Татьяна Булатова - На фиг нужен!

• Название: На фиг нужен!
• Автор: Татьяна Булатова
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95936-5

В книгах очень часто все заканчивается предложением руки и сердца и бравурными аккордами марша Мендельсона. В жизни с этих аккордов все только начинается.

Не бывает идеальных отношений и безупречных семей.

И слова «давай разведемся» легко произнести, если они давно просятся с языка.

Так стоит ли тянуть? Надо ли прощать измену? Стараться все вернуть, если пройдена точка невозврата?

Никто не знает ответов на эти вопросы. И герои книги «На фиг нужен!» тоже не знают их. Они просто живут – как и мы с вами и миллионы людей, которые вот прямо сейчас пытаются решить – сохранить или разрушить?

---

– А я и не отказываюсь от своих слов…

– Да ты посмотри, что происходит с твоим мужем!

– А что происходит с моим мужем? – растерялась Машенька, потому что в последнее время ничего особенного в поведении Миши она не замечала. – По-моему, все в порядке.

– Ну если человек часами сидит на диване, закрыв глаза, и ждет, когда кое-кто придет с работы, – это в порядке, то ладно… Скажи лучше, разлюбила, – саркастично усмехнулась Ирина и, не справившись с эмоциями, накрылась с головой одеялом.

«Плачет», – догадалась Маша, но успокаивать не стала. «Пусть выплачется», – решила она и с испорченным настроением вернулась к мужу.

– Ну что? – обеспокоенно поинтересовался у жены Миша.

– Да ерунда какая-то! – поморщилась Машенька. – Почему-то решила, что я тебя разлюбила.

– Что, прямо так и сказала?

– Прямо так и сказала, – подтвердила Маша и присела рядом. – Тебя, между прочим, жалеет.

– Меня? – недоумевая, вытаращил глаза Рузов.

– Тебя, – нежно ответила Машенька и перебралась к супругу на колени.

– А почему?

– Да откуда же я знаю? – удивилась Маша и поцеловала Мишу в уголок губ, перейдя на шепот: – Говорит, грустный, неразговорчивый, сидит, тоскует…

– Так прямо и говорит? – Рузов моментально проглотил наживку и с жаром поцеловал жену. Она по-прежнему была для него желанной.

– Так и говорит, – выдохнула Машенька и показала глазами на спальню.

– Расскажешь? – хитро улыбнулся жене Миша и, не спуская ее с рук, встал с дивана: – Не хочешь в бане?

Маша была не против. А сегодня особенно, потому что в сердце завелся какой-то странный червь сомнения, прежде ей не свойственного. Впервые она почувствовала себя предательницей по отношению к мужу и, чтобы избежать этого неприятного ощущения, отдалась ему с особой страстью. Правда, из головы все равно не шел Феликс, но это уже от нее не зависело. Привычка как-никак. Все-таки полтора года.

«Всего-то полтора», – вполне бы мог снисходительно улыбнуться Миша, если бы обладал способностью читать чужие мысли. Так же, как и его жена, он не переставал думать в момент соития о «посторонних», то есть о тех, с кем в последние лет пять-шесть, а то и больше регулярно делил ложе.

– Как же мне хорошо с тобой, Мишка, – искренне призналась мужу Машенька и мысленно попросила прощения у любовника, которому только что изменила.

– И мне с тобой, – не менее искренне подхватил Рузов, к чести его, надо сказать, всегда отстаивающий интересы жены в разговорах с любовницами.

Ночью супругам приснились почти одинаковые сны. Сначала – Мише, отчего тот проснулся в холодном поту и схватился за Машу, как грешник за икону. Померещилось, что и у Эльзы, и у всех этих Бусинок, и Звездочек, и иже с ними Машенькино лицо с веселой родинкой над верхней губой. Но только Миша знает, что они – это не Маша, но отличить нет никакой возможности, только на ощупь. И вот он щупает, щупает, а руки проваливаются в пустоту, и летит он в какой-то глубокий колодец, и точно знает, что разобьется, но не разбивается, а просто становится маленьким, как Иркины пупсы с одутловатыми лицами цирковых лилипутов.

– Что ты, что ты… – успокаивает мужа Маша и следом проваливается в свой кошмар, где вместо их с Мишей дома одна большая холодная комната, вдоль стен – стеллажи. «Погреб, что ли?» – думает во сне Машенька, но скоро понимает – не погреб, морг, а на стеллажах – покойники. К какому ни подойдет – Феликс. «Хватит, остановись!» – приказывает себе Маша, а сама не слушается и переворачивает одного за другим, ищет, потому что знает: есть еще кто-то. «Кто же?» – мучается Машенька и видит перед собой мертвых детей. «Не ходи!» – слышит она Мишин голос и не верит своим ушам: «Он-то здесь откуда?» «Отсю-у-у-уда…» – страшно воют в ответ младенцы, среди которых она замечает и маленькую Ируську… «И-и-ра!» – кричит Машенька во сне и просыпается в слезах в Мишиных объятиях.

– Что ты, что ты… – успокаивает ее муж и подтыкает одеяло, потому что та дрожит, словно от холода.

К утру вся хмарь развеивается, но почему-то и у Миши, и у Маши одновременно возникает предчувствие неотвратимо надвигающейся беды. «Надо что-то делать», – решают про себя оба, но не делают ничего, потому что жаль расставаться с мечтой об иной жизни. И вроде бы знают: никогда она не наступит, так и проживут, притворяясь, всю жизнь бок о бок, а все равно что-то для себя оставить хочется, пусть и неисполнимое.

– Какой прекрасный брак! – по-прежнему восторгаются Рузовыми и друзья, и родственники, и коллеги, в глубине души непритворно недоумевая, неужели так бывает?! – Что, и не ссоритесь? – хочется им услышать, потому что чем-то нужно оправдать свою жизнь, полную конфликтов и внутрисемейных дрязг.

– Ссорятся они, – с неприкрытым удовольствием развеивает миф Ирина, в последнее время ставшая особо нетерпимой к родительским промахам.

– Точно?! – радуются все так, будто в глубине души были уверены, что не может быть у Рузовых все гладко, на то они и люди.

– Точно, – посмеиваются Миша с Машей, крепко обнявшись. – Все время ссоримся…

– И по какому же поводу, позвольте спросить?

– Да по любому… – защищает «честь» семьи Миша. – Вот, например, Машка сына просит, а я отказываю… (Маша в этот момент озорно хихикает.) Говорю: «Лучше собаку заведем, проблем меньше». Теперь вот с породой не можем определиться. Она золотистого ретривера хочет, кобеля, а я – немецкую овчарку, суку. Хоть разводись! – подмигивает Рузов жене и нарочито хмурит брови, после чего все понимают – бестолковый разговор. И в самом деле – счастливые люди.

«Пусть думают!» – одинаково радеют за свой союз Маша и Миша и тщательно скрывают, даже друг от друга, тревожное предчувствие. Особенно переживает Машенька, получившая подтверждение словам дочери. Действительно, сидит грустный Мишка, полуприкрыв глаза, на диване, ни слова не говорит. Со стороны кажется, спит, но Маша-то знает: не спит – притворяется, думает о чем-то. И так каждый вечер.

«Из-за меня», – неподдельно расстраивается Машенька и винит себя во всем: и что обманывает хорошего человека, и что лишает его тепла и любви, и что бессовестно счастлива, и что хочет другого… А еще Маша боится расплаты, час которой нарисовала себе в мельчайших подробностях. Мнится ей, что на смертном одре лишится она рассудка и выболтает все, что тщательно скрывала столько долгих лет. Почему-то Машенька была уверена, что умрет первой, оставив мужа страдать не столько от одиночества, сколько от страшного разочарования.

«Не будет мне тогда прощения», – вздрагивала Маша ночами и, проснувшись, внимательно всматривалась в безмятежное Мишино лицо, пытаясь отыскать в нем хоть какие-то следы неудовлетворенности жизнью. Не найдя их, уже засыпала с мыслями, далекими от раскаяния, и просила судьбу еще немного потерпеть и дать ей, Машеньке, насладиться этими малыми греховными радостями – звонками Феликса, его пламенными эсэмэсками и обещаниями встречи.

К утру гармония полностью восстанавливалась: Рузовы просыпались в хорошем настроении, улыбались друг другу и торопились расстаться, чтобы вновь вечером встретиться.

По дороге на работу Маша отправляла и мужу, и любовнику несколько жизнеутверждающих эсэмэс с пожеланиями «трижды хорошего дня». Без этого ритуального обмена сообщениями она просто не могла приступить к делам, все время ощущая какую-то недосказанность, мешавшую ей сосредоточиться.

Под стать Машеньке воспринимал этот ритуал и Миша, просто количество эсэмэс, отправляемых им разным адресатам, было в несколько раз больше. Кроме того, Рузову не нужно было тщательно следить за их содержанием, на то и существует веерная рассылка, предполагающая и отсутствие имен, и общие для всех условия. «Кто первым откликнется?» – загадывал Миша и в зависимости от этого определял планы на день, стараясь никого не обидеть: душевный и тонкий в этом смысле он был человек.

Существующее положение дел устраивало в равной степени обоих супругов, как люди неглупые, и тот и другой понимали, что так не будет длиться вечно, рано или поздно все закончится, но от этого азарт становился все сильнее, потому что после сорока – иное качество жизни, иная острота чувств, иное осознание истинных потребностей. И что удивительно: чем честнее ты по отношению к самому себе, тем больше лжи в контактах с внешним миром. Но и к ней привыкаешь, успокаивали себя Маша с Мишей и прямо смотрели друг другу в глаза, оставив страдания на потом.

А те себя долго ждать не заставили. Просто о том, что начало положено, Рузовы не сразу догадались.

* * *

Первым удивил Феликс, вместо традиционного пожелания доброго утра приславший короткое эсэмэс с неожиданным для Машеньки текстом: «Майя беременна».

– А как же я? – не выдержала Маша и задала-таки вопрос о том, каково ее личное место в жизни многодетного папаши из Питера.

– Ты же знаешь, – шепотом ответил ей Феликс: – Я люблю тебя.