Игорь Сотников - Опасайся человека одной книги. В преддверии

• Название: Опасайся человека одной книги. В преддверии
• Автор: Игорь Сотников
• Жанр: Русское современное

Любое знание или же незнание, это та призма, через которую вы смотрите на окружающий мир. И когда вы знакомитесь с новым для вас миром, то кто знает, на что лучше опираться при знакомстве с ним.

---

– Чё-то волнуюсь, – эта детская непосредственность, с которой выразился Фома, хоть и слегка, но всё же защемила сердце Яшки, забывшего и уже не знающего этого удивительного чувства придавать значение новизне, открывающей сердце для этой встречи. Это было им в корне вырвано, оставив лишь воспоминание, которое совестливо и защекотало его сердечный отдел.

– Не дрейфь, пройдёт, – Яшка, дабы не мучить себя рассусоливаниями, хлопнул Фому по плечу и, направив того, выдвинулся вперёд к выходу. Там же, пока они тут мялись на месте, уже столпилась эта фанатская группа, которая за время полёта растеряла самоуверенность и запал, и в некотором осадке, во главе с тем мускулистым парнем, пыталась собрать себя воедино и должным образом представить через свою частность лицо страны.

Когда же эта представительная часть, кое-как, всё-таки смогла преодолеть этот дверной барьер, разделяющий, кажется, один мир, в который почему-то входят разные миры. И, как оказывается, не просто миры, а по прихоти некоторых весьма глубокомыслящих умов, имеющие свою категорийную классификацию. Ну а так как ими, так же было принято правило, не выражаться и вести себя политкорректно, то давайте лучше промолчим и проследуем через таможенный контроль, где лучше не только молчать, но и на все их, такие каверзные вопросы, которые так и наводят на философствование, лучше отвечать своё твёрдое «нет». Ведь их намётанный глаз, не только всё зорко видит, но и предусматривает ваш осмотр-досмотр в отдельной комнате, где они могут вам заглянуть туда, куда вам уж точно не заглянуть и отчего вам станет не до всякого философского смеха.

Но Фоме, ввиду его малого знания иностранных языков, не пришло на ум завести с таможенной службой философских бесед, на что, впрочем, и они не испытывали большого желания на его безбородый счёт. Так что он, быстро пройдя эту часть пути к своему Парижу, наконец-то, оказался у стеклянной витрины, ограждающей помещение аэропорта от улицы. А ведь для него, это была как раз та витрина, через которую он мог видеть предложения этого нового мира. И хотя транспортная развязка и всё, что было с ней связано и завязано на ней, как вся эта автосуета на дороге и людская суета вокруг транспортных средств, широко и приглашающее раскрывших свои двери для любого из вновь прибывших гостей и необязательно гостей, не слишком привлекала глаз и даже ничем особенным (Проектировщики и архитекторы, помолчите, не до вас.) не выделялась. Всё же для Фомы, как для первооткрывателя, всё было интересно и очень наблюдательно приметливо.

А особенно вон та молодая особа, которая шла выдержанной, в нужном темпе и настрое походкой, опиравшейся для своей неотразимости на вышесреднего шпильки. Они, хоть, и придавали уверенности и полноценности этой девушке, но она, решив не останавливаться на этом, и, видимо, посчитав, что для того, чтобы что-то подчеркнуть, так же нужно, это что-то и выделить. Для этого ею и были предприняты соответствующие её фигуре и лицу косметические меры, умеющие очень чётко подчеркнуть то, что необходимо, для того чтобы вы никогда не прошли мимо и тут же на месте были готовы обо всём забыть. Ну а стоит ей поманить пальчиком, то вы сразу же направите шаг вслед за ней. Но она никому не манит пальчиком, хотя её взгляд так и манит свернуть всем мимо проходящим шею, а никуда не сворачивая, идёт прямо по направлению Фомы и присоединившихся к нему Каца и Яшки.

– Что, увидеть Париж и умереть? – заметив, с каким вниманием Фома смотрит в эту витрину мира, подошедший Яшка, отчего-то по приезду ставший очень внимательным к Фоме, не прочь того подколоть. На что Фома, повернувшись к нему, было хотел заметить своё отношение к его высказываниям, как, заметив более существенное, а именно эту идущую на них девушку, про себя переформулировал сказанную Яшкой фразу: «Увидеть в её глазах Париж, и умереть». Ну а Яшка, обнаружив внимание Фомы куда-то в сторону от него, повернулся туда и безошибочно определил его и ещё с десяток лиц мужского пола, объект внимания. Он не смог смолчать и обнаружил свою информированность.

– Это Люси.

– Что за Люси? – не успел Яшка на последнем слоге прикрыть рот, как последовавший от Фомы вопрос уже тут как тут.

– Чё, нравится? – обнаружив себя на пьедестале значения, который даёт всякое более информативное знание, Яшка тут же возгордился и в соответствии с этим, начал трубить в свои медные трубы.

– Ты давай, толком говори, – неожиданно для Яшки, в разговор влез Кац, для которого всё, что касалось женского пола, было так же небезынтересно, как и для Фомы.

– Потом скажу, – приближение Люси на расстояние, с которого ещё можно было что-то сказать, будучи уверенным, что она тебя не услышит, можно сказать, уже не предусматривало ведение каких-то разговоров. И теперь от вас, требовалось только одно: приоткрыв рот, стоять и заворожённо смотреть, как в вашу гавань заплывает этот лучезарно улыбающийся блондинистый теплоход.

– Здравствуйте, – поздоровалась Люси, когда между ней и этой мужской компанией оставалось пару шагов, после чего Люси, ещё шире расплылась в приветственной улыбке и, протянула вперёд для рукопожатия руку. Правда, при этом, уделила первое ручное внимание стоявшему с правой стороны от неё Фоме, чем вызвала падение сердец у рядом стоящих его товарищей, в одно мгновение воспылавших к нему ревнивой ненавистью. Ну а Фома, не разбалованный женским внимании к себе, определённо растерялся когда выборочность Люси поставила его впереди всех, и вкупе с её удивительным взглядом и маленькой тёплой ручкой, оказавшейся в его лапе, которую он даже и не понял, как посмел протянуть ей. С виду, конечно, он кроме этой глупой улыбки ничего не показывал, но между тем, оказался в полном внутреннем осадке. И если осадок, в котором оказались Яшка и Кац, отдавал горечью, взывавшей к мстительности, то Фома, оказавшийся в таком радостном, с элементами «не верю своему счастью» осадочном положении, как оказалось, спустя мгновение даже потерял дар своей осмысленной речи.

– Люси, – качнувшись пару раз руку Фомы, представилась Люси. На что от него требовался приличествующий месту и ситуации ответ. Но Фома, находясь в этой радостной прострации, видимо, для того чтобы подольше поддержать в своей руке эту ручку, что вполне понимаемо, ведь он не держал таких рук, и кто знает, когда ещё подержит такое будоражащее сознание человеческое ответвление, в общем, Фома только глупо улыбался и молча раскачивал её руку. И кто знает, сколько бы это продолжалось, что, судя по желанию Фомы, не отпускать ничего из своих рук, могло затянуться на чрезмерно долго. Что для трепетных сердец Каца и Яшки было невыносимо видеть и поэтому последний из них по порядковому числу, но первый завистник в качественном определении, не стал дожидаться хэппи-энда, на который у него было своё смекливое воззрение, и влез со своим занудливым словом.

– Фома! – с элементами утверждающего возмущения, встрял в этот немой разговор между Фомой и Люси, этот «ни себе ни людям» Яшка.

– Вот как, – последовавший ответ со стороны Люси, не торопящейся отделить своё внимание от этого, «достал уже всех страдальцев» Фомы и перевести взгляд на эти жаждущие внимания лица Каца и Яшки.

– Ага, – Фома, в свою очередь, сумел-таки себя позиционировать с произнесённым Яшкой именем.

– Запомню, – улыбнулась Люси и, вернув себе руку, уже первым этим движением заставила улыбнуться Яшку и Каца, в предчувствии своего незабываемого рукопожатия, на которое пришло и их заслуженное время. И если рукопожатие с Кацем прошло с таким же приветственным формализмом, то быстротечность молчаливого рукопожатия между Яшкой и Люси, под чьей улыбкой не смогло укрыться возникшее напряжение, не прошло мимо уже ставших наблюдающими лицами Фомы и Каца.

– Надеюсь, полёт был не слишком утомительным. – заняв центральное место в этом импровизированном круге, Люси, обращаясь ко всем, где каждому в отдельности казалось, что это обращение касалось только его, наконец запустила процесс самой встречи.

– Разве полёт сюда может чем-то утомить, кроме нетерпеливого ожидания времени прибытия? – взяв на себя право отвечать за всех, Яшка проигнорировал желание других высказаться, а также пренебрёг брошенным на него взглядом проходившего мимо него грузного фаната Бориса и его товарищей по фанатскому делу во главе с вызывающим у прохожих неуверенность в своих силах, мускулистым типом. Ведь при взгляде на него, все умеющие видеть, осознают всю бренность попыток сравняться с ним. Хотя, наверное, их внимание привлекла не фигура какого-то выкормыша и доходяги, в ком перед ними предстал Яшка, а стоящая рядом с ним достойная пристального внимания фигура девушки, не понятно каким образом, оказавшаяся в компании этих хмырей. И эта мысль о не всегда верной относительности бытия женского пола, сверлила каждого мимо проходящего мужика в штанах, каждый из которых, однозначно считал только себя достойным стоять рядом с ней или хотя бы занимать своё достойное место на коврике у порога её квартиры.