Наиль Акчурин - Крепостные мастера. Книга вторая. Снайпер

• Название: Крепостные мастера. Книга вторая. Снайпер
• Автор: Наиль Акчурин
• Жанр: Русское современное

В научно-исследовательском институте в потоке обыденной жизни кипят страсти. Они различны и зависят от мироощущения каждого человека: от желаний, от поставленной цели, от отношения к себе и своей жизни. На первый взгляд сплетение различных событий кажется случайным. Но добро и зло, правда и ложь, любовь и измена выстраивают ряд случайностей в жизненную закономерность.

---

– Да… Скажи, чтоб Машка осталась.

– Но сегодня Зинка хотела остаться.

– Пусть обождет, как-нибудь в следующий раз.

– Вась, но она очень хочет. Говорит мочи нету, так хочет тебя любить.

– Больше она ничего не хочет? Она наказана за свой длинный язык, – Василий стал свирепеть: – В следующий раз невпопад пасть откроет, я ей язык отрежу, а чтобы желаний больше не было, члены ей укорочу.

– Да ладно тебе, она баба хорошая.

– Все, я сказал, иди…

Две гражданские жены Василия были друг другу антиподами. Машка – спокойная дородная русская красавица, а Зинка – искрометная верткая амазонка. Обеим было около тридцати, и между собой они были лучшими подругами. Их однажды привел Валек и вот уже года на три они в доме Василия задержались. Поначалу Василий их за своих жен не признавал. У Валька в арсенале таких девиц был целый гарем, не уступающий по красоте наложницам царя Соломона. Но Василий ими быстро пресытился. К тому же его положение, работа требовали особой осторожности. Как бы ты ни скрывал и ни маскировал свои дела, близкая женщина волей-неволей становиться их участницей. Серьезный человек не может позволить себе излишества и необоснованный риск, когда на карту поставлено дело и сама жизнь.

Поэтому после отсечки ботвы остались два распустившихся бутона. По сравнению с остальными девицами Мария и Зинаида проявили большее желание остаться рядом с Василием. Родом они из рабочего поселка, приехали учиться на швей-мотористок, жили вместе на квартире, снимая место-койку в хибаре городских трущоб. В начале их городской жизни были дни, когда они перебивались с хлеба на воду. По ночам от тоски и безнадеги выли на луну, как озлобленные волчицы. Городская жизнь довела будущих портних до полного отчаяния.

«Наша современная жизнь, – любил повторять Валек, – сделала баб злыми и голодными». Он никогда со слабым полом особо не сентиментальничал. И эти две подруги запрыгнули в его «Мерседес», как в корабль сладостных надежд, без лишнего жеманства.

Две провинциалки в старомодных нарядах, с безобразно раскрашенными лицами, были обречены пополнить отряд несчастных российских женщин, у которых муж или алкоголик, или того хуже, ни к чему не годный субъект.

Девчонки оказались старательными и не в пример другим благодарными. Василий за это щедро одаривал их деньгами и подарками, а потом к ним привязался. Купил им по квартире, по машине, засунул учиться в институт. На его глазах девчонки преобразились. Деньги из крокодила сделают матрешку. Косметические салоны, тренажерные залы превратили их в изысканных женщин. Правда, ради этого благополучия им пришлось переступить через свое Эго: делить между собой одного мужчину. Василий чувствовал, что между ними существует какой-то сговор. Жены уступали и сближались с ним, корректируя свои действия. Вася не придавал этому значения, он любил их обеих одинаково, чтобы просто удовлетворить свою похоть. В сердце они были для него как родные сестры. А в душе? А на месте души у него давно был только пепел. Пепел сгоревшей любви…

Не успела за Вальком закрыться дверь, в комнату вошла Мария. С длинной косой, благоухая изысканными ароматами. С улыбкой она подошла, присела на ручку кресла, обняла и игриво поцеловала Василия в щеку. Затем провела рукой по волосам и вновь поцеловала.

– Иди, приготовь мне ванну, я еще немного поработаю и скоро приду.

Василий испытал радость от присутствия Маши, сердце его размякло, и он превратился в наивного ребенка.

– Ты знаешь, Васенька, у меня сегодня так голова болит целый день. Я тебя очень прошу, оставь сегодня у себя Зинаиду. Мне просто, честное слово, отдохнуть надо. А Зинаида знает, мы обещаем, что больше такое не повториться.

– Вы у меня хитрые злодейки. И вьете из меня веревки, – Василий не стал спорить: – Ну ладно, скажи, пусть остается.

– Спасибо тебе.

Мария на радостях его расцеловала. И быстро вышла из комнаты, спеша порадовать подругу. Василий, глядя ей вслед, задумался: хрен этих женщин поймешь. Целует вроде горячо. А отдает свое ложе другой. Может быть, конечно, она меня совсем не любит, а может быть, весь мир сдвинулся по фазе?

Зинка вбежала в комнату, упала пред Василием на колени, обняла и прижалась щекой к его животу. Василий не оттолкнул ее и не приветил. Сидел без движения, абсолютно безучастно. Он чувствовал тепло и дыхание женщины, но не хотел показывать свою мужскую слабость. Зинка как будто читала его мысли, подняла голову с полными слез большими карими глазами и тихо попросила: – Прости меня, пожалуйста. Я больше никогда так не буду делать.

Она захлюпала носом и, чтобы скрыть свои слезы, плотнее прижалась к Василию. К такой эмоциональной атаке он был явно не готов. Молча положил руку на голову жены, провел по ее черным шелковистым волосам, отчего она еще сильнее разрыдалась.

– Ну, все, все успокойся. Сама виновата. Мелешь своим языком, что ни попади. Тебе уже давно его надо отрезать, так всем лучше будет.

Зинка покорно закивала. Она была согласна на все.

– Иди всех проводи и приготовь мне ванну. – Тем самым Василий показывал, что жена прощена.

Зинаида отвернула опухшее от слез лицо и быстро вышла из комнаты.

Василий откинулся в кресле и стал обдумывать сложившееся положение дел. В данный момент он считал, что в них нет ничего трагичного. Обычная рутинная работа, которая требует кропотливого серьезного подхода. Это просто жизнь со своим разнообразием проблем. С годами она каждого человека заставляет становиться мудрым и не вздрагивать при каждой сложной ситуации. Василий научился справляться с обстоятельствами. Единственным, как он считал, слабым его местом оставалась память. В минуты душевных тревог его мысли невольно возвращались в далекое прошлое, в далекую и, казалось, забытую жизнь. Нет, он не сетовал на судьбу. Что случилось, то и случилось. Ничего уже изменить нельзя. Ему повезло, он выдержал. Не сломался под ударами судьбы, как многие. С достоинством перенес адские душевные муки. Словно пропустил через себя ток высокого напряжения, который возродил его в ином качестве. Видно, так на роду ему было написано. Василий надеялся, что он со всем справился. И получил за это заслуженную награду. Теперь ему только оставалось благодарить судьбу…

В первые часы, дни после убийства Петьки, ранения Солодовникова и захвата заложников Василий не сомневался, что наше «гуманное» правосудие обеспечит ему высшую меру наказания. С этим приговором он был согласен и желал лишь одного – скорейшего его исполнения. Тогда Василий не думал о Петьке, о Солодовникове, о своей распутной жене Светке. Он думал о той боли, которую причинил близким людям. Своей маленькой дочери, престарелым родителям, которые должны были жить с клеймом: родственники убийцы. В тот момент Василий ни с кем не хотел видеться. Не было у него нужных слов раскаяния, не было и оправдания своему поступку. Это потом, когда его отпускали поочередно на похороны родителей, он их ранний уход напрямую связывал со своим необдуманным поступком. Просил последнее прощение, все отчетливее понимая, что вместе с Петькой он расстреливал свою душу.

Его начали избивать уже в машине, препровождая с места происшествия в следственный изолятор. Два зарвавшихся молодых лейтенанта Голобоков и Постнов, видимо, снимали стрессовое состояние. Василий не сопротивлялся, воспринимал яростный мордобой как само собой разумеющееся. О своем здоровье он в тот момент не думал, поэтому, наверное, боли не чувствовал. В одиночной камере следственного изолятора молил о скорейшей смерти, и этот это заглушило до утра нестерпимую душевную боль. Утром он подписал все записанные с его слов протоколы, хотя и не всегда понимал, о чем ему говорил следователь.

Судьба порой над нами глумиться. Она безжалостна, понял Василий, ее веления беспрекословны, и напрасно пытаться что-то изменить. Уже поздно, может быть, лучше подумать о будущем. Сколько Василий не буйствовал, не бравировал перед блюстителями закона, не отказывался от пищи, не отклонял предложенные кандидатуры адвокатов, высшую меру наказания не потребовал даже сероглазый прокурор. Хорошие отметки и характеристики в личном деле обеспечили ему заключение по общему режиму. Василий не понимал, что происходит, он ведь уже простился с жизнью. Зачем ему этот дополнительный, трудный шаг с того света? Все с ним происходило как во сне. Только от этого жуткого кошмарного сновидения невозможно было избавиться. Сначала Вася даже искал экстремальный случай, чтобы приблизить свой печальный конец, думал перерезать вены, отравиться, погибнуть в драке. Сокамерники признали его сумасшедшим: еще бы, он буквально кидался на всех, не прощая мелочных обид. В его глазах была смерть, пробирая всех холодом от пят до кончиков волос. Только сам он ее не видел и даже не догадывался, глядя на бледнеющие лица блатных и отморозков.