Илья Гуглин - Как я учил English. Избранные рассказы об Америке

• Название: Как я учил English. Избранные рассказы об Америке
• Автор: Илья Гуглин
• Жанр: Русское современное

Известный учёный и изобретатель, преподаватель и предприниматель в лёгкой и непринужденной форме описывает события, участником которых ему довелось быть у нас в стране и в Америке, в которой он жил несколько лет. Фантастика и реальность, остросюжетные приключения и лёгкий юмор захватывают читателя и не оставляют равнодушным до последней страницы. В книгу включены рассказы о жизни в Америке, в них он пытается передать крупицу опыта всем, кто когда-нибудь по какой-либо причине решит покинуть нашу бедную и богом забытую Родину. Отдельные рассказы посвящены телевизионной технике и людям, отдавшим ей лучшие годы жизни. Особое внимание уделяется обмену опытом и полезным советам всем, кто изучает английский язык как дополнительную степень свободы, очень нужную в наше неспокойное время…

---

По мере сканирования окружающего пространства её взгляд становился всё более пронзительным и подозрительным, подозрительным и пронзительным. А когда встретился с моим и сфокусировался на моём скромном изображении, напряжённость излучаемого ею биополя достигла такого высокого потенциала… Казалось, сейчас нажмёт малюсенький курок – и произойдет взрыв, притом направленный в мою сторону.

Современный кинематограф освоил спецэффект, когда из уст нехорошего дяди или тети выскакивает электрический разряд-молния! Но тогда это было бы в новинку и, естественно, произвело бы должное впечатление на неподготовленных зрителей.

– Его – ко мне! – прозвучал хриплый приказ.

Она резко развернулась и направилась к себе в кабинет.

К моему удивлению на этот раз ожидаемого крика не последовало. Допроса тоже. Просто был звонок по телефону. Даже не потребовался телефонный справочник.

– Приезжайте… Да, это ваш контингент…

Долго ждать не пришлось, и вскоре я шагал в сопровождении высокого белокурого красавца в неизвестном направлении…

– Так, говоришь, плохо кормят?

– И на море не отпускают. За две недели только один раз.

Стоит ли рассказывать, какой это был единственный в своём роде, но незабываемый раз? Решил: не буду отвлекаться от главного. Спросит – расскажу. Может быть, ему будет интересно узнать, какие сволочи водятся на морской поверхности его города.

– А родители знают?

– Нет, директорша читает наши письма, а затем устраивает взбучку.

– Что, бьёт?

– Нет, кричит: «Как ты смеешь даже говорить, что отец товарища Сталина тоже был сапожник. Ты понимаешь, с кем ты себя сравниваешь?»

Кривая улыбка, пауза…

– А за что же к нам?

– Наверно, за это, – впервые вмешивается молодой красавец, который привёл меня в это «замечательное» учреждение, который останавливался перед каждой встречной девушкой и объяснял, почему не может прийти сегодня на танцы, который заставил меня заполнить первую в моей жизни анкету и мучился над вопросами, не зная, как ответить на такие дурацкие пункты, как «Служили ли Вы в войсках белой гвардии?» или «Были ли Вы интернированы?» и.т.д.

Дорогие мои читатели, любители изящной словесности. Не обращайте внимания на подобные «шахероватости». Это не от незнания синтаксиса сложно-сложно-сложноподчинённого предложения. Это просто такой стиль. Всю жизнь я боролся с ним в своих статьях, книгах и отчётах. Попробую на этот раз расслабиться…

На столе появилась большая бумага, на которой крупными буквами было выведено:

«Мы требуем:

Нормальной кормёжки

и побольше мяса. Отпускать на

море каждый день. Не читать наши

письма. Если эти требования не будут

выполнены в течение 24 часов, мы

требуем вернуть нам деньги

за путёвки и отвезти

нас домой!»

Текст был охвачен двумя концентрическими окружностями, между которыми радиально располагались подписи всех участников. Эта хитрость давала возможность, как нам казалось, скрыть от начальства фамилии инициаторов маленькой забастовки. Попробуй, разберись: кто подписал первым, а кто – последним. Это была, конечно, моя идея, но не моё изобретение. Об этом я где вычитал.

Недавно мне на глаза попались часы. Обыкновенные наручные часы, но на циферблате не было цифр – эдакий оригинальный дизайн для особо продвинутых модников! Так вот, если у них убрать стрелки и ушки для ремешка, а вместо них не в алфавитном порядке нанести около двадцати фамилий, получится приближённый макет нашей петиции.

Товарищ в штатском никак не проникся ни одной из представленных ему на обозрение бумаг. Больше того – не проявив никакого уважения к первому литературному опыту молодого человека, равнодушно отбросил анкету и спросил:

– Дорогу в лагерь сам найдёшь? Иди, я ей позвоню. Постарайся к нам больше не попадать.

– Спасибо, постараюсь.

Многого я тогда ещё не знал. Не знал, что в устах этого человека слово «лагерь» далеко не всегда ассоциируется с красным галстуком и барабанным боем у костра. Не помню уже какие чувства владели мной тогда: радость или горе, страх или печаль. Впрочем, кого это волновало? Долго после этого бродил я по незнакомым улицам чужого города. Казалось бы, что сложного – пойти в обратном направлении, тем же путём, каким шёл с сопровождавшим меня молодым сотрудником… Впрочем, белокурый кагэбэшник вёл меня, должно быть, не кратчайшим путём, а специально петлял, чтобы запутать, на случай, если вздумаю убежать. При этом объяснял каждой девушке, что не просто гуляет, а сопровождает государственного преступника, со злобой во взгляде показывая на меня. А в разговоре с начальником – заискивал, откровенно пресмыкался, даже спина изгибалась. В будущем мне приходилось наблюдать таких людей. Этот был не самым худшим из них. По крайней мере, он не пытался навязать своё мнение по этому поводу. Впрочем, не стоит на них тратить время.

Меня же в то время беспокоило в основном всё усиливающееся чувство голода. Тёплый летний вечер, городской парк, играет оркестр, но очень хочется есть. Все мои попытки найти лагерь ни к чему не привели. Как назло на каждом шагу всяческие кафешки, закусочные, но ни копейки денег. Наша забастовка началась утром. Именно утром мы объявили голодовку и вывесили своё художество. Дальше было всё остальное – всё, кроме еды. Казалось бы, ну что тут такого: подойти к какому-нибудь шашлычнику и попросить кусок мяса или хлеба. Сказать, что не ел весь день, потому как находился на допросе у следователя КГБ. Одновременно можно было бы получить удовольствие от созерцания целой гаммы чувств, которые должны были отразиться на лице этого человека. Чем не сюжет для талантливого режиссёра и хорошего артиста? Ведь нормальная жизнь часто подбрасывает такие ситуации, которых при всём желании нарочно не придумаешь. Нет. Я так не мог. Поэтому и ночевал голодный на скамейке городского парка.

Утром меня разбудил дворник, а весёлое летнее солнце вернуло городу реальные очертания, и мне без особого труда удалось найти дорогу в свой, ставший теперь родным, лагерь. С какой неподдельной радостью я был встречен! Трудно описать. Ещё труднее было понять – почему и за что. Оказывается, всю ночь был нескончаемый переполох. Пропал ребёнок! Ушёл из здания КГБ и не вернулся в лагерь. А ведь рядом море. А он ко всему прочему неординарный ребёнок, очень своеобразный! В каком из двух зданий переполох был больший, я, очевидно, не узнаю никогда.

Назавтра только я был удостоен высокой чести – в сопровождении физрука меня отправили домой, а двумя днями позже наш сонный городок был разбужен клаксонами и звуками отъезжающего транспорта. Это все родители, и мои в том числе, ринулись в южном направлении забирать не до конца поздоровевших и поправленных детей.

Вот так закончилось моё первое и последнее знакомство с пионерией и пионерским лагерем.

06.05.02

Как я учил английский язык

Шишки на личном опыте

Моё первое знакомство с английским языком произошло в третьем классе обычной, ничем не примечательной школы. Трудно понять или объяснить, почему так получилось. Никогда и нигде такого не было. О каких-то особых или специализированных школах тогда никто не знал. Может быть, они где-то были, но где и для кого? В тяжёлое военное время эвакуации этот вопрос мало кого интересовал.

Учительница, щупленькая, ничем не примечательная выпускница пединститута заботилась в основном о том, чтобы школяры поменьше кричали и не мешали ей писать на доске. Имя этой учительницы как-то не сохранилось в памяти. Но зато очень хорошо помню, как она красиво выводила на доске буквы всех слов. Это делалось довольно тщательно, потому, что учебников по этому предмету ещё не было. И вообще как-то непонятно было – откуда вдруг взялся этот язык и для чего он нужен. Все, кто постарше, и родители в том числе, учили немецкий язык. Это было правильно. С врагом нужно было уметь разговаривать на его родном языке. Ведь не напасёшься переводчиками каждый раз, когда нужно нечеловеческим голосом крикнуть: «Ах ты сволочь фашистская!» И шандарахнуть его прикладом по голове. И фильмы часто пестрели фразами типа: «Хенде Хох! Твою мать».

Итак, вернёмся к английскому. Как бы то ни было, но начало было положено. И на память я не обижался. Мне бы такую сейчас. Пару десятков слов, как мне кажется, я тогда освоил. Предмет, как предмет. Ни любви, ни ненависти. Но вот бросалось в глаза, что из всего арсенала знаний, наша учительница предпочитала только грамматику, притом только её первую, начальную часть. Ни произношения, ни разговорной речи, ни приёма на слух. Даже выгоняла из класса она по-русски. Ну что требовать от учительницы третьего класса.

Но вот в один, не очень прекрасный день, эта учительница на урок не пришла. Её предмет заменили другим. Не пришла она и на следующий раз, а через некоторое время об этом предмете и вовсе забыли… Осталась только в памяти одна фраза, сказанная как-то, скороговоркой: «Учите английский язык».