Анатолий Бородин - Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус

• Название: Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус
• Автор: Анатолий Бородин
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4438-0460-6

Доктор исторических наук Анатолий Бородин, автор книг о П. А. Столыпине, предлагает читателю свою новую книгу о великом сыне Отечества – Петре Николаевиче Дурново, министре внутренних дел Российской империи, ставшем мишенью террористов за свои патриотические взгляды. Наши современники, знакомые с жизнью и деятельность П. Н. Дурново, назвали его «Русским Нострадамусом» – настолько правдивы были его политические предсказания!

Есть ли хорошие перспективы для нашей страны? Может, мы узнаем это из данной книги…

---

227

Речь 13 июня 1908 г. при обсуждении сметы Морского министерства // Гос. Совет. Ст. отчеты. 1907–1908 годы. Сессия третья. СПб., 1908. Стб. 1712–1713).

228

«Гайдамак» – деревянный винтовой клипер водоизмещением в 1094 т., с паровой машиной мощностью в 250 л. с., с 3-мя бомбическими и 4-мя малыми десантными орудиями, построен в Норфолке (Англия) в 1860 г. В 1863–1864 гг. в составе эскадры контр-адмирала А. А. Попова ходил в Сан-Франциско, затем вернулся в Кронштадт. В 1869–1870 гг. в составе отряда капитана I ранга К. П. Пилкина перешел из Кронштадта на Дальний Восток. Нес крейсерскую службу и занимался описными работами в Японском и Беринговом морях. Исключен из списков флота в 1886 г. В его честь названы бухта и гавань в заливе Петра Великого, мыс в бухте Провидения в Беринговом море, пролив в Желтом море и улица Владивостока.

Пещуров Алексей Алексеевич (1834, с. Лосево Мосальского у. Калужской губ. – 1891, СПб.) – двоюродный племянник светлейшего князя А. М. Горчакова. Окончил МКК мичманом 1-м в выпуске (1853). Адъютант вице-адмирала Е. В. Путятина, на фрегате «Паллада» перешел на Дальний Восток (1852–1854), участвовал в гидрографических работах у восточного побережья Кореи и залива Посьета. На фрегате «Диана» под командованием С. С. Лесовского ходил в Японию (1854), составил планы ряда японских портов. После крушения «Дианы» в бухте Симода, на построенной шхуне «Хеда» перешел в Николаевск-на-Амуре. Сопровождал Е. В. Путятина в Петербург (через Сибирь). Лейтенант (1855). Адъютант начальника штаба военного генерал-губернатора Кронштадта (1855–1856). Агент по заказам Морского министерства в Англии и Франции (1857). Капитан-лейтенант (1860, за отличие). Командир «Гайдамака», провел клипер из Англии на Дальний Восток (1860–1861), участвовал в составе Тихоокеанской эскадры контр-адмирала А. А. Попова в Американской экспедиции в Сан-Франциско (1863–1864). Капитан II ранга (1865). Командир броненосного фрегата «Минин» (1865–1866). Командирован в США в ранге специального правительственного комиссара (1867) и подписал (14.10) в Новоархангельске протокол о передаче Америке владений Российско-Американской компании на Аляске и Алеутских островах. Капитан I ранга (1868, за отличие). Вице-директор (1868) и директор (1875) канцелярии Морского министерства. Контр-адмирал (1874, за отличие). Назначен в свиту е. и. в. (1878). Товарищ управляющего (1880) и управляющий (1880) Морским министерством. Главнокомандующий Черноморским флотом и портами и военный губернатор г. Николаева (1882). Вице-адмирал (1882, за отличие). Главный командир флота и портов Черного и Каспийского морей с оставлением в д. военного губернатора г. Николаева. Член Государственного совета (1890). Автор статей по различным вопросам морской службы в Морском сборнике. Похоронен на Новодевичьем кладбище Петербурга. Его именем назван мыс в заливе Петра Великого и мыс на полуострове Корея (Общий морской список. Ч. X. С. 187–188).

«Это был только хороший морской офицер и человек безупречной нравственности» (Денорвиль П. Отрывки из воспоминаний старого моряка // Море. 1906. № 7–8. С. 272).

«Любимец графа Путятина» (Арсеньев Д. С.).

«Лесовский [министр] взял Пещурова [заместителем]. И если когда административный брак представлял собою идеал счастливого брака, так это именно здесь, в сочетании пыла, быстроты и детской откровенности адмирала, – с невозмутимым, вынесенным из продолжительного пребывания в Англии, спокойствием и чисто английскою выдержкою, молодого моряка. Пещуров был тоже моряк из лихих: он так разбил свой клипер в кругосветном плавании, что это поставлялось в образец даже старыми моряками. “Вот как надо разбивать клипера”, – говорили они одобрительно и Пещурова признавали своим. Своим же не могли не признать его и так называемые старыми моряками “чернильницы”, то есть письменная часть, чиновники министерства. Он писал едва ли не лучше их, во всяком случае, последовательнее и логичнее его изложения мне не приходилось встречать в бумагах. И писал он бумаги большею частью всегда сам, не только в бытность директором канцелярии, но и товарищем министра. Цифры Морского ведомства вместо позорных поражений, начали одерживать блистательные победы в департаменте экономии [Государственного совета], где Пещуров разбивал не хуже своего клипера, пасовавшего Заблоцкого-Десятовского.

<…> Промежуточное управление [министерством] Пещурова было непродолжительно, м. б., потому, что оно соединяло все условия хорошего управления министерством, ровного, спокойного и всесторонне обдуманного. Уступки, лицеприятия были немыслимы при его, можно сказать, математически точном и последовательном образе действий. Кто просил – ничего не значило, но чего и зачем он просил, – только то имело значение. Он, со спокойствием некогда его не покидавшим, – отказывал уже нареченному генералу Алексею Александровичу в разных требованиях, между прочим, в усилении каких-то украшений в гвардейском экипаже, которым этот великий князь командовал.

– В смете не имеется кредита на этот предмет, – процеживал он по своей привычке сквозь зубы и немного в нос.

Бережливая великая княгиня Екатерина Михайловна присылает дворцового чиновника просить казенных флагов, к какому-то высокоторжественному дню.

– Обратитесь к капитану над портом. Он даст, если можно.

Поступки и не особенно отчаянные, однако в глазах людей сведущих, вполне достаточные, чтобы погубить человека.

– Уж сломит себе шею Алексей Алексеевич, – пророчили они. И он ее в самом деле сломил…

Нужен был его английский такт (он и женат был на англичанке), чтобы держать курс между рифами заслуженных и влиятельных адмиралов, от которых он получал когда-то приказания, стоя у них на вахте, и которые должны были теперь являться в его кабинет за приказаниями.

<…> Сдавши министерство [И. А. Шестакову], он взял подчиненное место главного командира Черноморского флота и уехал в степное захолустье заметаемого зимой метелями, а летом пылью Николаева…

И вот, в стенах министерской квартиры не стало обходительного, невысокого, с тонкими чертами, умного и приветливого лица Пещурова» (Ковалевский П. М. Власти предержащие // Русская старина. 1909. Т. 137. № 1. С. 84, 85–86, 87.

Ковалевский Павел Михайлович /1823–1907/ – поэт, писатель, литературный критик).

«Высокодаровитый. <…> Будучи от природы малообщительным и притом не принадлежа по происхождению к высшему обществу, Алексей Алексеевич даже будучи министром, вел дружбу и знакомство преимущественно с бывшими своими товарищами по корпусу и собирал их на свои скромные вечера по средам. На этих вечерах играли по маленькой в обычный тогда ералаш, немного танцевали и после скромной закуски расходились, благодаря гостеприимных хозяев. Супруга министра была родом англичанка (женился на вдове врача, на квартире которой стоял в Англии. – А. Б.) и других языков, кроме своего родного, не знала; поэтому понятно, что и она избегала чопорных знакомых, предпочитая им, одинаково с мужем, моряков, как лиц, говоривших по-английски.

В летние месяцы эти среды прекращались, и, отправив семью в деревню, Пещуров посвящал свой досуг музыке и, как музыкант-самоучка, часами просиживал за роялем, отчасти фантазируя, а отчасти разыгрывая по памяти довольно трудные вещи.

Министром пробыл <…> недолго – менее двух лет. Невзлюбил его почему-то новый Генерал-адмирал Великий князь Алексей Александрович, и ему была предложена должность главного командира Черноморского флота.

<…> При последнем нашем свидании за месяц до его смерти в скелете, обтянутом кожею, с трудом можно было признать прежнего красивого, моложавого и всегда молодцеватого адмирала» (Мамантов Н. При шести министрах (1875–1897) // Вестник Императорского Общества ревнителей истории. Вып. III. СПб., 1916. С. 88, 90).

229

«Мрачный поселок Дуэ расположен на западном берегу Сахалина у самого моря и имеет совершенно открытый рейд, на котором опасно стоять при западных ветрах». Тогда «в поселке жили ссыльно-каторжные, около 50 челов[ек] и охранявшие их 150 челов[ек] линейных солдат под общим начальством некоего штабс-капитана Николаева из бурбонов. Это было грубое и жестокое создание. Два бежавших каторжанина, вновь пойманные в тайге с отмороженными конечностями, были им посажены в мерзлый подвал; он не хотел даже допустить к ним наших судовых врачей для ампутирования ног, так что в этом случае понадобилось вмешательство нашего адмирала. В Дуэ находятся угольные копи, и каторжники обязаны были ежедневно на урок вывозить в склад известное количество выламываемого угля» (Де Ливрон А. К. Корвет «Калевала» // Морской сборник. 1909. Т. 353. № 9. С. 60. 5-я пагинация).

О населении Дуэ встречаются и др. данные: в 1863 г. «до 200 арестантов, присланных на каторжную работу, да человек 80 линейных солдат» (Зеленой К. Из записок о кругосветном плавании (1861–1864 гг.) // Морской сборник. Т. 79. № 8. С. 228).