Инна Фидянина-Зубкова - О том, как богатыри на Москву ходили. И другие былинки

• Название: О том, как богатыри на Москву ходили. И другие былинки
• Автор: Инна Фидянина-Зубкова
• Жанр: Русское фэнтези

Мы расстегаи растягивали, притчи, былины слагивали да песни дурные пели о том, как ёлки и ели заполонили все огороды – встали, стоят хороводом, в лес уходить не хотят. Звали мы местных ребят. Те приходили, на ели глядели, но выкорчёвывать их не хотели, а также плевались жутко – во всём обвиняли мишуток. Жизнь как жизнь – за утратой утрата. А ели росли и крепли, доросли до Москвы и влезли прямо на царский трон. Стала ель у нас царём. А как стала, издала указ: «На ёлки, ели не лазь!»

---

Глава 8. Соколик и баба Яга в аду

Но что же там в страшном аду?
Бабка Ёжка схватила метлу
и летит к центру земли,
туда, где огонь развели
черти с чертенятами
рогатыми, патлатыми.

А ясный сокол несётся вдогонку!
Старушка приметила гонку
да стрелой калёной помчалась.
И с кем бы она ни встречалась
на своём мимолётном пути,
успевала всем бошки снести!

Наконец, у котла приземлилась,
долго в костёр материлась
да чёрта звала лохматого.
И его, конечно же, матами!

Вышел чёрт да спрашивает:
«Чего ты не накрашена?»

Спохватилась тут Ягуся,
обернулась девкой Дусей.
– Так лучше? – и глаз скашивает.

«Да, вечность нас изнашивает, —
бес вздохнул и лоб потёр. —
Тебя чего принёс то чёрт?»

Дуся льстивенько сказала:
– Я без силушки осталась,
дай мне силушку, дружок!

Чёрт открыл в груди замок,
вынул силу и подал:
«Евдокиюшке б я дал
даже сердце и себя.
Бери силу, вон пошла!»

Дуська силушку схватила,
на себя вмиг нацепила
и давай расти, расти!
Выросла из под земли
такой могучей,
как грозная туча.
И стало ей тяжко —
палец распух у бедняжки,
а на пальце кольцо Алешкино.

Топнула Дусенька ножками,
нож достала булатный,
отрезала палец и сразу
в бабушку превратилась,
в маленькую такую. Забилась
под ракитовый кусток,
потому как соколок
уже клевал её в темечко.
И подобрав колечко,
к хозяйке полетел своей
мимо лесов, мимо полей.

Ну а бабушка Яга
тихо в дом к себе пошла
новые козни обдумывать,
чинить баньку, подкарауливать
новых русских богатырей.

А кот-коточек, котофей
сбежал от бабкиных костей
прямо в лес, лес, лес, лес —
ловить мышей да их есть.

Вот и сокол-соколок
колечко лихо доволок,
опустился на окно:
«Тук-тук!» В горенке темно,
хозяйка плачет и рыдает —
своего мужа поминает.

«Ты не плачь, не горюй, жена,
жив, здоров твой муж! На, проверь сама», —
кинул на пол соколик колечко,
покатилось оно за печку.

Полезла Настя его доставать,
а там блюдечко. Надо брать.
Схватила девица блюдце,
протёрла тряпочкой. Тут-то
и показало оно Алешку.
Жив, здоров, с друзьями и кошкой
бредут по лесу куда-то,
лошадей потеряв. Ай, ладно.

Глава 9. Баба Яга и Илья Муромец

– Ах, вы сильные русские богатыри!
Недалеко ль до горя, до беды?
Куда путь держите, на кого рассчитываете,
кому хвалу-похвальбу поёте,
об чём думу думаете,
почему пешие, а не конные? —
старичок-лесовичок, тряся иконою,
спрашивает наших пешеходов.

– Потеряли, батяня, подводу,
и теперь мы не конны, а пешие, —
удальцы поклоны отвесили.

– Знаю, знаю я горе-беду:
подводу вашу ведут
баба Яга с сотоварищами
на старое, древнее кладбище.
Там коней ваших спустят в ад,
и пойдут на них скакать
бабы Ёжки приятели – черти.

– Не видать лошадям смерти!
Что там за сотоварищи?
Мы им повыколем глазищи.

– Кыш, Хлыщ и Малыш ростом с гору.
Я вам укажу дорогу.

Разозлились богатырешки и вдогонку!
Только пыль забилась под иконку
у старичка-лесовичка,
да и то не на века.

* * *

Волен мужик, не волен,
а богатырь тем более.
Бежит дружина
(дрожит аж Инна),
бабу Ягу проклинают,
московских князей вспоминают
недобрым словом:
«Обяжут ль пловом?»

Дошли, наконец, до полянки,
где разбойничье гульбище-пьянка:
Кыш, Хлыщ и Малыш ростом с гору
едят, пьют день который.
Замочки с харчей богатырских скинули,
с вином бочоночки выпили,
и жуткие песни поют.

– Погоди, не спеши, уснут, —
Илья Муромец тормозит дружину. —
А спящих с земельки сдвинем
и быстро опустим в ад.

Час прошёл, и воры спят,
лишь баба Яга у костра
сидит, сторожит сама.
Но с бабой проклятой тягаться —
каково это, знают братцы.

Тут кот-коточек, котофей
вдруг прыгнул к бабке: «Мне налей,
хозяйка, чарочку вина;
сбежал я от богатыря,
устал, замучился совсем,
он бил меня, налей скорей!»

– Черныш нашёлся! – бабка плачет. —
Иди скорей ко мне, мой мальчик,
(а сама совсем уж пьяна»)
попей, лохматушка, дурмана, —
и чарку подносит коту.

Лакает кот, плюёт в еду
какой-то слюной нехорошей.
Яга ест вместе с ним: – Ох сложно
тягаться с духом мужицким!
Напущу на них чёрта побиться, —
вымолвила ведьма, уснула.

Фыркнула кошка и дунула
обратно к своей дружине:
«Берите воров, былинные!»

Богатыри, богатыри, богатыречочки,
нет, не хилы они, яки мужичочки!
И у них хорошо всё вышло:
берут они спящих за дышло,
раскручивают да под землю кидают
прямо в котлы, где варят
черти грешников лютых:
– Пусть и эти уснут тут!

А Муромец бабу Ягу
берёт да сжимает в дугу,
и расправив плечи былинные,
размяв ручонки аршинные,
закинул ведьму на Луну.
Там и жить ей посему.

/Но об этом другая сказка,
«Баба Яга на Луне» – подсказка/.

Глава 10. Сон Микулы Селяновича

Устремились воины к коням!
Лишь Селянович Микула прямиком к харчам
да к бочоночкам своим винным,
потрогал, пощупал и вынул
чарочку, выпил остатки,
упал наземь, уснул сладко-сладко.

И приснилась ему родная деревня
с полями, пашнями, с селью
да кобыла своя соловая
и соха любимая, кленовая.
Будто идёт он, пашет,
а народ ему издали машет.
Ой да кудри у Микулы качаются,
а земля под сапогами прогибается.

Вдруг навстречу ему богатырь идёт,
оборотень Вольга вострый меч несёт,
тормозит возле пашни да спрашивает:
– Зачем муравушку скашиваешь?
Эй ты, мерзкое оратаюшко,
пошто пашешь от края до краюшка
нашу Русь такую раздольную?
Ты мужицкую душу привольную
не паши, оратай, не распахивай,
ты сохою своей не размахивай,
дай пожить нам пока что на воле,
погулять на конях в чистом поле!

Вздохнул Микулушка тяжко,
пот холодный утёр бедняжка,
кивает башкой аршинной:
– Эх, богатырь былинный,
пока ты на коне катаешься,
шляешься да прохлаждаешься,
плачет земля, загибается,
без мужика задыхается! —
и дальше пошёл пахать
от края до края Русь-мать.

Оборотень Вольга задумался:
«Землю нужно пахать, но не думал я,
что от края до края надо её испохабить.
Ах, ты пахарь-похабник!» —
и пошёл мечом на оратая.
Осталась лишь горка крутая
от нашего оратаюшки.

«Так пахать или не пахать,
как вы считаете?» —
голос с неба спросил задумчиво.
Микула в ответ: «Дык умер я», —
и проснулся в поту холодном
пьяный, злой и голодный.

А как наелся, задумался крепко:
«Порубаю тебя, чи репку,
сын змеиный Вольга Святославович!»

– Ты чего там расселся, Селянович? —
машет ему дружина. —
Собирайся, в путь уж двинем!

Глава 11. Последний бой Микулы Селяновича и Вольги Святославовича

Запрягли коней богатыри,
кота с собой взяли, пошли.
Идут, о подвигах богатырских гутарят,
о Москве-красавице мечтают.

Вдруг кони фыркают, останавливаются.
Войску нашему сие, ой, не нравится!
А там, в ракитовых кустах,
на змеиных тех холмах,
отдыхает, кашу варит, веселится
Вольга со змеёй сестрицей.

Та ругает вольную волю,
обещает спалить все сёла
да великие грады, а церкви
в пепел-дым обратить, на вертел
надеть стариков, жён и деток,
а мужей полонить да в клетку!

Ой да раздулись ноздри богатырские:
Микула Селянович фыркнул,
меч булатен достал и с размаху
отрубил башку змеище сразу!

Покатилась голов в костёр-кострище.
Озверел тут Вольга, матерится
на Селяновича лютым матом:
– Не мужик ты, не казак, а чёрт горбатый!

Закипела кровушка богатырская
у обоих разом, и биться
они пошли друг на друга!
У лошадок стонала подпруга.

Ой как бились они, махались:
три дня и три ночи дрались,
три дня и три ночи не спавши,
не одно копьё поломавши,
три дня и три ночи не евши
секлись, рубились, похудевши.

Устали дружиннички ждать
чья победит тут стать?

Плюнул Добрыня, поднялся:
– Давно я, братцы, не дрался
в боях кулачных, перекрёстных
(забаву помню на пирах почёстных).

И пошёл, как бык, на оборотня:
подмял под себя он Вольгу,
тот лежит ни дых, ни пых.
Завалил змея на чих!

И взмолился тут Вольга Святославович:
– Отпусти меня, Добрыня, славить буду
твоё имя я по селениям,
по городам. А со временем
породу змеиную забуду,
киевским богатырём отныне буду,
в дальние походы ходить стану.
Хошь луну? А и её достану!

– Ты не трогай луну, дружище,
там баба Яга томится,
пущай она там и будет.
А породу твою забудем.
Так и быть посему, будь нам братом.

Лишь Селянович хмурится: – Ладно,
посмотрим на его поведение, —
и набравшись терпения,
попыхтел тихонечко рядом.

Маленьким, но могучим отрядом
богатыри на Московию двинули.
Кота Вольге за пазуху кинули:
пущай оборотень добреет!

Конец ознакомительного фрагмента.