Павел Михайлов - Бродский И. А.: 100 и 1 цитата

• Название: Бродский И. А.: 100 и 1 цитата
• Автор: Павел Михайлов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Иосиф Бродский, последний классик ХХ века, связавший Серебряный век русской культуры с современным поколением нулевых, как-то сказал в одном из интервью: «Если бы я начал создавать какую бы то ни было теологию, я думаю, это была бы теология языка». Он был убежден в его первостепенной важности и поэзия была для него высшей ступенью эволюции человека. Своим творчеством он воплощал в жизнь эту теологию, делал ее наглядной. Нам показалось интересным создать некую антологию высказываний Иосифа Бродского на темы языка, времени, поэзии и культуры в целом. Данная работа не претендует на алфавитное собрание цитат, от «а» до «я» и на все случаи жизни, — она ограничена своим названием и количеством существующих интервью с Иосифом Бродским, — но тем не менее она представляет некую логическую последовательность откровений, определяющих уникальное мировоззрение этого человека: Поэта, боготворящего свой Язык.

---

«На самом же деле выживает

только то, что производит

улучшение не в обществе,

но в языке».

Иосиф Бродский:…Писатель, как ни странно, пишет не для публики. Даже самые из них, как бы сказать, «публичные», которые занимались непосредственно животрепещущими, злободневными проблемами, — даже они писали не потому, что хотели высказаться перед публикой, — это был только внешний повод для их деятельности. На самом же деле выживает только то, что производит улучшение не в обществе, но в языке.

«Поэзия существует всюду,

где развивается язык. И империи — и греческую, и римскую —

сохраняли не легионы, а язык.

Великий греческий язык

и великий латинский».

Иосиф Бродский:…Существует реальность языка. Все эти государства Малой Азии периода эллинизма существовали, на мой взгляд, именно потому, что греческий язык был для них предметом зависти, и они стремились вписаться в него. О том свидетельствует и тот факт, что римляне, главным образом в три первых столетия существования своей империи, просвещенные римляне стремились писать на греческом. Так обстояло дело.

«Падение языка влечет

за собой падение человека».

«Единственный тет-а-тет, который есть у литератора, а тем более у поэта,

это — тет-а-тет с его языком,

с тем, как он этот язык слышит.

Диктат языка — это и есть то, что в просторечии именуется диктатом Музы, на самом деле это не Муза диктует вам, а язык, который существует у вас на определенном уровне

помимо вашей воли».

Джон Глэд: Вы чувствуете какой-нибудь разрыв с аудиторией?

Иосиф Бродский: Контакта с аудиторией, как правило, вообще не бывает; то, что воспринимается как контакт, — это ощущение в достаточной степени фиктивное. Даже когда непосредственный контакт существует, люди всегда слышат, или читают, или вычитывают в том, что вы сочиняете, нечто исключительно свое. Контактом это не назовешь, потому что и поведение и отношение людей к произведениям литературы или, скажем, к факту присутствия писателя на сцене или на кафедре — оно всегда в достаточной степени идиосинкратично: каждый человек воспринимает то, что он видит, сквозь свою абсолютно уникальную призму. Но когда мы говорим о контакте, то мы имеем в виду нечто менее сложное, чем то, о чем я сейчас говорю. Речь идет о реакции читательской среды, которую автор может заметить, интерпретировать и повести себя каким-то определенным образом в соответствии с этой реакцией… Безусловно, существует чисто физическое отсутствие подобной связи, подобного контакта. Но, по правде сказать, меня этот контакт никогда особенно не интересовал, потому что все творческие процессы существуют сами по себе, их цель — не аудитория и не немедленная реакция, не контакт с публикой. Это скорее (особенно в литературе!) — продукт языка и ваших собственных эстетических категорий, продукт того, чему язык вас научил. Что касается реакции аудитории и публики, то, конечно, приятнее, когда вам аплодируют, чем когда вас освистывают, но я думаю, что в обоих случаях эта реакция неадекватна, и считаться с ней или, скажем, горевать по поводу ее отсутствия бессмысленно. У Александра Сергеевича есть такая фраза: «Ты, царь, живи один, дорогою свободной иди, куда ведет тебя свободный ум». В общем, при всей ее романтической дикции, в этой фразе колоссальное здоровое зерно. Действительно, в конечном счете ты сам по себе, единственный тет-а-тет, который есть у литератора, а тем более у поэта. Это — тет-а-тет с его языком, с тем, как он этот язык слышит. Диктат языка — это и есть то, что в просторечии именуется диктатом Музы, на самом деле это не Муза диктует вам, а язык, который существует у вас на определенном уровне помимо вашей воли.

«Поэзия требует декламации.

И то, как ты декламируешь,

не столько результат, скажем, аудитории, которая перед тобой, сколько самого стихотворения, его музыки.

Зачастую стихотворение,

сама просодия в достаточной

степени публична. Поэтому она порождает совершенно

определенную манеру чтения».

Иосиф Бродский:…Речь идет о поэзии и о ее собственных требованиях. Она требует декламации. И то, как ты декламируешь, не столько результат, скажем, аудитории, которая перед тобой, сколько самого стихотворения, его музыки. Зачастую стихотворение, сама просодия в достаточной степени публична. Поэтому она порождает совершенно определенную манеру чтения. Как правило, чем сложнее стихотворение стилистически, тем больше желание автора, который его читает, донести до читателя или до аудитории все его стилистические нюансы, поэтому ему приходится подчеркивать очень многое. Подчеркивать можно, естественно, только повышением или понижением голоса, других возможностей нет. Но автор более утонченный — он не подчеркивает ничего. Он произносит все довольно громко, но с колоссальной монотонностью.

«Не человек пишет стихотворение, а каждое предыдущее стихотворение пишет следующее».

Иосиф Бродский: Как я пишу? Я просто не знаю. Я думаю, что стихотворение начинается с некоего шума, гула, если угодно, у которого есть свой психологический оттенок. То есть в нем звучит как бы если не мысль, то, по крайней мере, некоторое отношение к вещам. И когда вы пишете, вы стараетесь на бумаге к этому гулу более или менее приблизиться, в известной степени рациональным образом. Кроме того, я думаю, что не человек пишет стихотворение, а каждое предыдущее стихотворение пишет следующее. Поэтому главная задача, которая, наверное, стоит перед автором, — это не повторяться; для меня каждый раз, когда этот гул начинает звучать, он звучит несколько по-новому…

«Мне действительно помогло

начать писать стихи

определенное представление

о гармонии, о звуке.

Я называю это гулом,

который звучит в голове.

Гул — это голос языка».

«Стихотворение —

это лингвистическое событие».

«Это не мои слова,

это просто слова языка,

размещенные в наиболее

эффективной

последовательности».

«Моя работа по большому счету есть работа во славу Бога».

Иосиф Бродский:…я позволю себе процитировать Одена, который сказал как-то в разговоре — а я запомнил, — что Иоганну Себастьяну Баху жутко повезло, поскольку в тот момент, когда он хотел молиться Всевышнему, он просто садился и писал ему прямым текстом. В наше время для этого требуется косвенная речь. Косвенная речь нужна для перевода на язык реальности, но для этого вам все равно нужно держать в голове — и здесь я опять использую это слово — общий вектор, направление. Если ваш вектор смотрит в нужную сторону, успех вам гарантирован. Глупо, конечно, писать еще одну «Божественную комедию», но тут уже ничего не поделаешь. У меня есть твердое убеждение, даже не убеждение, а… В общем, мне кажется, что моя работа по большому счету есть работа во славу Бога. Я не уверен, что Он обращает на нее внимание… что я Ему любопытен… но моя работа, по крайней мере, направлена не против Него. Не важно, что я там провозглашаю и насколько это Ему по душе. Главное, каким образом ты пытаешься понравиться Всевышнему и как ты рассчитываешь свои возможности. Я думаю, именно это нам зачтется, и пусть меня изжарят на сковороде, но я уверен, что наша работа в наших областях куда больше значит, чем стандартная набожность. Однажды у меня состоялся любопытный разговор с Тони Хектом, это было в Миддлбери. Хотя нет, не в Миддлбери, а в Гриббле. Не важно. Так вот, мы ночевали в одном номере, и он сказал: «Не кажется ли вам, Иосиф, что наш труд — это в конечном итоге элементарное желание толковать Библию?» Вот и все. И я с ним согласен. В конечном итоге так оно и есть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.