А. Гасанов - Про это самое. сборник рассказов №-9

• Название: Про это самое. сборник рассказов №-9
• Автор: А. Гасанов
• Жанр: Русское современное

Очередной сборник небольших историй о жизни, про жизнь и за жизнь. Неплохое чтиво для поездки в поезде, или просто скоротать время.

---

– Чушь это всё, господа! Нонсенс!..

И мы всей бригадой полностью согласны, что, мол, «нонсенс», а если по-мягче выразиться – мол, слегка заливает наш Санёк, падла такая.

Вот слушайте, чего он брешет. Рассудите.

…К 23 февраля Саня готовился загодя. С трепетом в душе, так сказать. Почитай за месяц планировал не пить. Ни то, чтобы как-то поменьше бы уже ужираться, а по-культурному, так сказать. Или вот вообще не пить. С 22-го и по 24-е, например, ни литра в рот! Весь праздник надумал Саня пробыть в благочинной трезвости, сука такая… С годами он Александр стал как-то сентиментальнее, что ли? Надоело мужику такое вот празднование. И ведь прав он, товарищи. Одни потери от таких праздников ведь. Что ж это за праздник такой, когда тошно с утра и стыдно, и не помнишь, в чьих это ты ботинках проснулся?.. И жутко в зеркало смотреть, и из одежды много чего пострадало… Какой же к чёртовой бабушке «защитник отечества», когда утром выглядишь, как пленённый немец в результате контузии?..

И вот решил, значит, Саня не пить. На календаре жирно обвёл целую строчку, чтобы не забыть. И не пьёт уже чуть ли ни с двадцатого числа!.. Ей-Богу!.. День не пьёт. Второй не пьёт. Двадцать третье началось – не пьёт!.. Между мужиков ходит не моргая, как апостол Пётр. Мужики аж замолкают, вслед ему смотрят. И тут Саня, сияя своей трезвостью, уехал на самый конец Комсомольского района по какому-то аварийному случаю, а вернулся через три часа хромой и вдобавок с разбитой рожей. Чё скажете? Нонсенс?.. Нелепость?..

…Уже в автобусе, говорит, тогда Саня вдруг ощутил, что длительная трезвость одухотворяет человека. Кто не пробовал – не поймёт. Во-первых, начинают работать все чувства обоняния и осязания. Это когда вы пьяный, как хорёк, вам на всё наплевать с колокольни, потому как вы просто не чувствуете таких мелочей. А когда вы трезвый, как сволочь, уже почти пятьдесят шесть часов, вы начинаете умиротворяться в душе, отмечая вокруг себя детали, на которые ранее совершенно не обращали внимания. Поистине – телесные страдания очищают нашу греховную душу. И вот едет Александр Замотин, всем телом ощущая, как из души его выходит скверна, наполняя воздух в автобусе запахом позавчерашних носков. И это становится удивительно Александру. И странно это, и не изведано поныне. Ранее Александр и не подозревал даже, что за каких-то несчастных три-четыре дня его душа может так мощно напитаться скверной в носках. И Замотин почему-то вспоминает, как он недавно вежливо приглашал диспетчера Аллу в кино, а красавица Алла краснела, стараясь не дышать, и настойчиво отказывалась от свидания. И Сане было горько и стыдно осознавать, что он – тридцатилетний балбес, по сути своей – неряшливый и глупый, спивающийся, как и многие вокруг. И в голове у Александра совершенно отчётливо забрезжил неяркий тёплый свет, словно кто-то в занавешенное тюлем окошко свечой посветил. И ведь совершенно по иному можно жить, думал Санёк. Если бы я тогда, например, был трезвым, я бы почувствовал, что носки несвежие, а я небрит… И Алла, возможно, пошла бы… Если бы цветы додумался принести. А ни «махнуть сто пятьдесят для храбрости»…

И совершенно потрясённый своими откровениями, Замотин Саня отрешённо уставился в окошко, не в силах смотреть людям в глаза от своей никчёмности и праздной глупости. А ведь раньше-то он всё нагло пялился на девок, доводя тех до смущения. Считал, что так и должен вести себя мужик-то настоящий. Пялится, тварь, аж под лифчик глазами залазиет бывало!.. А сейчас вон стоит в проходе и умирает от стыда, озарённый праведными мыслями о пропащей своей жизни. Под сорок лет дураку. А чего нажил?..

И вздыхал Саня, и кивал сам себе отрешённо, весь погружённый в невесёлые раздумья. В таком состоянии у него ни то что кошелёк вынуть, с него хоть штаны стяни – он не шевельнётся, до того человеку не весело и печально. И хочется хоть что-то поправить. Хоть чуточку безрадостной и глупой жизни своей отдать чему-то доброму и светлому. Вон старушку, к примеру, усади к окошку, заботливо народ растолкай, и усади. Пусть отдохнёт, сердешная. И то хорошо. Ведь нетрудно же. И Саня воспрянул и растолкал вежливо, без мата, и усадил, как родную.

– Спасибо, касатик!, – чуть зарделась от удовольствия крохотная сухая старушка и, уютно ёрзая, уронила с колен Сане на ногу свой кошелёк…

…Старой советской закалки кошелёк, больше напоминающий портфель средних размеров, саданул углом в Санину стопу спереди, и со стуком упал на бок. Да, именно так. Кошелёк ни отскочил, мягко шмякнув, ни застыл на полу, чуть подпрыгнув, а именно громко стукнул в Санин кроссовок «дун!», и потом упал на бок «дыщ!», мелодично и зло, словно полностью залитый свинцом.

…От боли Саня зажмурился, схватившись обеими руками за поручень. Пассажиры вокруг будто по команде уставились вниз, пытаясь отыскать глазами, что же это так грохнуло по полу? Водитель тоже сбавил скорость и тревожно зыркнул в салон на людей, и в зеркала по бокам автобуса позырил. Действительно, бабушкин кошелёк грохнул так, словно на пол скинули небольшой двигатель.

– Свинушки!, – звонко заявляет бабуля, проворно поднимая кошелёк, улыбаясь извиняющимся тоном, – Сестра угостила. Они замороженные. Грибы-то… Пока доеду, не разморозятся, думаю…

…Если вам никогда в жизни не падал на ногу двухкилограммовый кусок замороженных свинушек, вы вряд ли поймёте ощущения Александра Замотина. Нога стала опухать, и Саня осторожно двигал пальцами на ходу, проверяя на перелом, стараясь хромать осторожнее, чтобы не растянуться на льду.

…В квартире №-44 тёк смеситель.

Милая женщина в халатике приятно улыбнулась и поздоровалась, шёпотом попросив не шуметь, «ребёнка уложила», показала пальчиком в сторону ванной комнаты, а сама бесшумно удалилась в детскую. В ванной горел свет и было слышно, что там кто-то возится.

Саня тихо разулся и осторожно приоткрыл дверь.

…Дальнейшее действительно подлежит сомнению ввиду неправдоподобности обстоятельств, поэтому я просто сухо констатирую, чёб вы потом не орали опять, что я брешу как всегда:

Хозяин квартиры, некто Альберт, мастер спорта по татарской борьбе «куреш», задумчиво полоскал в ванной комнате свой небритый рот содой, когда услышал сзади звук. Обернувшись с раздутыми содой щеками и выпученными глазами, Альберт неприязненно вздрогнул, увидев сантехника Замотина, старающегося не шуметь, с огромным гаечным ключом в руке и на цыпочках. Подняв глаза, Александр тоже обмер в свою очередь, неожиданно увидев неестественно раздутые щёки и вытаращенные глаза Альберта, и вскинул руки, машинально защищаясь ключом. Реакция обалдевшего мастера спорта по «татарча-курешу» тоже не заставила себя долго ждать, и после мастерского прохода в ноги, мужчины повалились в коридор, где Альберт блестяще провёл удушающий и болевой одновременно, сломав на всякий случай Сане руку.

Вот такие дела, товарищи.

Нонсенс?.. А чёрт его знает, может и не врёт Замотин-то?..

…Тот раз Саню не уволили, помню. Но смеялись над ним долго. И правильно делали. Не хрен пить на работе, а потом трепаться налево-направо, что упал…

****

ДОМОВИК

…Дед мой, Анатолий Леонтьевич, царствие ему небесное, хороший человек был! Рассказывал нам часто истории немудрёные, а мы, внуки (целая шайка нас бывало соберётся в кучку, рты раззявим – слушаем!), и всё ждём, когда дед опять про домового вспомнит. А домовой-то – тут, как тут!.. То половицей скрипнет в углу, то у печки голик легонько толкнёт, да тот и проедет ручкой по стенке, да и шлёпнет на пол, как живой… Озорник домовой-то. А дед его хвалит нахваливает, а и есть за что. У сильного домового и в доме порядок, и по сараям, по огородикам всё на местах. И дровня полным-полна, и в погребе сухо, и припасов под самый потолочек.

Раньше-то в каждом доме домовые водились. Да! Что же за дом без домового-то?.. Кто же за порядком-то присмотрит? Без хозяина-домового и мыши напроказничают, и крыша протечёт, и, того гляди, до пожару недалеко, упаси Господь!.. Домовой за каждым смотрит, да всё замечает. Строго припомнит потом. Ежли, к примеру, кто из людей скромен со старшими, да работящ и весел – получай, что заработал: домовой и в трубе смешно погудит, и сон до утра охранит, а по дому поможет так, что и не заметишь работы-то, всё споро, быстро, да весело. А кто врёт много, да зло в себе таскает – домовой тоже смотрит, да примечает. И вот будто валится у такого человека всё из рук – это домовой его под локоть толкнул. И муху в молоко бросит, и в борщ плюнет, чтоб тот скис за ночь. А спать злой человек ляжет – домовой и давай ему спать мешать: то одеяло стянет, а то наоборот – с головой укроет!.. Так вот было.

Были домовые. Были… В старину-то. В каждом доме были. А по дому-то сразу и видно. Если видишь – домик и тёплый, и крепкий, и сытно в доме, и песни поют – так и знай, в этом доме домового уважают и слушаются, вот и он за домом смотрит. Чуть кто вздумал ругнуться – домовой с чердака тихонечко в половицу – «стук!». Мол, ну-ка, тихо там!.. Человек сразу и молчок… Нечо ругаться-то. Или кто вдруг обиду затаил или ещё чего, домовой тут как тут: то в печке чихнёт, то форточку сквозняком толкнёт. Предупреждает, что бы не забывали-то.