Лидия Луковцева - Кто в тереме? Провинциальный детектив

• Название: Кто в тереме? Провинциальный детектив
• Автор: Лидия Луковцева
• Жанр: Русское современное

Много ли тайн может хранить старый купеческий особняк в провинциальном поволжском городке? Что знает о них сторож музея, на которого совершено покушение? Как замешан в них молодой плотник, ради которого губят свои судьбы юные девушки? А главное, смогут ли раскрыть эти тайны и выжить три неразлучных подруги – пенсионерки из Артюховска?

---

Протянулись коммуникации. Электричество, правда, там уже давно было подведено, теперь подвели и газ, и даже наблюдались кое-где канализационные колодцы. Но немало стойких дачников не желало продавать свои «фазенды». Старичье, прикипевшее к политым потом и кровью соткам, среднее поколение, не желавшее травить своих близких яблоками и помидорами с нитратами, молодые рациональные наследники, не имеющие достаточно средств в настоящем, но просчитывающие будущее – они в меру сил и возможностей обихаживали свои хибарки.

Большинство домишек в осеннее-зимний сезон пустовало, в немногих жили. Улочки были пустынны, и не у кого было спросить, где проживает Витек Легостаев. Не звонить же в звонок на художественной ковки калитке какого-нибудь коттеджа. Откуда его обитателям знать этот персонаж!

Наконец, на одной из улочек Люся с Лидой заметили бомжа. Бомж занимался рутинным делом – исследовал мусорный бак.

– Это ж надо, каких высот достигла цивилизация в Артюховске! – подивилась Людмила Петровна. Мусорные баки уже на дачных улицах понаставили.

– Ну, ты палку перегнула. Понаставили! Я только один и увидела.

– Важен прецедент!

– Чего?..

– Того! Главное – начать!

Женщины направились к возможному источнику информации. Как оказалось, не зря. Мужик знал Витьку Легостая и, изнемогая от любопытства, объяснил, как попасть на его улицу и найти его домишко.

– Только он тут зимой-то не живет!

С трудом продравшись сквозь бесчисленные «а чо?» и «а зачем вам?», женщины все же добрались до сути.

Витькина улица оказалась крайней, дальше простиралась степь. Ее (улицу) еще не испортил ни один коттедж: то ли аборигены оказались самыми стойкими членами дачного кооператива, то ли им просто негде было жить, и они сопротивлялись натиску прогресса изо всех сил.

Во двор Витькиной дачи женщины не могли попасть при всем желании: калитка, правда, чисто символическая, была прикручена к опорному столбу несколькими слоями колючей проволоки. Недлинная песочная дорожка вела от калитки к дощатому домику. Крылечка перед домишком не имелось, только навес, и можно было разглядеть на входной двери амбарный замок. Все это – и никем не потревоженная мокрая тропинка, и намертво прикрученная калитка просто вопили о том, что хозяева не появлялись здесь давненько.

– И что нам это дает? – задала риторический вопрос Люся. – Непохоже, чтобы тут жил кто-нибудь.

– Люсенька, пойдем к тому бомжику, может, он нам еще какую наводку даст!

– Ну, пойдем… – неохотно сказала Люся. Хотя особой грязи не было, некому было ее размесить в этой пустынной местности, но ноги разъезжались, идти было трудновато, и ботинки они угваздали.

Бомжик уже исчез, а вдалеке, в начале улицы, показалась свора собак всех мастей, и самая вредная звонко и вызывающе тявкнула. В любой стае есть шестерка, чья роль – спровоцировать драку. Собратья дружно ее поддержали, но пока к активным действиям не переходили, лишь зафиксировали факт присутствия на их территории двуногих чужачек.

– Люся, – затрепетала Лида, – надо убегать! Они сейчас опомнятся и кинутся!

Людмилу Петровну собаки любили, но как поведут себя именно эти конкретные собаки, голодные и одичавшие?!

– Бежать нельзя, просто давай быстренько уходить!

И они резво направились в другой конец улицы, туда, где начиналась степь. Свора, было, устремилась следом, но не слишком охотно, далековато было. Постепенно лай стихал. Вероятно, самые ленивые или самые сытые шавки постепенно отсеивались. Пара-тройка самых упертых все же проводила их почти до самого конца улицы, и только выгнав в степь, с чувством исполненного долга, вернулась к коллективу.

– Ф-ф-фу, – перевела дух Людмила Петровна, – я вся мокрая! Прямо поджилки трясутся!

– Да уж, не приведи господи! – согласилась Лида. – Вот попали! Живыми бы не выпустили! И отбить нас некому было бы! Меня однажды собака покусала, я знаю, что это такое!

– А неслись-то мы, как по облакам, а не по грязи! Даже не вязли!

Некоторое время они, не смея поверить в избавление, передыхали, даже шапки поснимали – взмокли, то ли от бега, то ли от страха. Но постепенно в души женщин закрадывалась какая-то смута: то действовало на них уныние осенней бесприютной степи.

До горизонта тянулось покрытое жухлой рыжей травой пространство. Низкое небо как будто тоже испытывало силу земного притяжения и, удерживаясь из последних сил, норовило упасть на землю. Оно не было затянуто тучами, оно все было – одна сплошная свинцово-серая туча, переполненная влагой. Влага начинала произвольно сочиться с неба мелкой моросью. И тишина, первобытная, первозданная… Только вдали гул нечасто проезжающих по автостраде машин.

Необъяснимая, пещерная тоска подступала к сердцу.

– Надо выбираться отсюда к дороге, а то совсем увязнем. И вообще, какого черта мы здесь делаем?!

– Давай выбираться. В какую только сторону? – согласилась Лида. – Назад нам путь закрыт. Хоть бы хлебушка догадались взять в карман, для собачек.

– Кто ж знал, куда нас занесет!

И вдруг…

– Люся, – почему-то хриплым шепотом сказала Лида, – ты слышала?

– Да, – прошептала и Люся. – Вроде бы стон…

Они постояли, прислушиваясь.

– Да нет, показалось! Давай двигать отсюда.

– Нет, подожди! – глаза Лиды загорелись фанатичным огнем. – Слышишь?!

Слабый глухой стон раздался снова. Даже не стон – мучительный полухрип- полувздох.

– Слышишь?! Как будто слева?

– А мне кажется, как из-под земли!

Правы оказались обе: стон, еле слышный, доносился слева и из-под земли, а именно – из заброшенного канализационного ли, водопроводного ли колодца, невесть кем и с какой целью здесь вырытого. Даже здесь, при полном, казалось бы, отсутствии каких-либо признаков жизни, крышка на колодце традиционно отсутствовала, что и позволило услышать слабый стон. Вероятно, она пребывала на ближайшем пункте приема металлолома.

– Гарик! – душераздирающим голосом закричала Лида, наклоняясь над колодцем.

Стоны больше не слышались. Колодец был глубоким, метра два, и на дне его, скрючившись, лежал мужчина.

– Гарик!!! – продолжала вопить обезумевшая Лида.

Людмила Петровна трясущимися руками выудила из кармана куртки телефон.

Лида

Лида Затюряхина родом была из Воронежской области. Папа ее занимал пост начальника милиции городка районного значения, а мама – главного бухгалтера жилкомхоза. Был еще брат Вова, на два года старше Лиды.

Папа, прошедший войну артиллеристом и закончивший ее в чине капитана, на войне неоднократно был ранен, украшен орденами и медалями, пил по-черному и бил маму смертным боем, мотивируя ревностью.

Мама была симпатичной женщиной, моложе на тринадцать лет, но от пребывания в постоянном страхе и стыде из-за суда людского – угасшей и какой-то скукоженной. При этом вечно в синяках. Кто бы рискнул на нее позариться?!

Папа был настоящим красавцем – высокий голубоглазый блондин. Он активно использовал и свою внешность, и свое положение, и у мамы было больше резонов ревновать, но папа раньше нее усвоил старую истину. Если большой вор будет показывать на маленького воришку и кричать «держи вора!», ловить станут маленького. Верят всегда тому, кто крикнул первым.

– Кобель! – шептались мама с подругой Зиной.

– И чего ты с ним мучишься?! – возмущалась Зина. – Я бы уже давно ушла к кому-нибудь!

– Куда-а-а?! – морщилась от ее крика мама. – К кому?! Вон, двое их бегают. И он меня везде достанет. Да и потом, все другие – они тоже войной покалеченные. Кто – в ногу или руку, а кто – в голову, как мой.

– Ну, твой – от рождения, видать, в голову покалеченный!

Зина прибегала частенько, и своего добегалась: позже маме шепнули, что она – одна из многочисленных любовниц Федора Васильевича.

Жаловаться мама боялась, да и кому?! В их городке папа был большим человеком, плюс славное фронтовое прошлое, награды, юридические курсы и Высшая партийная школа. Когда папу привозили домой в коляске мотоцикла и два дюжих милиционера затаскивали его бесчувственное тело в дом и укладывали на кровать, мама хватала кое-какие вещички, детей и убегала искать пристанища на ночь.

Со временем искать становилось все труднее, папа уже знал немногочисленные места, где его семейство могло укрыться. После того случая, когда он среди ночи ворвался в дом к Зине и вытащил маму из шифоньера (Лида и Вова прятались под кроватью), он пригрозил посадить Зину. Оповещенная об этом факте Зиной общественность, изо всех сил сочувствуя маме, опуская глаза, все же стала отказывать ей в прибежище. Мама не была бойцом, и ее стали посещать мысли о самоубийстве. Удерживала только мысль о детях.

Все же до Бога дошли мамины молитвы. То ли папа как-то накосячил по работе, то ли лопнуло у руководства терпение на предмет его пьянок, то ли младший коллега, озабоченный карьерным ростом, настучал – но в один, далеко не прекрасный для папы день, с работы его поперли.