться.

Итак, теперь я уже не смогу узнать от самого Станислава, как ему стали известны обо мне такие интимные психологические и физиологические подробности. Ведь не может же быть, что буквально всё, что показано в романе, является чистым вымыслом – плодом буйного воображения автора? Уж слишком много невероятных совпадений у лирической героини со мной! Да и потом, какое мне до всего этого дело, в конце концов? Что-то я стала в последнее время проявлять чрезмерное любопытство к тому, что меня не касается – мало ли бывает в жизни совпадений у каждого человека?

И как всё-таки хорошо, что моё рабочее место здесь, дома! Свободный режим – это мечта многих и многих людей. Но пока что далеко не все представители даже и творческих профессий имеют такую счастливую возможность. Было время, когда мне казалось, что стоит только вступить в Союз писателей, и сразу же всё образуется и встанет на свои места – у меня будет масса свободного времени, которого мне всегда не хватало. А стало быть, можно будет строчить повесть за повестью, роман за романом…

Однако всё оказалось не так просто. Да, действительно, появилась счастливая возможность писать когда угодно и о чём угодно. Но этого для творчества совершенно не достаточно. Ибо всё то сырьё в виде дневников и разрозненных беспорядочных записей, которые я копила многие годы, оказалось совершенно непригодным для будущих моих книг. Из-под пера выходили какие-то вымученные серые и банальные строки, лишённые живой мысли и сколько-нибудь интересного забавного или драматического сюжета. Видно, не успела я ещё набраться сочных и достоверных впечатлений, вычленить из жизни наиболее интересные для читателя события. А додумать, досообразить то, что не смогла взять из жизни, оказалось слишком сложным делом. Я бы даже сказала, непосильным для меня. Может быть, и не хватило природного таланта…