Ольга Гренец - Хлоп-страна

• Название: Хлоп-страна
• Автор: Ольга Гренец
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 9785969115644

Ольга Гренец – современная американская писательница родом из Санкт-Петербурга, мастер короткой психологической прозы. Герои её рассказов, живя в России, Америке, других странах, сталкиваются с необходимостью соотнесения и совмещения разных миров, но главное для автора – показать их отношения, порой осложнённые проблемой конфликта поколений, а также проследить традиционную для современной прозы линию «поисков себя». В оригинальных сюжетах Ольга Гренец предлагает читателю увлекательный калейдоскоп эпизодов повседневной жизни людей из разных слоев общества.

---

Рассказывала я шутки ради, но постепенно смех друзей стал меня огорчать. Не думаю я, что все русские – мошенники, и вовсе я не хотела, чтобы моя история закрепляла такой стереотип. Советский Союз – страна моего детства, а оно ничем не было омрачено, пока родители не решились эмигрировать. Я знаю, я тысячу раз слышала рассказы, как тяжело моим родителям приходилось, сколько часов они простаивали в очередях, как получали работу по распределению, а не по выбору, как от безысходности спивались их друзья. Но это не мои истории. Я была слишком мала, чтобы испытать что-то подобное. Своим детям Союз оставил томительную мечту о том, что все люди могут быть равными, надежду на «мир во всём мире», и веру, что «прекрасное далёко» уже не за горами. Мечта эта – такая же часть советского наследия, как общий для всех русский язык или традиции хлебосольства.

Озарение пришло ко мне во время корпоративной вечеринки в честь одного из наших практикантов, который сдал последний экзамен и был принят в штат фирмы. Как обычно, мы собрались на террасе, на крыше здания страховой компании. Вечер выдался свежий, мы спасались от холода вином. Разговор не клеился, и когда во время очередной беспомощной паузы я рассказала коллегам историю про Русский центр, они засыпали меня типичными вопросами страховщиков: «Как думаешь, часто такое жульничество удаётся? Сколько народу она может одурачить подобным образом за день? А за неделю?»

Хотелось ответить, что номер был устроен специально для меня, но, скорее всего, это было не так. С некоторыми вариациями он мог сработать с любым из русскоговорящих жителей Сан-Франциско. В каком-то смысле мошенница применила тот же трюк, который применяли к нескольким поколениям советских граждан: дай людям веру в лучшее будущее, и они раскроют свои сердца и карманы шире. Что ж, я оказалась ничем не умней других!

Коллеги не могли взять в толк, почему я вдруг перестала отвечать на вопросы и замолчала. Они подождали немного, потом переключились на другую тему. Вечеринка продолжалась, а я отошла к краю террасы, потягивая вино и разглядывая низкие звёзды, сверкающие над дальним краем залива Сан-Франциско. Такие же звёзды были видны с балкона нашей квартиры в Ленинграде – я почувствовала чуть ли не благодарность к женщине за ловкость, с которой она меня облапошила, вернее за переживание, связавшее меня с давним прошлым. Когда-то в детстве я была пылкой и упрямой фантазёркой. Мечтательной рыбачке с картины недоставало такой вот горячности. Ей открывалось ночное небо, и все миры лежали перед ней как на ладони, но, вместо того чтобы стремиться к ним, она, словно заворожённый светом лунатик, сидела на крыше с закрытыми глазами.

Я допила вино и быстро покинула вечеринку, стараясь донести своё открытие до мастерской. Но в состоянии опьянения не хотелось браться за краски, а когда подоспели выходные, это ощущение потеряло свою ошеломительность, а потом память и вовсе его поглотила.

…Картину я так и не закончила.

Куда течёт море[1]

Зайдя по щиколотку в озеро на Карельском перешейке, девочка спрашивает у мамы:

– Мама, а куда течёт вода?

– Вода течёт в речку, доченька, – отвечает мама.

Мама стоит рядом в воде, неглубоко, тоже по щиколотку. Её руки висят вдоль тела, а глаза смотрят куда-то вдаль, на лес на другом берегу озера, на голубое небо за лесом.

– А куда течёт река? – интересуется девочка.

– А река течёт в море, – говорит мама и пытается остановить поток вопросов: – Посмотри, какая тёплая вода! Пойди, сними платье, искупайся, а? Видишь, другие дети уже купаются.

Небольшое лесное озеро практически безлюдно, но на другом конце пляжа, за песчаным выступом, где растёт одинокая сосна, действительно плещутся в воде дети. Девочка неуверенно шевелит пальцами ног и подходит ближе к маме, берёт её за руку. Мама одета не для купания: на ней летнее платье в красную клетку, подол подоткнут.

– А куда течёт море? – после минутного молчания спрашивает девочка.

– А море течёт в океан.

– А океан?

– А океан течёт вокруг земли.

Девочка оборачивается к берегу и останавливает свой взгляд на одинокой сосне, возвышающейся высоко над пляжем, вода подмыла берег, и корни дерева висят высоко над водой. Подул ветер, и сосна важно приветствует девочку.

– А если она вся утечёт?

– Кто – она? – не сразу догадывается мама.

– Вода.

– Ну не волнуйся, вся она не утечёт, – с преувеличенной уверенностью отвечает мама и делает очередную попытку заинтересовать девочку вещами более практическими:

– Ты разве не хочешь искупаться?

Однако девочка не сдаётся:

– Ну а если вдруг утечёт?

– Ну что ж, – говорит мама, немного подумав, – тогда мы ляжем на спину и поплывём вместе с ней.

– А я не умею плавать, – настойчиво напоминает девочка.

Не выпуская маминой руки, она осторожно наклоняется и свободной ладошкой осторожно дотрагивается до гладкой поверхности озера.

– Значит, должна научиться, – говорит мама и подталкивает дочку к берегу. – Иди, разденься.

Девочка проходит пару шагов к берегу и возвращается. Вода кажется ей слишком холодной и грязной, в ней плавают какие-то отвратительные склизкие водоросли, от которых противно пахнет. Мама уже успела унестись мыслями куда-то далеко-далеко и поэтому никак не реагирует, когда девочка снова берёт её за руку. Девочка пытается заглянуть маме в глаза, проследить за направлением взгляда, последовать за ним, но мамины глаза полузакрыты, а взгляд рассеян. К маминым мыслям дочке нет доступа. Девочка берёт мамину руку, поднимает её, кладёт себе на голову, на плечо. Девочка надеется, что мама начнёт перебирать пальцами, погладит её по голове, и одновременно опасается, что мама вырвет руку, оттолкнёт, сорвётся на крик, уйдёт, забудет.

А мама действительно готова закричать: бесконечные вопросы дочки, её постоянная потребность в ласке сводят её с ума, ей кажется, что девочка требует от неё каких-то непонятных чувств, ответов, которых у неё нет и быть не может. Ей хочется закурить, расслабиться, но сигареты остались на берегу, а девочка не отпускает руки, не даёт выйти на берег, не понимает, что она не может ходить за ней весь день как привязанная. Ей слышится требовательность в голосе девочки и хочется крикнуть: отвяжись, не приставай, оставь в покое… И где-то из глубины сознания выплывает страшное: мы одни, совсем одни, вокруг ни души, и было бы так просто… И как будто ничего не было. Семь лет – и всё начать сначала. Ничего не было, только кошмар, мне приснился кошмар… я проснусь, и всё можно будет начать сначала. Уехать, забыть, как будто ничего не было.

Ночью девочке долго не удаётся заснуть. Поездка на озеро и купание давно забыты: на обратном пути мама читала книгу, а вечером папа пришёл домой с гостями. Было шумно. На кухне маме помогали готовить, в большой комнате папа развлекал гостей. Потом девочку положили спать на родительской кровати в маленькой комнате, но заснуть было невозможно: слишком много всего, голоса за стенкой, события долгого августовского дня. В голове бродили мысли о воде, о поезде, о школе, обо всём на свете. А гостям тоже не хотелось расходиться, и, выйдя посреди ночи в туалет, девочка обнаружила, что один из гостей заснул за столом на кухне. В половине второго ночи дом затих. Мама вернулась в комнату и, не раздеваясь, даже не приподняв одеяло, повалилась на кровать рядом с дочкой. Спала она тяжело, стонала и так сильно металась, что в конце концов свалилась с кровати. Девочка встала и попыталась помочь ей подняться, но мама плакала, сопротивлялась, и девочке было с ней не справиться. Она накрыла маму одеялом и села рядом, пытаясь её как-то успокоить. Гладила по руке, по волосам. Несмотря на белые ночи, в большой комнате было темно и пахло сигаретами и спиртным. Папин храп раздавался откуда-то с пола, а на диване спал кто-то ещё. Девочка прислушивалась к скрипу половиц в коридоре, и ей показалось, что там ходят какие-то чужие, странные люди. В сумраке маленькой комнаты девочка не могла различить мамины очертания под одеялом. Всякий раз, когда девочка осторожно дотрагивалась до мамы, желая убедиться в её существовании, мама отзывалась длинным, жутким плачем. Через некоторое время девочка закуталась краем одеяла и заснула, уткнувшись в мамин бок.

Под утро маму стало тошнить. Она проснулась, но не успела подняться, и её вырвало прямо на колени, на одеяло, на ночную рубашку дочки. Девочка проснулась, и, не понимая, что произошло, испуганно села. Через несколько мгновений приступ повторился, маму вырвало опять, на этот раз, на пол. Девочке хотелось заплакать, она сдержалась от беспокойства, от страха за маму. Когда приступ рвоты прошёл, мама велела девочке переодеться и принести из ванной ведро воды с тряпкой. Это оказалось не так-то просто: чтобы добраться до ванной, девочке надо было осторожно обойти всех чудищ, затаившихся в коридоре. Несколько раз ей казалось, что она наступает на руки и ноги спящих призраков. И только нащупав и с трудом дотянувшись наконец до выключателя в ванной, она увидела, что коридор пуст. Но путь обратно в комнату был ещё тяжелее: свет пришлось выключить, и призраки немедленно ожили. Девочка несла ведро медленно-медленно, но чем сильнее она старалась не шуметь, тем громче оно дребезжало.