Давид Шварц - Восхождение

• Название: Восхождение
• Автор: Давид Шварц
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2017

Это книга о сложных жизненных путях героев в трёх срезах времени и места действия: Египет времён фараонов, Советский Союз 80-90-х годов прошлого века и современный Израиль, куда судьба привела миллион русскоязычных советских евреев. Суть книги – в поисках настоящей любви, в связи времён и в попытках духовного возрождения на базе истории своего народа. Здесь вы прочтете про мистику и реинкарнацию.

---

Жидковатая толпа ежилась на сильном сентябрьском ветру, но слушала внимательно и, впитывая слова трибуна, щелкала пальцами, согласно кивала головами, морщилась и ухмылялась. Распитые бутылки не выкидывались куда попало, а аккуратно складывались в сумки-авоськи, ибо можно сдать в близлежащий к скверу ларек.

На прохладном ветру, под небом, закрытым низкими тучами, вся публика, одетая в серые мешковатые куртки, штаны и расхристанные ботинки, смотрелась угрюмо – угрожающе. Несколько интеллигентов (шляпы, галстуки, очки) стояли поодаль и наблюдали как бы со стороны. Но было видно, что они поддерживают идеи ораторов.

Эта сценка несколько приободрила Давида. Все складывалось в стройный и логический процесс. Здешнее будущее прояснялось все отчетливей.

А потому – вперед! Ни шагу назад! Верной дорогой идешь, товарищ! – пробурчал он себе под нос и ускорил шаг.

В результате визита в ОВИР отобрали у него паспорт, лишив гражданства, да еще и заставили заплатить за это удовольствие! Но зато он увидел толпу простого народу, заполняющего бланки. Хм. Причем, процентов тридцать чисто славянской наружности. Ну и ну – подумал Давид, и вспомнил недавнюю поездку в Москву на предмет получения выездной визы в государство Израиль. Да, там было тоже интересно. Не соскучишься.

В 1990-м году еще не было дипломатических отношений между двумя странами, а посему консул Израиля сидел в голландском посольстве, и его свита принимала будущих репатриантов, а фактически эмигрантов.

Длиннющая очередь в голландское посольство живенько напомнила ему одну из последних командировок в город Брежнев, который теперь кличется Набережные Челны.

Но там была нормальная деловая километровая утренняя очередь к ларьку «Пиво-воды» за горячительным напитком типа Водка ценой три рубля шестьдесят две копейки. И составляли эту очередь нормальные, правда, немного хмурые и небритые, люди русской и татарской национальностей, ибо городок Брежнев размещается как раз в Татарской АССР, правда под новым именем, да и эта АССР теперь наверняка называется по-другому.

А здесь, у посольства! Дивная очередь. Замечательная такая. Жена, взглянув со стороны на этот паноптикум, тихо сказала Давиду на ухо: – Я, наверно, в Израиль не поеду! Ты глянь, какие рожи…

Да. Что правда, то правда. Таких евреев он в своей Сибири не видел, кхгм… В Энске, вроде бы, нормальные еврейские лица с умными глазами, так сказать, народ Книги и прочее, но здесь… Откуда они притопали? Ох. Мдааа.

Но не крутить же из-за этого назад, в свой запаренный совок, не оставаться же здесь… Вот незадача!

Вот эта картина и промелькнула у Давида перед глазами, когда, заполняя нужные графы в документах на получение визы, он осматривался вокруг себя легкими и осторожными вращениями головы. Ему показалось, что евреев, как таковых, здесь не много, но куда рвут отсюда русские?

Как потом выяснилось, туда же, куда и он.

Такая петрушка.

Глава четвёртая Человек в светло-голубом плаще

Предыстория встречи.

– Давид, ведь ты чуть не умер, – сказала дежурная врач, молодая симпатичная и очень знакомая с виду. – Правда, сейчас, через месяц с лишним, кризис миновал, но это очень опасно – то, что с тобой произошло. Старайся не допускать этого больше. Кстати, что это за нервные перегрузки? Откуда, отчего это у тебя?

– Доктор, как Вас зовут?

– Зови меня Ольга.

– Вы не обидитесь, если я спрошу Вас кое о чем… не совсем, как бы это помягче…

– Спрашивай, спрашивай, не смущайся…

– Где-то, на втором курсе института мы дружили с девочками из медицинского. Это было престижно – парни из политеха и девочки из меда! На одной вечеринке я познакомился с девушкой, маленькой, черноглазой. После изрядного выпивона мы с ней целовались в ванной комнате. Потом я ее повалил в ванну, где была куча белья. Оказалось, что белье замочено в воде, и моя подружка ушла под воду с этим чертовым бельем! Доктор, это были Вы?

– А ты что же, только что узнал меня?

Мы были одни в комнате, но на хохот прибежали соседи…

– Ты можешь рассказать мне, как довел себя до такого состояния?

– Оленька, поверь, это длинно, скучно, глупо и неинтересно. Подскажи лучше, как мне выпутаться из этой болезни. Это надолго? Черные глаза Ольги дрогнули.

– Ты сильный парень. Это все пройдет. У некоторых это проходит за несколько лет – пять, шесть, у других дольше. Но это пройдет. Дело в том, что эта область медицины сегодня темная. Неврология пересекается с психиатрией и завязывается тот ли еще узел! Ты должен быть готов ко всему… …А жизнь продолжалась. Из больницы меня выписали через полтора месяца. С Ольгой мы стали встречаться то у нее дома, когда мужа не было, то на природе, где-нибудь в Гурьевском бору, куда надо было с полчаса добираться на автобусе. Но чувствовал себя я паршиво: во-первых, Ольга мне не очень-то и нравилась – так, осколок ушедшей юности, добрая душа, принявшая участие в моем больничном прозябании, а во-вторых, болезнь не ушла, она рецидивировала, напоминая о себе то скачками давления, то сердечной аритмией с приступами внезапной потливой слабости.

– Слушай, а чего ты мужику своему изменяешь, да еще и со мной, болезным? – спросил я как-то под настроение Ольгу, – он ведь у тебя и симпатичный, и кандидат наук, и охотник – добытчик! Вон, какие чучела рябчиков – тетеревов висят по стенам, да и шкура медвежья, на которой мы грешим с тобой, тоже им убиенная, наверно?

– Эх, цены ты себе не знаешь, парень! Душевный ты, а это то, что любая баба ищет… Возьми меня замуж, Додик, а?

Но чаще всего я бродил один в Гурьевском бору, понемногу увеличивая нагрузку. Вначале это были получасовые пробежки легкой трусцой, потом время увеличивалось.

Но все же лучше всего мне было при нормальной ходьбе, когда к ощущениям пружинистого шага добавлялись напоенный запахом хвои соснового леса воздух, глаз успокаивала чистая зелень, а слух радовала звонкая, глубокая тишина, сопровождаемая лишь шумом ветра в ветвях да перекличкой сорок и дятлов. Никто не мешал спокойно думать о бренности бытия, о бессмысленности перегрузок на работе, лишь отнимающих здоровье и о коварстве женщин, всеми способами старающихся захомутать мужиков с тем, чтобы потом сесть на шею и дергать нервы.

Разумеется, эти спокойные размышления меняли русло, если рядом вдруг оказывалась Ольга, либо другие дамы, посредством которых я хотел отвлечься от столь же назойливых, сколь и мрачных размышлений о будущем моей семьи, так как решение уйти от Лидии уже давно назрело. Надо найти другую, надо!

– Долго так я не выдержу, – твердил я себе, – не выдержу…

И шел дальше по каменистой тропинке, поднимающейся в гору… … – Надо, что-то надо решать, ведь придет когда-нибудь время действовать, – понукал я себя, набирая километраж то по дорожкам Гурьевского бора, то по серому асфальту загазованных центральных улиц Энска, а то и по грязным ухабам заброшенных улочек рабочих районов города, где цивилизация проявляла себя разве лишь в наружных телевизионных антеннах над покосившимися домиками несчастной рабочей бедноты.

Мне шел уже тридцать пятый, потом тридцать шестой, потом…

А ее, той самой, которой я до сих пор так и не встретил, но красивой, стройной, доброй, отзывчивой, способной понять мою, запутанную самим собой, судьбу, – так и не было на моем пути! С Леной, выдуманной мною для себя на втором курсе, той самой романтической своей любовью, которая, в сущности, была одной из самых главных причин моего нервного истощения, я практически не встречался.

Лишь иногда на главной аллее огромного завода, где мы оба работали, в обеденный перерыв интеллигентно раскланивались и расходились, не вдаваясь в воспоминания и не вдаваясь в прошлое, в котором, по сути, не было ничего совместного. Я жил в скорлупе иллюзорной неземной любви к ней, она – твердо ступала по земле своими полными ножками.

Чтобы избавиться от наваждения после этих случайных встреч, на сто раз прокручиваемых затем в мозгу, и на двести раз продумывая каждое брошенное ею слово, надеясь найти в нем затаенный смысл, я уезжал после работы в бор, где бродил, пугая редких встречных шепотливым бормотанием наших невнятных и, в общем-то, обыденных диалогов, лишенных, естественно, глубокого содержания.

Иногда я добирался до обрывистого берега реки и, глядя с высоты на уходящее к закату солнце, ныряющее временами в белые кудрявые облака или в темные тяжелые и мрачные тучи, предавался грустной меланхолии, как говорили в старину, а проще, по-современному говоря, снова начинал задвигаться.

Глава пятая Начало времён. Друзья

Стол был накрыт великолепно: Лея постаралась как никогда!

В центре стояла огромная алебастровая ваза, привезенная Давидом из Фив, тамошние ремесленники издавна славились гончарным искусством. Необычной формы ваза, объемная, крутобокая, с четырьмя затейливыми ручками и золотой росписью была буквально набита цветами. Нежные желтые ленты мимозы спускались прямо на стол, крупные цветки фиолетового ириса удивительно сочетались с розами самых причудливых расцветок. Еще четыре золотых и серебряных кубка, размером поменьше, наполненные зеленью, украшали углы стола.