Евгений Мороков - Сны жизни

• Название: Сны жизни
• Автор: Евгений Мороков
• Жанр: Русское современное

Есть ли жизнь после непоправимого? Максим Маркин вынужден справляться с тяжелой утратой в исключительно неподходящий момент. И постепенно понимает: чтобы преодолеть непреодолимое, не обязателен катарсис. Сама драматургия жизни направит тебя на путь исцеления, если быть открытым миру, себе и близким. Подкупающее своей откровенностью повествование об экзистенциальном мужестве. Простая история об очень непростых переживаниях.

---

На вокзале стоит ужасная вонь, мне трудно думать, а люди умудряются еще и кушать. Кто-то ест огромные гамбургеры, соус жирными каплями падает на брюки, грязный пол. Другие жуют фрукты, очищая их влажными салфетками, словно блеск апельсина придаст вкуса. Некоторые спят прямо в твердых железных креслах. Вся эта картина не приносит никакого удовольствия. Объявили мою посадку, пора идти. Волнение вернулось ко мне, как только я встал с кресла, опять эта тяжелая реальность. Мне не хотелось звонить ребятам, я оставил им записку, сказав, что уезжаю к родным на праздники и прошу меня извинить.

На улицу опустилась волнующая тишина. Окна поездов горели приятным теплым светом, свежий воздух дурманил голову, под ногами хрустел снег. С неба падали маленькие звезды, похожие на балерин, танцующих в воздухе. Этот короткий отрезок от вокзала к вагону стал мне минутой успокоения. Многие люди в плацкарте уже спят, у меня боковая нижняя полка, значит, никого не потревожу.

Я уезжал летом. Тогда солнце обжигало асфальт, деревья танцевали в своих изумрудных нарядах, а люди оголялись настолько, насколько это было прилично. Спрыгнув с вагона, мне открылся совсем иной вид, с белоснежными дорогами, бедными изломанными деревьями и огромной пустотой, она не может не разочаровать.

Мне захотелось пройтись пешком, идти было недалеко, около получаса, да и валяться в вагоне жутко надоело. Улицы оказались одинокими, только изредка встречались мне по пути люди, закутанные в свои тулупы, обмотанные шарфами, спрятанные под шапками. Похоже, зимой люди уходят в себя, ни с кем не общаются, на улице появляются редко, по сторонам не смотрят, ничего не видят – в общем, уходят в долгую спячку.

По пути домой мне ни разу не попались на глаза дети. Одни целыми днями сидят дома у своих компьютеров, играют в игры, других не пускают родители, боятся, что их маленькие создания могут простудиться. Для меня это остается дикостью. Ведь когда мне было лет десять, а то и меньше, мы с ребятами постоянно гоняли по эти улицам и дурачились. Кидались снежками, «намыливали» друг другу лица снегом, лепили снежных баб и катались на санках. В одну сторону улицы ты везешь своего друга в упряжке, обратно – он тебя. Пытались сделать каток с помощью нескольких ведер воды, а потом часами ждали, когда он замерзнет, чтобы затем еще час его раскатывать. Это было веселое время. Если бы у меня была возможность, я бы и сейчас с радостью все это повторил. Но многие ребята заняты своими делами, кто-то работает, кто-то на учебе, а с кем-то просто перестали общаться. Глупо, когда в детстве у тебя целый двор друзей, а спустя некоторое время ты остаешься один. Куда всё уходит? Кто придумал слово «гордость»? И почему люди так часто не могут переступить ее и просто начать снова общаться? Ведь зачастую мы стесняемся написать человеку, с которым давно не виделись, нам бредится это неправильным, как-то «по-идиотски». А тем более позвонить старому другу, с которым поссорились по нелепой причине, но в силу своей гордости не хотим идти на перемирие первым. Когда-нибудь мы останемся совсем одни в маленьком уголочке этой огромной земли, вокруг будет бесчисленное количество людей, но мы будем совсем одни…

Я увидел отцовскую машину около дома, на меня обвалилась стена тревоги и грусти. Столько всего мы пережили вместе, столько воспоминаний с этой машиной, да, она успела стать для нас членом семьи. У нее был свой собственный запах, цвет, характер. Папа часто разговаривал с ней, его голос звучал мелодично, спокойно, со стороны казалось, будто бы он общается с девушкой. Полагаю, так и было, просто я этого не понимал.

Летом, когда балконы во всех квартирах открыты, часто слышишь звуки, они несутся из недр улицы, иногда это может быть старая бабуля, кричащая на детей, шумящих возле окон, или любимая музыка твоего соседа, но, когда проезжают машины, слух становится идеальным. Я слышу, как колеса машины давят мелкие камушки на дороге, будто бы кошка, медленно передвигающаяся по земле, ступая лапой на землю, касаясь сначала большой подушечкой земли, а затем остальными. Слышу звук мотора, особенный звук, успевший стать индивидуальным. Он не такой, как все, особенный, поэтому сразу знаю: за окном едет отец. Я бегу на балкон увидеть его быстрее, чем он меня. Папа откроет дверь, выйдет, поднимет голову, увидит меня и улыбнется. Он знает – его ждут. Я полагаю, нет ничего приятней этого чувства: когда ты знаешь, что нужен кому-то, тогда понимаешь – ты живой.

Я зашел домой, дверь была открыта, и мама готовила обед. Отец сидел на диване и смотрел новости. Мама, увидев меня, подбежала, стала обнимать, говорить, как она соскучилась. За эти полгода она совсем не изменилась. Все такая же хрупкая женщина с добрым сердцем, русыми волосами, тонкими, нежными руками и пронзительными зелеными глазами. Ее руки обняли меня, на мгновение показалось, будто бы я окунулся в детство. В те моменты, когда уставал или охватывала грусть, я подходил к ней, она меня обнимала и говорила: «Всё будет хорошо, не переживай». Тогда я еще верил в эти слова. Отец был приятно удивлен, он не знал о моем возвращении, поэтому сразу начал расспрашивать меня, почему я приехал.

– Как же я мог не приехать к вам на праздники? У меня ведь каникулы.

– В городе праздника разве нет? Или наш сын и вправду соскучился?

– Я очень соскучился, а еще я голоден, у меня там нет мамы, никто не готовит каждый день.

– Да, по тебе видно.

Он подошел ко мне, его рука легла на мое плечо, я чувствовал ее тяжесть и силу. Мы обнялись, но не как отец и сын, а скорее как два родных брата.

– Ну, хватит, мальчики, идите за стол, я как раз приготовила обед, – серьезным тоном сказала мама.

У всех в доме есть свое отдельное место, оно принадлежит только ему, все об этом знают, но никто никогда этого не говорит. Кухня – это королевство моей матери, конечно, иногда и мы туда забегали, но власти никакой, в сущности, не имели. Каждая ложка, вилка, тарелка лежали на определенном месте, нарушать этот порядок нельзя.

Больше всего я соскучился по чистоте на кухне. Если бы мои родители увидели мою среду обитания, то, несомненно, разочаровались бы во мне как в человеке хозяйственном. Хотя, думаю, папа бы достойно оценил мою самостоятельность.

На кухне стоял мягкий зеленый уголок, на такие в свое время была мода. Сейчас мода уже, наверное, прошла, не знаю, за такими вещами я стараюсь не следить. Знаю только одно – эта вещь чертовски удобная. Однажды мне пришлось провести на нем ночь, это было после одной пьянки, не хотел, чтобы родители заметили, как мое неустойчивое тело пробирается к себе в комнату, поэтому сначала я решил выпить чая. Отойти, так сказать. В итоге отошел я рано утром, когда мама стала собираться на работу.

Я скучал по каждому стулу, холодильнику, сковородке и вилке с ложкой. Как всего этого не хватает мне! Особенно мамы, которая может стоять тут часами и смотреть маленький телевизор, готовя очередное восхитительное блюдо.

Дни проходили незаметно, запас свободного времени иссякал быстрее, чем того хотелось бы. Я старался не смотреть на часы, не считать минуты до отъезда. Словно никогда ничего другого не было, я никуда не уезжал, нигде не учился, никто не был болен, всё это нелепый сон, давно забытый сон.

Мы с отцом частенько выбирались в гараж. Он стал для нас убежищем, где мы прятались от внешнего мира, брали выходной от всех проблем и, ни о чем не думая, просто наслаждались временем.

У нас было два кресла, несколько стульев и небольшой столик, где всегда стоял потертый чайник. В один из холодных дней отец достал из большого старого серого сейфа бутылку коньяка и две рюмки. Он предложил выпить, чтобы не замерзнуть. Я сдержанно согласился, но в душе сиял от радости, это был первый раз, когда мы с ним вместе выпивали.

После нескольких рюмок мы сделали себе чай и уютно сидели в креслах. На полке с инструментами играл старый приемник, какая-то иностранная песня, одна из тех незапоминающихся, что проходят сквозь тебя, совсем пустая. Мы долго молчали, наслаждаясь атмосферой, созданной вокруг. Мой голос разбил невидимые хрустальные стены, защищавшие нас от всех.

– Пап, знаешь, что я бы хотел сделать? – неуверенно произнес я. Открываться людям всегда тяжело.

– Что же? – он ответил, не придав моему тону значения.

– Открыть кафе, – сказав это, моя голова автоматически сделала кивок, подтверждая мои слова.

– Это очень хорошая мысль.

– Тебе нравится? У меня уже есть некоторые наброски, но это так, фантазии. Нужно много денег, поэтому я всерьез никогда не задумывался.

– А вот это ты зря. Деньги всего лишь дело времени. Главное – это идея, которую ты хочешь реализовать, и силы, я надеюсь, ты готов потратить на это дело все свои силы.

– Да, я готов работать день и ночь, чтобы всё получилось.