Ирина Карпинос - Путешествие дилетантки

• Название: Путешествие дилетантки
• Автор: Ирина Карпинос
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Роман Ирины Карпинос «Путешествие дилетантки» – о метаморфозах любви и времени. Первая часть «Из логова змиева» – трагифарсовая любовная история на фоне распада Союза и постсоветской действительности. Вторая часть «Соло на киноленте» – гротескное повествование о том, как в наше время снимается кино, об авантюрных похождениях съемочной группы. Третья часть «Гастролерка» – о трагикомических ситуациях в жизни главной героини романа Саши Анчаровой, гастролирующей с концертами по Америке. Читателю предоставляется возможность поразмышлять, погрустить, посмеяться до слез и сквозь слезы. Терпкий джазовый сарказм, сплав иронии и лирики – таков стиль прозы Ирины Карпинос.

---

Я панически боялась, что он меня вынесет из своей опубличненной жизни, как шкаф. И этот страх заставлял меня играть за двоих. То есть практически это была усовершенствованная игра в преферанс, которому меня научили еще в 16 лет. Я играла за себя и за «болвана», при этом выигрывал всегда «болван». В реальности все выглядело приблизительно так. В очередную встречу то ли в Питере, то ли в каком-нибудь задрипанном городе без названия мы договаривались о моем следующем визите. Слово «свидание» исключалось из лексикона категорически. В итоге повторялось одно и то же: встреча откладывалась с месяца на месяц, телефонные переговоры приобретали все более нервную и, как сказал бы он, параноидальную интонацию, а когда наконец назначался день и час моего приезда, получалось, что обоюдно договоренную встречу я как будто то ли выиграла, то ли выпросила у него, и он с опозданием на полгода снизошел до ответного хода. После этих игрищ я приезжала в Питер или куда-то там еще совершенно озверевшая, напоминавшая самой себе ощипанную чайку, долетевшую до моря на последнем издыхании. Кого напоминала я ему, можно только догадываться.

– Ты что, не рада меня видеть?

– Безумно рада! Разве не заметно? Вообще-то я всю ночь в поезде спрашивала себя: на кой черт я к тебе еду?

– Умный человек спрашивал у глупого…

– И глупый, как всегда, победил. Он убедил умного, что едет сюда в последний раз.

– Ну зачем опять в последний раз? Не присылай двусмысленных эсэмэсок на мой мобильный, и не будет никаких последних разов. Неужели так сложно выполнить мое единственное условие?

– Когда ты в прошлом году поменял (под конвоем) номер мобильного, а заодно и домашнего телефона, ты просто метнул мне нож в спину. И потом даже не поинтересовался, долго ли я мучилась перед смертью. Мучилась долго, но, к своему удивлению, выжила. В моменты особого душевного волнения со мной иногда происходят необъяснимые вещи. Я угадала твой новый номер, вернее, надо мной сжалились где-то там на небесах и подсказали комбинацию цифр. Мы с тобой, каждый по-своему, примирились с действительностью и продолжили наши Антиотношения. Твоя полевая подруга Элла Мартынова по-прежнему стояла на страже вашей общей движимости и недвижимости, но ты, проявив чудеса храбрости, продолжал наставлять ей такие ма-а-ленькие рога, которые были незаметны для постороннего глаза. Помню, в городе Львове ты прятал меня целые сутки в гостинице, как в сундуке. Я сбежала оттуда на следующее утро, и «добрый» дядечка на «Мерседесе» довез меня до самого Киева. Мои дорожные расходы тебя в тот раз совершенно не волновали… Надо бы сосчитать, сколько раз ты, господин хороший, подбрасывал мне медный грошик, когда у тебя вырастала ахиллесова пятка, и всю набежавшую сумму вернуть, когда разбогатею.

– Да брось ты! Не надо ничего возвращать! Разбогатеешь – купишь мне подарок.

– Ха-ха-ха! Речь не мальчика, но. кого угодно, только не мужа. Кстати, где все глиняные, стеклянные, серебряные и прочие лошади, которых я тебе дарила от бедного чистого сердца? Выбросил небось на помойку, чтоб никто не догадался, откуда они завелись?

– Ничего подобного! Всех держу в конюшне. Я так и знал, что наша встреча опять закончится разборками. Послушай, Александра, ты правда решила все оборвать? Но это же бред! Я тебе не чужой человек! Наши отношения.

– Что-что? Какие еще наши отношения? Да если бы меня смыло из этого мира, ты бы даже не заметил, что меня больше нет!

– Что значит не заметил? Я бы блюз написал.

Он произнес это всерьез, без улыбки, и я впервые задумалась, кто же на самом деле из нас двоих больший параноик.

– Боже мой, Леша, ты бы написал в мою честь поминальный блюз и, может быть, даже исполнил его один раз в городе Мухосранске на сольном концерте! Я должна подумать, стоит ли пожертвовать жизнью ради такого сакрального события.

– Ты напрасно смеешься. На самом деле я убежден, что наши отношения будут длиться до моей смерти. Я знаю, что умру раньше тебя.

– Мистик, бля! – нецензурно подумала я.

К числу 13 он всегда испытывал почти религиозное чувство, придавая ему гораздо большее значение, чем окружающим его живым людям. У него и день рождения 13 сентября, и комбинации цифр мобильного телефона и автомобиля обязательно содержат 13. Думаю, в скором будущем в апартаментах, где он проживает, будет 13 опочивален. Ничего не имею против числа 13, я даже до 13 лет проживала в 13-й квартире. Посему расскажу тебе, коллега, чертову дюжину наиболее запомнившихся эпизодов за годы нашей несовместной жизни.

Эпизод 1

Июльская жара в Киеве. Еще не взорвался Чернобыль и не пришел к власти Горбачев, но уже умер Брежнев. В лесу поблизости от станции Макейчуково традиционно отмечался полуподпольный день рождения киевского барда Лени Душевного. Комитет глубокого бурения относился с повышенной бдительностью к нашим лесным бдениям. И на сей раз тоже прислал своих гонцов попугать для острастки гитарную братию. Мы с мужем опоздали и встретили на станции лучезарно улыбающихся комитетчиков. Медленно и печально переходя к угрозам, доблестные искусствоведы в штатском настоятельно требовали нашего изъятия из леса. Но возвращаться в город не хотелось принципиально и, поблагодарив комитетчиков за служебное рвение, мы нырнули в лесную глушь. Предполагаемое место расположения палаточного лагеря было пусто. Комитетчики все-таки сделали свое грязное дело и согнали народ с насиженного места. С неба начал накрапывать дождь, который, как ему положено, смывает все следы. Мы шли наугад, уже ни на что не надеясь, и вдруг в пустом мокром лесу наткнулись на виновника торжества Леню Душевного, который (на всякий случай) сошел с электрички на предыдущей станции, дабы не встречаться с дядями из комитета. Сев на пенек и употребив на троих содержимое Лениной фляжки, мы с новыми силами отправились в путь. Долго ли коротко ли пришлось блуждать по лесу, сейчас вспомнить трудно. Но новое местопребывание гостей, явившихся праздновать день рождения, мы все-таки нашли. Бредя по тропе и здороваясь с каждым встречным, я прошла с набок свернутой головой мимо ленинградского гостя. Он точно так же свернул свою голову в противоположном направлении. Миновав по инерции несколько метров, мы одновременно развернулись и двинулись навстречу друг другу, как два сошедших с рельсов поезда.

– Что происходит, почему мы не здороваемся? Ты чего сегодня такая… смурная, что ли?

– Понимаешь, Леш, мой муж вдруг решил не оставлять меня в лагере. Он хочет вернуть меня в больницу, из которой я удрала. Говорит, что если у меня будет после встречи с комитетчиками прободение язвы, хирурга в лесу он для меня не найдет.

– С хирургом действительно проблематично, но врач «скорой помощи» перед тобой. Показывай, где муж, я с ним договорюсь. Почему-то ужасно не хочется, чтоб ты уезжала.

И мы двинулись к оврагу, по пути обрастая толпой любопытствующих. Таинственная беседа, состоявшаяся в овраге, дала свои плоды и, подхватив мужа вместе с рюкзаком, гитарой и палаткой, все участники представления потянулись к костру.

– С тебя бутылка, – заговорщицки подмигивая, сказал мне мало знакомый ленинградский гость.

Потом мы сидели у костра под непрекращающимся дождем. Леша честно исполнял роль врача «скорой помощи». Он растирал мне промокшие ноги, заставлял принять из его рук ложку с горячим супом и всячески дурил голову байками из жизни лабухов вперемежку с огненной водой из железной кружки. Периодически к костру подходила его жена, держа за руку дочку-дошкольницу, и смотрела на общение врача с пациенткой с плохо скрываемой яростью. В это время мой муж ставил палатку и вообще не смотрел в нашу сторону. А когда незаметно подкралась ночь, у костра собрались все солагерники, дабы, наконец, послушать ленинградского гостя. Он привез в Киев новые «одесские» песни своего однокашника Саши Розенбаума, и многим не терпелось узнать о том, как «мы подошли из-за угла» из уст земляка автора. Спев пару песен, Леша решил проведать жену и дочку, спавших в палатке неподалеку. Но костровые зрители хотели немедленного продолжения банкета и тут же передали гитару мне.

– Она вам не из тех, кто заполняет паузы! – раздался рык ленинградского гостя.

Неожиданно пауза затянулась, и под напором алчущей песен и зрелищ аудитории мне все-таки пришлось запеть. Увлекшись собственным исполнением, я очнулась только тогда, когда увидела прямо перед собой два рысьих желтых с прозеленью глаза, втягивающих в себя мою грешную душу вместе с гитарой, песнями, плясками и напрасными надеждами на то, что все еще обойдется. Оборвав себя на полуноте, я вскочила и, отбросив гитару, прыгнула куда-то в темноту.

– Нам надо поговорить, – услышала я за своей спиной интонацию, похожую на «мы подошли из-за угла».

Прислонив меня к первому попавшемуся дереву, он хотел что-то сказать, но в этот момент нас окружила ненасытная костровая братия.