Тимур Кибиров - Стихи о любви (сборник)

• Название: Стихи о любви (сборник)
• Автор: Тимур Кибиров
• Жанр: Поэзия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9691-1033-5

В сборник избранных стихотворений Тимура Кибирова вошли как ранние произведения (из книг «Стихи о любви», «Нотации», «Сантименты»), так и новые книги стихов («Кара-барас», «На полях „A Shropshire lad“», «Три поэмы»).

---

К вопросу о романтизме

Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию!

Александр Блок

И скучно, и грустно. Свинцовая мерзость.
Бессмертная пошлость. Мещанство кругом.
С усами в капусте. Как черви слепые.
Давай отречемся! Давай разобьем
оковы! И свергнем могучей рукою!
Гори же, возмездья священный огонь!

На волю! На волю из душной неволи!
На волю! На волю! Эван эвоэ!
Плесну я бензином! Гори-гори ясно!
С дороги, филистер, буржуй и сатрап!!
Довольны своей конституцией куцой!?
Печные горшки вам дороже, скоты?
Так вот же вам, вот! И посыпались стекла.

Эван эвоэ! Мы под сводом законов
задохлись без солнца – даешь динамит!
Ножом полосну, полосну за весну я!
Мне дела нет, сволочь, а ну сторонись!

С дороги, с дороги, проклятая погань!
О Либер, о Либер, свободы мой бог!
Спаси, бля, помилуй, насилуй, насилуй!
Тошнит от воды с вашей хлоркой! Залей
вином нас, и кровью, и спермой, восторгом
преданья огню! Предадимся огню!
Хочу я, и все тут, хочу я, хочу я!
На горе буржуям, эх-эх, попляши!

Гори, полыхай, ничего не жалей!
Сарынь, бля, на кичку! Эван эвоэ!
Довольно законом нам жить! Невтерпеж!
Нет удержу! Нет! Не хочу, не хочу!
Пусть все пропадает. Эх, эх, согреши!
И пусть только сунется Тот, Кто терпел
и нам повелел! Невтерпеж мне! Ату!
Он нам ни к чему! Нам Варраву, Варраву!
Не сторож я брату, не сторож, не брат!

Напишем на знамени «Нет!» Ни на чью
команду мы «Есть!» не ответим! Срываем
погоны, гауптвахту к чертям разломаем!
Уйдем в самоволку до смерти! Сарынь
на кичку! Allons же enfants на отцов!
Откажемся впредь сублимировать похоть!
Визжи под ножом, толстомясая мразь!

Эй, жги город Гамельн! Эй, в стойла соборы!
Гулящая девка на впалой груди!
Не трусь! Aut Caesar, пацан, aut nihil!
Долой полумеры! Эй, шашки подвысь!

Эгей! Гуляй, поле, и, музыка, грянь же
над сворою псов-волкодавов! Долой!
Вся власть никому, никому, ничему!
Да здравствует nihil! Но даже Ничто
над нами не властно, не властно, не властно!

Свобода, свобода, эх-эх, без креста!
Так пусть же сильней грянет буря, ебеныть!
Эх-эх, попляши, попляши, Саломея,
сколь хочешь голов забирай, забирай!
О злоба святая! О похоть святая!
Довольно нам охать, вздыхать, подыхать!
Буржуи, буржуи, жлобы, фраера,
скорей прячьте жирное тело в утесах!
Свобода крылата – и перышком в бок!
Отдай же мне Богово Бог, и отдай
мне, кесарь, свое – подобру-поздорову!
По злу отберу! Ca ira! Ca ira!
Всех кратов повесим, повесим, повесим!

Казак, не терпи, не терпи ничего,
а то атаманом не будешь, не будешь!
O nihil! О вольный полет в пустоте!
Бесцветная жизнь, но от крови – малина!
Не ссы! За процентщицей вслед замочи
и Соню, сначала отхарив, и Дуню,
и Федор Михалыча! Право имей!
Не любо? Дрожащая тварь, что – не любо?
Ага! Будешь знать, будешь знать, будешь знать!
Бог если не умер, то будет расстрелян!
За все отомстим мы, всему отомстим!
И тем, и другим, и себе, и себе!

Allons в санкюлоты! Срывай же штаны!
Пусти же на волю из этих Бастилий
зверюгу с фригийской головкою! Гей!
Нож к горлу – и каждая будет твоей!
Нож в горло – и ты Ubermensch, и Бог умер!

«Эй, дай закурить! Ах, не куришь, козел!»
И бей по очкам эту суку! Прикончи!
Его, и его, и себя, и себя!
Смысл свергнут! Царь и в голове не уйдет!
Эй, бей на куски истукан Аполлона!
Да скроется солнце, да здравствует тьма!

О вскроем же фомкою ящик Пандоры,
в который свободу упрятали вы!
Растопим же сало прогорклое ваше
огнем мирового пожара! Даешь!
Единственный способ украсить жилплощадь –
поджечь ее! Хижинам тоже война!
Все стены долой, все границы, все плевы!
Allons же в безбрежность, enfant мой terrible!

Весь мир мы разрушим, разрушим, разрушим!
И строить не будем мы новый, не будем!
И что было всем, снова станет ничем!
О Хаос родимый! О демон прекрасный!

Гори же ты пламенем синим! Плевать!
И вечный, бля, бой! Эй, пальнем-ка, товарищ,
в святую – эх-ма – толстозадую жизнь!

О, пой же, сирена, мне песнь о свободе,
о гибели, гибели, гибели пой!
Я воском не стану глушить твое пенье!
О, пой же мне древние песни, о, пой
про Хаос родимый, родимый, родимый!

Хочу! Выхожу из себя, из тюрьмы!
Из трюма – из тела уж лучше на дно нам!
Мы днище продолбим, продолбим, продолбим!
Эван эвоэ! О тимпаны в висках!
О сладость, о самозабвенье полета –
пусть вниз головой, пусть единственный раз,
с высот крупноблочного дома в асфальт!
Кончай с этой рабской душою и телом!..

И вот я окно распахнул и стою,
отбросив ногою горшочек с геранью.
И вот подоконник качнулся уже…

И вдруг от соседей пахнуло картошкой,
картошкой и луком пахнуло до слез.
И слюнки текут… И какая же пошлость
и глупость какая! И жалко горшок
разбитый. И стыдно. Ах, Господи Боже!
Прости дурака! Накажи сопляка
за рабскую злобу и неблагодарность!

Да здравствуют музы! Да здравствует разум!
Да здравствует мужество, свет и тепло!
Да здравствует Диккенс, да здравствует кухня!
Да здравствует Ленкин сверчок и герань!

Гостей позовем и картошки нажарим,
бокалы содвинем и песню споем!

Русская песня

Нелепо ли, братцы? – Конечно.
Еще как нелепо, мой свет.
Нет слаще тебя и кромешней,
тебя несуразнее нет!

Твои это песни блатные
сливаются с музыкой сфер,
Россия, Россия, Россия,
Российская СФСР!

И льется под сводом Осанна,
и шухер в подъезде шмыгнул.
Женой Александр Алексаныч
назвал тебя – ну сказанул!

Тут Фрейду вмешаться бы впору,
тут бром прописать бы ему!
Получше нашла ухажера
Россия, и лишь одному

верна наша родная мама,
нам всем Джугашвили отец,
эдипова комплекса драму
пора доиграть наконец…

А мне пятый пункт не позволит
и сыном назваться твоим.
Нацменская вольная воля,
развейся Отечества дым!

Не ты ль мою душу мотала?
Не я ль твою душу мотал?
В трамвае жидом обзывала,
в казарме тюрьмою назвал.

И все ж от Москвы до окраин
шагал я, кругом виноват,
и слышал, очки протирая,
великий, могучий твой мат!

И побоку злость и обиды,
ведь в этой великой стране
хорошая девочка Лида
дала после танцев и мне!

Ведь вправду страны я не знаю,
где б так было вольно писать,
где слово, в потемках сгорая,
способно еще убивать…

О Господи, как это просто,
как стыдно тебе угодить,
наколки, и гной, и коросту
лазурью и златом покрыть!

Хоругви, кресты да шеломы,
да очи твои в пол-лица!
Для этой картины искомой
ищи побойчее певца!

Позируй Илье Глазунову,
Белову рассказ закажи
и слушай с улыбкой фартовой,
на нарах казенных лежи.

Пусть ласковый Сахар Медович,
Буй-тур Стоеросов пускай,
трепещущий пусть Рабинович
кричат, что не нужен им рай –

дай Русь им!.. Про это не знаю.
Но, слыша твой окрик: «Айда!» –
манатки свои собираю,
с тобой на этап выходя.

И русский-нерусский – не знаю,
но я буду здесь умирать.
Поэтому этому краю
имею я право сказать:

стихия, Мессия, какие
еще тебе рифмы найти?
В парижских кафе – ностальгия,
в тайге – дистрофия почти,

и – Боже ж ты мой! – литургия,
и Дева Мария, и вдруг –
петлички блестят голубые,
сулят, ухмыляясь, каюк!

Ведь с четырехтомником Даля
в тебе не понять ни хрена!
Ты вправду и ленью, и сталью,
и сталью, и ленью полна.

Ты собственных можешь Платонов,
Невтонов плодить и гноить,
и кровью залитые троны
умеешь ты кровью багрить!

Умеешь последний целковый
отдать, и отнять, и пропить,
и правнуков внука Багрова
в волне черноморской топить!

Ты можешь плясать до упаду,
стихи сочинять до зари,
и тут же, из той же тетради
ты вырвешь листок и – смотри –

ты пишешь донос на соседа,
скандалишь с помойным ведром,
французов катаешь в ракете,
кемаришь в полночном метро,

дерешься саперной лопаткой,
строптивых эстонцев коришь,
и душу, ушедшую в пятки,
Высокой Духовностью мнишь!

Дотла раскулачена, плачешь,
расхристана – красишь яйцо,
на стройках и трассах ишачишь,
чтоб справить к зиме пальтецо.

Пусть блохи английские пляшут,
нам их подковать недосуг,
в субботу мы черную пашем,
отбившись от собственных рук.

Последний кабак у заставы,
последний пятак в кулаке,
последний глоток на халяву,
и Ленин последний в башке.

С тоской отвернувшись от петель,
сам Пушкин прикрыл тебе срам.
Но что же нам все же ответить
презрительным клеветникам?

Вот этого только не надо!
Не надо бубнить про татар,
про ляхов и немцев, про НАТО,
про жидо-масонский кагал!

Смешно ведь… Из Афганистана
вернулись. И времени нет.
Когда ж ты дрожать перестанешь
от крика: «На стол парбилет!»?

Когда же, когда же, Россия?
Вернее всего, никогда.
И падают слезы пустые
без смысла, стыда и следа.

И как наплевать бы, послать бы,
скипнуть бы в Европу свою…
Но лучше сыграем мы свадьбу,
но лучше я снова спою!

Ведь в городе Глупове детство
и юность прошли, и теперь
мне тополь достался в наследство,
асфальт, черепица, фланель,

и фантик от «Раковой шейки»,
и страшный поход в Мавзолей,
снежинки на рыжей цигейке,
герань у хозяйки моей,

и шарик от старой кровати,
и Блок, и Васек Трубачев,
крахмальная тещина скатерть,
убитый тобой Башлачев,

досталась Борисова Лена,
и песня про Ванинский порт,
мешочек от обуви сменной,
антоновка, шпанка, апорт,

закат, озаривший каптерку,
за Шильковым синяя даль,
защитна твоя гимнастерка
и темно-вишневая шаль,

и версты твои полосаты,
жена Хасбулата в крови,
и зэки твои, и солдаты,
начальнички злые твои!

Поэтому я продолжаю
надеяться черт-те на что,
любить черт-те что, подыхая,
и верить, и веровать в то,

что Лазарь воскреснет по Слову
Предвечному, вспрянет от сна,
и тихо к Престолу Христову
потянемся мы с бодуна!

Потянемся мы, просыпаясь,
с тяжелой, пустой головой,
и щурясь, и преображаясь
от света Отчизны иной –

невиданной нашей России,
чахоточной нашей мечты,
воочью увидев впервые
ее дорогие черты!

И, бросив на стол партбилеты,
в сиянии радужных слез
навстречу Фаворскому Свету
пойдет обалдевший колхоз!

Я верую – ибо абсурдно,
абсурдно, постыдно, смешно,
бессмысленно и безрассудно,
и, может быть, даже грешно.

Нелепо ли, братцы? – Нелепо.
Молись, Рататуй дорогой!
Горбушкой канадского хлеба
занюхай стакан роковой.

Эпитафии бабушкиному двору