Севак Арамазд - Армен

• Название: Армен
• Автор: Севак Арамазд
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9691-0660-4

Роман «Армен» Севака Арамазда – это пронзительная история человеческой судьбы в современном мире и обществе, где самое трудное и самое опасное – быть человеком. Одновременно легенда и документ, притча и живое место событий, зеркальность естественного и сверхъестественного живут в этой книге, густой, как сказочный лес и раскаленный космос. Это космос Шекспира, Эдгара По, братьев Гримм и Хичкока. Роман написан прекрасным армянским прозаиком, поэтом, эссеистом и переводчиком немецкой классики, который живет и работает в Германии (Юнна Мориц).

---

По-хозяйски уверенным шагом Сара подошла к двери, и Армену стало понятно, что, как бы то ни было, она владелица этого дома и все здесь для нее дорого и близко.

– Подожди меня, я сейчас…

Не дойдя до ступенек, Сара свернула в сторону двора, и Армен заметил за забором небольшого огорода какую-то массивную тень, которая вдруг зашевелилась, а затем послышался глубокий вздох, подсказавший ему, что это корова. Ее присутствие сразу сделало этот дом, этот двор, этот огородик чем-то знакомым и понятным.

Армен присел на ветхую деревянную ступеньку и устало поднял глаза. Сквозь призрачный лунный свет где-то вдалеке он различил знакомое созвездие Рака, потом закрыл глаза и неожиданно уснул. Ему приснилось, что он стоит на какой-то звезде, а его село виднеется на макушке огромной горы, потом оказалось, что это не гора, а гигантский костер, в пламени которого стоит его отчий дом, высокий и светлый; и вот он подбегает к дому и хочет войти, однако в дверях встречает ту прекрасную девушку, о которой мечтал всю жизнь: на ней белая прозрачная одежда, она колеблется вокруг ее гибкого тела. В тоске он бросается к ней, но она протягивает руки и молча выталкивает его…

– Пошла посмотреть, подоила сегодня Саби корову или нет, хочу завтра отнести Мише молока… – Армена разбудил оживленный голос Сары. – Саби – моя сводная сестра, они с мужем Гамром живут через шесть улиц от меня, она мне всегда помогает, хорошая девочка, очень способная, мечтает стать знаменитой певицей. Поет она чудесно, особенно когда выпьет… Армен, ты что, спишь?

– Нет-нет, – невольно стал оправдываться Армен и в темноте улыбнулся. – Я просто задумался…

– Не думай, все будет хорошо, – поднимаясь по ступенькам, сказала Сара. – Сейчас я уже знаю здесь всех влиятельных людей, мы обязательно найдем тебе какую-нибудь работу… Ну, ты, наверное, мастер… – толкнув дверь, добавила она, как показалось Армену, с едва уловимой лукавой насмешливостью в голосе. – Я скажу Скорпу, он поможет. Скорп – архитектор Китака, бог и царь нашего города, все дела проходят через его руки, мне он не откажет, – с таинственной улыбкой заверила Сара. – Иди в гостиную, чувствуй себя как дома…

Сара включила свет. Армен удивился: коридор был такой узкий, что двоим не разминуться. На низком грязном потолке и по углам темнела паутина, а в старом, подгнившем полу зияли щели. В доме стоял устойчивый влажночесночный запах, к которому примешивался приторносладкий аромат женских духов.

– Да, а где же твой испорченный замок?.. – смутившись, спохватился Армен и так поспешно повернулся к двери, точно собирался сбежать.

На затворе двери висел тяжелый грубый металлический замок, в котором торчал такой же грубый ключ. Замок был старый и ржавый, и не верилось, что им когда-то пользовались.

– У тебя есть постное масло? – спросил Армен. – Принеси, попробую что-то сделать…

– Оставь, это не к спеху, – мягко сказала Сара. – Потом попробуешь, давай сперва перекусим. У меня в глазах темно от голода…

Она взяла сумки, вошла в гостиную и скрылась за какой-то занавеской.

– Представляешь, за весь день у меня не было ни одной свободной минуты, чтобы что-то бросить в рот, – объяснила она оттуда.

Армен прошел к противоположной стороне стола и сел на самодельный стул без спинки. Гостиная, служившая, по-видимому, одновременно и столовой, и спальней, представляла собой небольшую продолговатую комнату с побеленными известью стенами и была разделена на две части свисавшей до пола розовой занавеской. Напротив стояла скромная незастеленная деревянная кровать. В комнате была еще высокая и тоже грубо сколоченная тахта, покрытая выцветшей, похожей на войлок тканью, а рядом – широкий и низкий комод, на котором бойко стучали старые металлические часы, показывавшие ровно полночь. Над тахтой, примерно по центру стены висела взятая в рамку фотография пожилого человека с густой и длинной бородой; может быть, отца Сары, хотя никакого сходства между ними Армен не уловил…

Опершись локтями о стол, Армен зевнул, вскинув голову, и внезапно его охватила такая глубокая печаль, что даже сердце заныло. Все показалось ему бессмысленным и нереальным: сам он – как бы мужчина, Сара – как бы женщина, лачуга – как бы дом, свет – как бы освещение, стол – как бы мебель… Все это иллюзия, ночной мираж, их в действительности нет… Армен криво улыбнулся, и взгляд его остановился на стоявшем чуть боком к нему зеркале, в котором отражалось детское лицо. Он удивился тому, что только теперь заметил зеркало и, повернув голову, обнаружил маленькую фотографию, с которой на него смотрел мальчик лет десяти-двенадцати с грустным и, как показалось Армену, отмеченным печатью близкой смерти личиком. Очевидно, это и был больной сын Сары Миша с ангельски кроткими чертами и по-взрослому сосредоточенным взглядом. На миг Армен представил себе его лежащим в одиночестве в полумраке больничной палаты, и ему подумалось, что, в сущности, мальчик уже мертв и он присутствует сейчас на его поминках…

– Извини, я немного замешкалась… – услышал он делано бодрый голос Сары.

Зажав под мышкой графин с вином и держа в руках тарелки с закуской, она вышла из-за занавески и плавно приблизилась к столу. Она успела переодеться: на ней было короткое домашнее платье, легкое и широкое; иногда распахиваясь, оно подчеркивало несомненные достоинства ее фигуры. Ставя кувшин на стол, она наклонилась, и взгляд Армена невольно упал на ее обнаженные груди в разрезе платья; они были так близко, что ему показалось, будто он чувствует их трепет и аромат. И на какое-то мгновение он погрузился в ту глубокую и замкнутую тишину, которая обволакивала его на краю полного теней ущелья у родного села, когда он трогал ладонью извилистые морщины горячих скал, склонившихся над бездной. Он беспокойно шевельнулся, и Сара уловила смысл этого движения: губы ее тронула лукавая улыбка… И Армен почувствовал в груди неожиданную щемящую боль: ему показалось, что он изменяет неизвестному, но бесконечно любимому и родному человеку. Потупив глаза, исполненный отвращения к самому себе, он сморщил лоб и еще ниже наклонил голову к столу.

– Если хочешь спать, поднимись на чердак, крепко прижми к себе солому и спи… – с едкой усмешкой сказала Сара, сев на кровать. – Может быть, нальешь нам вина, молодой человек?..

Армен встрепенулся и, встретив коварно-испытующий взгляд Сары, смутился. Наполняя бокалы, он пролил каплю на скатерть, и вино, похожее на кровь, тут же впиталось в белую ткань. Это невольно напомнило Армену то, что произошло с ним в лесном селе…

– Ешь, я знаю, что ты голоден, – с неожиданной нежностью сказала Сара и, не ожидая ответа, сама накинулась на еду.

Армен взял кусочек хлеба с сыром и стал медленно жевать, глядя на движения Сары, в которых была какая-то лихорадочная поспешность.

Пока они ужинали, Армен рассказал ей о затерянном в лесу селе, об убитом малыше, о старушке на обочине дороги, продававшей пирожки, похожие на шарики из теста. При этом он искусно обошел происшедший с ним случай. Сара слушала, опустив голову и ни разу на него не взглянув.

– Гм, интересно… – вытирая губы, безразличным тоном сказала она, и лицо ее чуточку омрачилось. – Выпьем за наше знакомство… – Она подняла свой бокал и придвинулась ближе к нему; от этого движения подол ее платья чуть приподнялся, обнажив полные соблазнительные бедра.

Вино было густое и терпкое. Из чувства самолюбия Армен выпил до дна и ощутил такую слабость и усталость, что комната медленно поплыла у него перед глазами. Как сквозь густой туман он увидел Сару: наклонив голову, точно к чему-то готовясь, она водила по скатерти кончиком кухонного ножа. Армен улыбнулся: эта женщина принадлежит ему, она сидит здесь ради него, она существует для него…

– Армен, ты в жизни много книг прочитал? – вдруг спросила Сара, опершись локтями на стол. Голос ее прозвучал непривычно грустно и озабоченно.

– Почему ты спрашиваешь? – удивился Армен. Усталость его как рукой сняло.

– Ну… знаешь, мне кажется, что болезнь у Миши… как бы это сказать… не телесная, а душевная… Мне это подсказывает мой материнский инстинкт… Понимаешь, Миша с малых лет был неразговорчивым ребенком. Не любил ни играть, ни читать. Его ничто не интересовало. Всегда садился на вторую ступеньку нашей лестницы – почему именно на вторую, не могу объяснить, – садился и смотрел в одну точку. Что он видел перед собой и о чем думал, никто не знал, и он никому не говорил. Я решила, что это у него такой характер… ну, ребенок уж таким уродился, что тут поделаешь. Ко мне тоже был безразличен, даже больше – смотрел почти враждебно. Не давал себя обнять, приласкать, всегда отталкивал меня, будто я ему не мать, а чужая, посторонняя женщина. Единственный, кого Миша любил, – вот это ничтожество… – Сара с ненавистью показала на висящую на стене фотографию бородатого человека. – Этот грязный развратник!..