Галина Романова - Закон сильной женщины

• Название: Закон сильной женщины
• Автор: Галина Романова
• Жанр: Детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95669-2

Мужчины не любят сильных женщин – кажется, именно это мамы до сих пор говорят своим дочерям. Арина не умеет быть слабой, робкой, покорной, и еще совсем недавно муж восхищался и гордился ею. Может быть, он просто устал от этой вечной дуэли, от жизни, похожей на ринг, на котором ты каждый день доказываешь себе, что умеешь не сдаваться? Но именно эта сила спасет Арину, когда ей будет грозить настоящая опасность. И именно нежелание снова отправиться в нокаут заставит ее мужа стать сильнее – чтобы научиться наконец принимать победы и поражения в любой схватке…

---

– Снова ты за свое? С чего ты взял, что это именно он с ней сотворил? Это же совершенно не его почерк, Вова. Ты чего, хватку теряешь?

– Нет, просто чую! – огрызнулся Воронов и вылил себе остатки кофе из кастрюльки.

– Ее мог муженек подловить на улице и вколоть чего-нибудь, чтобы она его снова не вырубила.

Взгляд Никиты сделался скучным. Сразу захотелось домой, к Людке. Ему с ней всегда хорошо – и помолчать, и поговорить, и даже поспорить. А Володьку на трезвую голову только больной и выдержит. Несет и несет одно и то же.

– Он мог ей вколоть какой-то дряни, отвезти на пустырь и бросить там голой. – Никита постарался как можно незаметнее глянуть на часы.

– Зачем?

– Чтобы отомстить за свое унижение.

– Таким извращенным образом? – Воронов недоверчиво выкатил нижнюю губу, помотал головой. – Чушь. И гопники ее бы нетронутой не оставили. Уж порезвились бы, поверь, от души. И дрянь такую со шприцем не каждый в кармане таскает. Редкая же дрянь, сам говорил, Никита.

– Редкая, – нехотя согласился тот. – По составу похожа на импортное обезболивающее для онкологических больных. Дорогое обезболивающее. Но с чем-то явно оно смешано. Может, со снотворным каким?

– Вот! Уже зацепка!

– Ни хрена это не зацепка, Вовка. – Никита со вздохом полез из-за стола. – Пора мне, дружище. Людка ждет.

– Ладно, раз ждет. – Воронов был настолько погружен в свое, что, кажется, и не слышал, что ему сказали. – Все равно мне больше не за что цепляться, Никит. Ни единого следа. Может, история с Богдановой куда-нибудь выведет?

Так и застыл в кухне на стуле. Не слышал, как ворчит Никита, завязывая ботинки. Повернулся только на звук открывающейся двери:

– Позвони, как доберешься.

И улыбнулся тому, с какой силой приятель шарахнул дверью на прощание. Обиделся, что не пошел проводить. Обычно Воронов провожал его до машины или до автобусной остановки. Или до такси – когда им случалось выпить изрядно. Сегодня не пошел.

Допустим, Богданова, блуждая той ночью, случайно забрела туда, где маньяк надругался над жертвой. Допустим далее, что она его видела. Тогда почему молчит, не выдает его? Не помнит? Не видела лица? Или вообще ничего не видела, а сама стала жертвой?

Этот коварный убийца мог незаметно подкрасться к ней, отключить, вывезти куда-нибудь.

Тогда почему не убил? Может, Никита прав, и это не то чудовище, а какое-нибудь другое? Кто-то, о ком они не догадываются, сотворил с Богдановой эту мерзость?

Но зачем?

– Я дома, – отрапортовал Никита через полчаса.

– Отлично. Привет жене.

– Уже передал, – буркнул тот. – Ты это… Хотел тебя предупредить.

– О чем?

– Не вздумай Огареву о своих соображениях докладывать.

– Почему нет?

Он вообще-то и не собирался. Тем более что Богданова ясно дала понять: больше по звонку к нему не придет. А повесткой вызывать ее – нет оснований.

– Да потому что Огарев скажет: допился, рано начальником поставили. В общем, ты меня понял. И мой тебе совет: забудь об этой дамочке. Не при делах она, поверь.

– Откуда такая уверенность?

Воронов слышал на заднем плане смех Людмилы и ее негромкий голос. Наверняка с кем-то трещит по телефону. Может, даже с его Соней. Они тесно общались одно время, как сейчас – Воронов не знал. Он, черт побери, вообще ничего о них сейчас не знал. Ни о Соне, ни о Данилке. Полный запрет на общение наложила бывшая жена.

– Сам посуди, – проворчал Никита в трубку. – Была бы она так спокойна, если бы побывала в руках маньяка?

– А она и не спокойна. – Воронов вспомнил смертельную бледность на лице Богдановой. – Она явно нервничает и что-то скрывает.

– Но это все не то, как ты не понимаешь? – вдруг разозлился Никита. – Если бы эта сволочь провела с ней полночи, поверь мне, Богдановой вообще бы теперь не было. В лучшем случае лежала бы в дурке. Такое сложно пережить, а забыть невозможно! С ней же работали психологи.

– Ой, вот только давай не будем вспоминать психологов! Ты-то точно знаешь, что я без семьи остался не без их помощи.

Воронов отключил телефон, швырнул его в сердцах куда-то в угол. Это была запретная тема, которой касаться никому не позволено. Даже Никите.

Соня и Данила.

Его жена и сын.

Они прожили вместе семь лет. Нормальные, полноценные семь лет – так он считал. Вместе преодолевали трудности, когда Соня училась и нянчила маленького Данилку. Вместе мечтали. И все ему казалось прочным и незыблемым, пока однажды один из семейных психологов не решил, что их брак – большая Сонина ошибка. И ладно был бы психолог сторонний – он просто запретил бы ей его посещать.

Но видеться с этим семейным психологом он запретить не мог. Потому что этим психологом была его теща.

– Будь у тебя, дорогая, несколько жизней, я бы, возможно, и рекомендовала тебе жить с этим человеком, – совершенно не стесняясь его присутствия, заявила однажды Наталья Петровна прямо за воскресным обедом. – Чтобы заиметь какой-никакой опыт. Чтобы этот опыт позволил тебе обезопасить себя в дальнейшем. В следующей, так сказать, жизни. Но ты лишена подобной привилегии, впрочем, как и все мы. Поэтому единственное решение – развод.

Да, он не был идеальным мужем. Он мог выпить. Часто задерживался и работал в выходные. Пропускал дни рождения и детские праздники. Но он никогда ее не обижал, свою прелестную жену. Никогда! Он и не ругался с ней почти никогда. Не спорил, не оскорблял. Он любил ее.

Может, как-то не так он ее любил? Как-то не так, как рекомендуют психологи, мать их.

Воронов глянул на часы. Двадцать тридцать. Впереди длинный вечер, пустой и никчемный. В пустой квартире, где остались только диван и телевизор. Спальню Соня полностью опустошила. Из кухни тоже почти все вывезла, не взяла только стол и стулья, и то потому, что они ей не нравились. Еще старый холодильник ему оставила, который все недосуг было выбросить. Она сняла с окон шторы, забрала ковры и половики. Смела все с полок встроенной гардеробной. Не побрезговала даже кожаной курткой, которую сама ему подарила. О детской и думать не хотелось. Там она не оставила даже панно на стене, варварски выдрала его с клоками обоев.

Видно, хотела его таким образом наказать. Или семейный психолог присоветовал – чтобы сделать ему больнее.

Ему не жаль было вещей, бог с ними, с вещами. Да, создавали удобство, да, нравились, были привычными. Только все это было для семьи, а без них они зачем? Ему без Сони и Данилки в квартире и находиться не хотелось.

Может, этого и добивался Сонин семейный психолог, когда придумал оставить его в пустых стенах? Может, это именно теща выбрала такой изуверский способ наказать его за бездарно прожитые семь лет в браке?

Как бы там ни было, она своего добилась. В девять Воронов надел ветровку, взял ключи от машины и вместо того, чтобы коротать время у телевизора, двинулся куда-нибудь – так он для себя называл бесцельную вечернюю езду. Просто ехал сначала на заправку, заливал полный бак и кружил по городу часа два, а то и три. Иногда останавливался в людном месте, глушил мотор и наблюдал.

В основном за девушками. В основном за одинокими. Наблюдал и размышлял. Размышлял, сопоставлял и делал выводы.

Глава 5

Но сегодня он поступил иначе. Решил снова поговорить с теми мальчишками, которые нашли на пустыре Арину Богданову.

Их было трое. Один, Витек, оболтус и хулиган, из неблагополучной семьи. Врун из врунов – это Воронов понял еще месяц назад, когда впервые его увидел.

Второго мальчика, Сережу, воспитывала бабушка: родители работали вахтовым методом где-то далеко. Как считала бабушка, рос ее Сережа в строгости. Воронов пришел к другому выводу: улыбчивый тихушник Сережа казался много хуже вруна Витька. Хитрый, подленький, в искусстве вешать лапшу на уши запросто обставит троих Витьков.

Третий в этой компании, Егор, единственный был ребенком из нормальной семьи. Только вот вечно занятые родители проморгали тот факт, что их Егорка попал под дурное влияние. Мало того, стал по примеру приятелей врать и подличать. Курить, кстати, его тот же Сережа научил – таскал сигареты для обоих у бабки. У той склероз в начальной стадии, она разве углядит, сколько там из пачки пропало?

– А что ты хочешь, подростки. Все через такую школу жизни прошли, – хмыкнул Никита Сизов, когда Воронов пожалел вечно занятых родителей Егора, а заодно и мальчишку, сбивающегося с пути. – Другой вопрос, что из этой школы каждый вынесет.

Что бы его Данила вынес что-то из общения в дурных компаниях? Нет, этого Воронов точно не хотел. Но кто его спросит? Кто позволит вмешаться? Семейный психолог, она же теща Наталья Петровна, вспомнит все его прегрешения, заручится поддержкой коллег, соберет десяток справок с подписями спецов, чтобы оградить мальчика от дурного влияния неуравновешенного пьющего отца. Такими темпами она его, Воронова, и от работы отстранить может. Сука.

– Егора дома нет. – Дама в нарядном шелковом халате выглянула на площадку. Поправила высокую прическу. Оглядела Воронова. – А что вы хотели? Вы из школы?