Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

• Название: Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю
• Автор: Владимир Микульский
• Жанр: Историческое фэнтези

5,5 тысяч лет назад в Междуречье, в развивающемся городе Кадингир, происходит военный переворот и власть захватывает верховный жрец. Город получает новое имя Вавилон. Царь страны Аккад, расположенной на северо-западе Междуречья, пытается подчинить своему влиянию Элам, страну на востоке от Персидского залива, и, объединив ресурсы и силы, завоевать Междуречье. Его планам противодействуют Вавилон, Алум Ашшур (будущая Ассирия), на то время еще слабая торговая республика, и часть знати Элама.

---

Уже несколько дней царские жены держали Шаркалишарри в осаде, требуя отдать заветную шкатулку послам родного сына почившего царя.

– И немудрено, – усмехнулся про себя Абиратташ, – достаточно посмотреть на их новые украшения, полученные и от посла Энпилухана, и от посла самого Аккада. Женам ведь надо было отрабатывать их. Послы Аккада и родного сына эламского царя не жалея сыпали золото в подставляемые ладони царских жен.

Плохо было то, что Салманар, командующий военного гарнизона Кадингира, мечтавший стать главнокомандующим всей кадингирской армии, также изо всех сил поддерживал притязания Энпилухана на эламский трон, надеясь затем в союзе с Эламом и Аккадом во главе объединенной армии повести наступление и захватить новые земли в южном и юго-западном направлении, не понимая, что первой точкой маршрута объединенного войска будет сам Кадингир.

Верховный жрец уже имел несколько длинных бесед с царем Шаркалишарри, в которых обстоятельно доказывал важность передачи завещания в руки Хутрапа, посла Пели. Шаркалишарри вроде бы соглашался с доводами жреца, но какой-то неприятный осадок от этих встреч все же остался у них обоих. Кадингирского царя бесило то, что ему опять указывают, что надо сделать, лишая его самостоятельности. Ему же как раз понравился посол Энпилухана, недавно побывавший у него на вечернем приеме вместе с послом Аккада. Они оказались очень симпатичными людьми, доставившими ему интересные подарки и рассказавшими несколько занимательных историй. Верховного жреца, в свою очередь, бесила тупость царя Шаркалишарри, не видящего дальше своего носа, не умеющего просчитывать политические итоги решений на несколько шагов вперед.

Когда Абиратташ вступил в чертоги царя, тот сделал знак замолчать своим женам и снова завел разговор о предстоящем выборе получателя шкатулки с завещанием. И в который уже раз верховный жрец должен был объяснять важность выбора на трон Элама именно Пели. Все возражения, которые пытался выставить против него Шаркалишарри, разбивались железной логикой жреца.

Чувствуя все возрастающее раздражение против жреца, но не имеющий ни доводов против, ни сил, чтобы противодействовать этому, царь замолчал. Начавших было снова выкрикивать ругательства в адрес верховного жреца жен, совершенно не стесняющихся его присутствия здесь, царь, поморщившись, приказал рабам увести в женскую половину дворца. От их крика у него уже начиналась головная боль. Они же до самого выхода продолжали сыпать оскорбления, призывая на голову Абиратташа всевозможные беды и болезни. Однако у выходной двери они остановились и стали так, чтобы и царь хорошо видел их, и они видели царя. Рабы не решались в точности выполнить царский приказ в отношении его жен и, кланяясь, отодвинулись в сторону.

– Мы решим вопрос о передаче шкатулки с завещанием завтра, после верблюжьих скачек, – сказал, наконец, Шаркалишарри.

– Сегодня, сейчас! – дружно закричали от двери жены, – объяви ему свою царскую волю сейчас!

Верховный жрец с иронией наблюдал за происходящим.

Царь заметил его взгляд, покраснел и выпрямился на троне. Руки судорожно сжали подлокотники.

– Мы много дали тебе, верховный жрец Абиратташ, – , решившись, сдавленным голосом начал говорить кадингирский царь, время от времени бросая взгляд на своих жен, ища у них поддержку, – и ты возомнил о себе, что занимаешь исключительное положение!

В помещении наступила тишина. Царские жены довольно кивали головами. Абиратташ понял, что наступает самое главное, то, ради чего царь вызвал его сюда, и о чем под давлением недругов верховного жреца наконец-то решился высказать в открытую.

– В то время, как все падают ниц передо мной, ты не делаешь даже поклон! Ты и сейчас пришел так же, не поприветствовав меня так, как подобает приветствовать царя, наместника бога на земле! – все распаляясь, почти кричал Шаркалишарри, – ты возомнил, что ты один знаешь, как управлять страной, забыв о том, кто есть кто, что только я могу принимать здесь решения! Поэтому знай же, что завещание сразу же после верблюжьих скачек будет передано нашему другу послу Энпилухана, родного сына царя Элама. Таково мое решение! И еще! Что это себе возомнили вы, жрецы, затеяв изменение имени города и божества, проповедуя это на каждом шагу? Разве я давал такое указание? Это ведь идет от тебя? Я знаю это! Ты взял на себя явно много, Абиратташ! В нашу царскую казну поступает слишком мало податей от жрецов, а доходы ваши, как мне докладывают, отнюдь не уменьшились, а наоборот, увеличились! Завтра будет издан указ, по которому в казну жрецы будут перечислять не фиксированную часть, а две пятые от дохода храмов. И ты допустишь моих царских писцов для ведения учета ваших доходов наравне со своими писцами! А сам ты, если желаешь впредь быть допущенным к моим стопам, должен приветствовать меня, как своего повелителя!

– Не бывать козе коровой, а мышонку львом! – в упор глядя на царя, произнес верховный жрец, – я служу одному только богу Мардуку, и только перед ним ложусь ниц и держу ответ!

Абиратташ повернулся и, не оборачиваясь и не слушая, что ему еще вслед кричал царь, пошел к выходу. Выйдя из дворца и сев в носилки, жрец жестом подозвал одного из сопровождавших рабов и приказал ему отправиться в резиденцию Хутрапа, посла Пели, племянника царя Элама, и попросить его срочно прийти к нему в храмовый комплекс, расположенный у зиккурата.

4. Нападение

Резиденция посла Хутрапа располагалась неподалеку от дворца царя, и гонец быстро достиг цели. Однако храмовый комплекс, куда верховный жрец пригласил эламского посла, располагался на другом берегу Евфрата, и требовалось определенное время, чтобы достигнуть его. Когда Хутрап в сопровождении нового телохранителя на лошади приблизился к переправе через реку, уже сильно вечерело. Множество лодок сновало с одного берега на другой, за небольшие деньги перевозя нуждающихся в переправе. Но не каждая лодка подходила для переправы посла великой державы. Пришлось ожидать, пока с противоположного берега не приплыл большой корабль, застеленный коврами. Приняв на борт только посла, его телохранителя и их лошадей, он отчалил от берега. Рабы, прикованные бронзовыми цепями к лавкам, повинуясь ударам барабана, взмахнули веслами, направляя корабль к противоположному берегу. Евфрат в черте города был широкой полноводной рекой, и рабам предстояло хорошо потрудиться на веслах. Впрочем, таков был их удел – в конце концов умереть на веслах. Ни на их жизнь, ни на их здоровье никто не обращал ровно никакого внимания. Замену на рынке купить можно было всегда.

Громкая ругань кормчего, стоявшего у рулевого весла, привлекла внимание посла, сидевшего на носу корабля на мягком табурете, понемногу отпивающего ячменное пиво из кружки и созерцающего понемногу приближающийся противоположный берег, уже укрытый первой ночной дымкой, в которой яркими пятнами сверкали многочисленные огни костров и факелов. Посол повернул вопросительный взгляд в сторону кормчего.

– Какая-то лодка прямо перед кораблем прошла, едва не зацепили ее, – извиняющимся голосом проговорил тот, – носит их здесь, Эрра (божество чумы) их забери!

Он наклонился вниз и начал сыпать проклятия на головы людей в сильно близко подошедшей лодке. Посол же снова приложился к кружке. Однако спокойно сидеть ему не пришлось. Внезапно кормчий вскрикнул, схватился руками за грудь и рухнул через борт корабля. Никем не управляемое рулевое весло повернулось в сторону и корабль начал описывать большой круг. Через задний борт перелетело несколько бронзовых крюков с привязанными веревками и впились в корму. И сразу же, цепляясь за веревки, через борт перемахнули несколько человек с мечами и кинжалами наготове, которые бросились к ничего не понимающему послу.

В чувство посла привел вопль находящихся впереди двух нападавших, которым новый телохранитель посла круговым движением огромного меча отсек руки. Их пронзительный вопль был так страшен, что даже нападавшие на мгновение замерли. И тут же с распоротыми животами рухнули еще двое из них. Не ожидавшие такого отпора, еще двое нападавших, успевших перескочить на корабль, забыв про зажатые в руках мечи, подняв фонтаны брызг, бросились за борт. Не издав ни звука, огромный скандинав подскочил к заднему борту корабля и тут же перемахнул через него, запрыгнув в сцепленную с кораблем лодку, в которой находилось еще несколько человек. Раздался крик, короткое лязганье столкнувшихся мечей, и снова наступила тишина. Скандинав легко запрыгнул обратно на корабль и взялся за рулевое весло, направляя судно к берегу. Однако корабль несло течением реки вдоль берега. Барабан молчал. Испуганный барабанщик и двое надсмотрщиков над рабами, испуганно сжавшись, лежали на днище корабля и молились о спасении. Рабы сразу же воспользовались представившейся передышкой и бросили весла. Оставив рулевое весло, скандинав несколькими ударами ноги быстро привел в чувство барабанщика и надсмотрщиков.