Людмила Мартова - Февральская сирень

• Название: Февральская сирень
• Автор: Людмила Мартова
• Жанр: Детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-88723-1

Жизнь владелицы престижного салона красоты Любови Молодцовой вполне благополучна: отлаженный бизнес, обожаемый сын-отличник, верные подруги, прекрасно устроенный быт. Не хватает только мужчины, любимого и единственного, ведь с мужем Люба давно развелась, а многочисленные романы остались позади. Но все меняется, когда в ее доме появляется жизнерадостный и немного бестолковый лабрадор Цезарь. Собаке нужен тренер-кинолог, а самому тренеру, Дмитрию Воронову, – душевное тепло и нежность. Тогда он ради любимой женщины и ее семьи горы свернет! А без помощи Дмитрия Любе никак не обойтись, ведь за ее собакой охотится банда догхантеров, а сыну угрожает смертельная опасность…

---

– Кто активизировался? – не поняла Лелька.

– Маньяк, который на пустыре в Митине молодежь убивает. Ну, два года назад там студента первого курса убили, и до этого около пяти лет назад пацана там нашли. Неужели не помнишь?

– Смутно, – призналась Лелька, у которой похолодело под ложечкой. – И что, опять погиб кто-то?

– Да в том-то и дело. Нашли тело молодого парня. Только-только восемнадцать исполнилось. И картина та же самая – удушили его чем-то. Посреди белого дня. Митинский пустырь, конечно, место безлюдное, но чтобы вообще никто ничего не видел, такое редко бывает.

– А вроде писали, что поймали этого упыря? – припомнила Лелька.

– Не следишь ты, Молодцова, за творческим путем подруги! – с укором ответила Инна. – Там прошлым летом девчонку молодую изнасиловали и убили, и довольно быстро преступника нашли, который на себя и остальные убийства взял. Он даже до суда не дожил, в камере тихо удавили. Но я тогда в своей статье писала, что он к митинскому маньяку никаким боком. Почерк другой совсем. И вот, пожалуйста, и полугода не прошло, как новое убийство подтвердило мою правоту.

– Ты так говоришь, как будто тебя это радует! – в сердцах воскликнула Лелька.

– Я это говорю для того, чтобы ты провела с сыном воспитательную работу. Ему, конечно, на Митинском пустыре делать нечего, у него лицей совсем в другом районе, но все-таки береженого бог бережет. А насчет того, что меня это радует… Нет, конечно, но мой профессиональный цинизм позволяет мне испытывать легкое удовлетворение, когда я оказываюсь более правой, чем правоохранительные органы. Уж извини за тавтологию.

– Иногда мне кажется, что ты – моральный урод, – дрожащим голосом произнесла Лелька.

– Тебе не удастся меня этим обидеть, тем более что Алиска тоже всегда так говорит. – Инна повертела головой и с удовольствием посмотрела на свое прекрасное отражение в зеркале. – О, надо ей тоже позвонить, предупредить. У нее Сережке тоже месяц назад восемнадцать стукнуло. Правда, он не такой ботаник, как твой, нормальный пацан, спортом занимается, но маньяк – дело серьезное. А надежд, что его поймают, лично у меня никаких. За пять лет ни одной зацепки. Да и Наташке тоже надо сказать, чтобы за Ромчиком следила. Он младше, конечно, но на всякий случай.

– Да ну тебя, напугала! – Лелька расстроенно взмахнула расческой. – Пойду, правда, Максимке позвоню. Мало ли чего. Ты меня держи в курсе дела, ладно?

– Договорились. Все. Целую, я побежала. – Огненно-рыжий вихрь, совершенный до кончиков только что подстриженных волос, взметнулся, процокав тоненькими каблучками, и пропал в дверях салона, оставив лишь запах каких-то сложных духов. Инна Полянская была та еще штучка. Посмотрев ей вслед, Лелька покачала головой и начала набирать телефонный номер сына.

Глава 2 Школа сословия

Слезы могут значить больше, чем улыбка. Потому что улыбаемся мы почти всем подряд, а плачем только из-за тех, кого любим…

Одри Хепберн

– Черт, черт, черт! Ну почему в этой части города всегда пробки! – Лелька в отчаянии смотрела через подернутое морозом лобовое стекло машины на намертво вставший мост, который вел в Заречную часть города. Именно там располагался самый крутой и престижный лицей, который в этом году заканчивал ее сын Максим.

Когда-то, когда сама Лелька была еще школьницей, разделение по социальным слоям велось в алфавитном порядке. К примеру, ее – дочку дворничихи, которая в свои семь лет уже знала все буквы и бегло читала, показывая скорость 120 слов в минуту, в «А» класс, конечно, не взяли.

Про социальное неравенство Лелька тогда не понимала и просто жутко расстраивалась, что не может сидеть за одной партой со своей лучшей подружкой Алисой Соловьевой (ныне Стрельцовой, по бывшему мужу). Она не сомневалась, что если будет хорошо учиться, очень-очень хорошо, то ее обязательно переведут к «ашкам». После первого класса, принеся домой табель с одними пятерками, она попросила маму переговорить с директором школы о переводе, но мама категорически отказалась, а когда дочка попробовала настаивать, погладила ее по голове и заплакала:

– Ну что ты, Леленька, да разве она со мной разговаривать станет? Кто я – и кто она?

Лелька никакой разницы между своей мамой и директрисой не видела. Разве что мама была добрая и ласковая, а директриса – надменная и злая. Но для перевода из класса «В» в класс «А», по Лелькиному разумению, это никакого значения не имело. Она терпеть не могла, когда мама плакала, поэтому тут же разревелась сама и сказала, что ходить никуда не надо.

Блестяще окончив начальную школу (она оказалась единственной ученицей на всей параллели, у которой за три года не было ни одной четверки), Лелька пошла к директрисе сама. Ей представлялось вполне очевидным, что при переходе на следующую ступень она должна попасть в вожделенный класс «А». Мечта за три года не потускнела, ей по-прежнему хотелось учиться вместе с Алисой и Наташкой, с которой Алиса, за неимением Лельки, сидела за одной партой и которая оказалась неплохой девчонкой, несмотря на то что ее мама была как две капли воды похожа на директрису – такая же злая и надменная.

Такого унижения, как во время разговора с директором, Лелька больше не испытывала никогда. Методист со стажем быстро и доходчиво объяснила ей, почему, несмотря на все свои успехи, дочка дворничихи никогда не сможет ходить на уроки вместе с детьми врачей, инженеров, работников торговли и уж тем более преподавателей научного коммунизма. Научный коммунизм преподавала как раз Наташкина мама.

– Место свое надо знать, деточка, – укоризненно выговаривала ей директриса. – Сама-то подумай, какая ты им ровня? У тебя и одежды-то никакой нет, кроме школьной формы. Как ты будешь к ним на дни рождения ходить? Позориться только.

На дни рождения Алисы Лелька прекрасно ходила в школьной форме, и никого это не смущало. Да и на Наташкином дне рождения она тоже один раз была, хотя и думала потом, почему Наташкина мамаша так странно на нее смотрит. Расшифровать это выражение лица Лелька смогла, только став постарше. Оно содержало смесь брезгливости и недоумения.

Ее собственные дни рождения и другие праздники в их доме всегда проходили очень весело. Мама придумывала удивительные конкурсы, в которых все дети с удовольствием принимали участие, а стол накрывала чаем с пирогами. Пироги были самые разные – с брусникой, луком, картошкой, в общем, всем тем, что летом они привозили из деревни от бабушки. И до приснопамятного разговора с директрисой Лелька совершенно искренне не задумывалась, что чем-то отличается от своих закадычных подружек. Кроме цвета глаз, конечно.

В четвертом классе она совершенно забила на учебу. Мотивации учиться отлично у нее больше не было. А к седьмому классу Лелька стала притчей во языцех всей школы, так как ругалась отборным матом, курила и водилась с самыми отпетыми хулиганами. На дружбу с ней родители Наташки наложили официальный мораторий, который та неофициально нарушала, а родители Алисы, посовещавшись, решили уважать право своей дочери самой выбирать себе друзей. Единственное, что делала Алискина мама, гинеколог по профессии, это регулярно проводила среди их девчачьего коллектива разъяснительные беседы, которые действительно позволили Лельке избежать целой кучи проблем, как с венерическими заболеваниями, так и с нежелательной беременностью.

Впрочем, Алискина мама сделала для нее гораздо больше. Именно она была тем человеком, который в восьмом классе в прямом смысле слова поставил ей голову на место.

Было воскресенье, часов восемь вечера, и Лелька заявилась к Алисе домой, чтобы немного отсидеться после дня рождения своего тогдашнего парня – Лешки Обреза. Уж как ни была она пьяна, а понимала, что на глаза к маме в таком виде появляться нельзя. Ругать она, конечно бы, не стала, но расстроилась бы сильно. А расстраиваться маме было никак нельзя.

Кроме Алисы идти было некуда. Подруги дома не оказалось, отец ее находился в командировке, и дверь открыла Александра Андреевна. Оценив масштаб бедствия, она молча втянула нетвердо стоявшую на ногах Лельку в квартиру, в ванной стащила с нее одежду и поставила под контрастный душ, затем растерла полотенцем и отпоила крепким чаем, после чего сказала:

– Люба, я сейчас скажу тебе одну вещь. Скажу и забуду. Потому что такие вещи говорят только один раз. Ты одна в ответе за свою судьбу. Ты можешь жить, как живешь. И тогда твоя дочь будет также ходить в «В» класс и злиться на то, что ее не принимают в круг избранных. Но ты можешь поставить перед собой цель, чтобы у твоей дочери было все, чего лишена ты. И стремиться к этой цели.

После этого разговора Лелька три дня не ходила в школу, притворившись больной, а когда пришла, это был уже совсем другой человек. Она больше не встречалась со своей старой компанией, Лешка Обрез, к слову, караулил ее целую неделю, пока не понял, что его вероломно бросили.