Виталий Вавикин - Люди, ангелы и микросхемы

• Название: Люди, ангелы и микросхемы
• Автор: Виталий Вавикин
• Жанр: Киберпанк

Схемы Жизнеустройства трещат по швам. Пираты видят в Тихом океане сотканный из энергии замок. Певица середины ХХ века встречает ангела. Хронограф конца третьего тысячелетия изучает эхо прошлого. А в далеком 7022 году появляются Прожиги, уничтожая двухуровневую реальность, являя людям Детей Квазара – аморфных существ, сотканных из энергии, которые несут в мир слово о Плитке Многоуровневого Бытия и грядущем коллапсе Трехмерного Времени…

---

Именно этот период истории будет нравиться Жозе Фрай больше всего… Но она никогда не скажет, что верит в реальность перемещений во времени. В то, что хронографы каким-то образом попадают в дотлевающие остатки времени – да, но чтобы один из людей минувшей эпохи заметил хронографа, заговорил с ним… – сто раз нет. Уж тем более случись с Жозе Фрай нечто подобное, не выложила бы она об этом нейронному психологу…

Вот о чем думает Тилдон Туке, стоя на балконе своей необъятной квартиры, в то время как Рени мило беседует с их общим временным другом Младеном Арвида. «Нет, нельзя просто стоять здесь и ждать, что будет», – думает Туке, продолжая смотреть на пару в дальнем конце огромного балкона. Будущее уже здесь. Оно рвется в реальность. Еще пара минут, и настоящее станет прошлым. Туке чувствует себя призраком, тенью своего времени.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Рени.

Туке видит, как она идет к нему, причем ее правая рука продолжает оставаться в брюках Арвиды. Но разве такое возможно? Темнота – самый изощренный обман всех времен. Рени понимает, что спутал руку Рени с заправленным в брюки светлым галстуком Арвиды и начинает краснеть.

– Что-то случилось? – тревожно спрашивает Рени.

– Луиза Белоу решила, что будет лучше, если я пропущу прыжок, – говорит Туке.

Он идет в спальню, стараясь не раздавить бутылки с алкоголем и упаковки с синтетическими наркотиками. Квартира размером с футбольное поле кажется бесконечной и какой-то чужой. Туке чувствует себя призраком в своем времени, тенью, как это происходит, когда он прыгает в прошлое. Но ведь сейчас он не в прошлом. Да. Сейчас он должен готовиться к прыжку. А эта квартира. Сейчас здесь должны быть другие люди. Не он. Но Маре Ковач поставила крест на его прыжках. Он доверился ей, а она сдала его Луизе Белоу.

Где-то на полпути между спальней и балконом Туке решает, что не может молчать. Он обязан встретиться с Маре Ковач и высказать ей все, что о ней думает.

– Уже уходишь? – спрашивает Рени, останавливая Туке на выходе из квартиры.

Он смотрит на нее, пытаясь понять: то ли Рени может читать его мысли, то ли, чувствуя за собой какую-то вину, боится, что он может обидеться и уйти.

– Хочу поговорить с нашим нейронным психологом, – говорит Туке.

– И все? – спрашивает Рени.

– И все.

Она кивает, делает шаг в сторону, открывая путь к входной двери.

– А ты думала дело в другом? – спрашивает Туке.

– Нет. Просто… Ты ведь никогда прежде не возвращался так внезапно.

Рени смотрит супругу в глаза. Этот взгляд вызывает усталость. «Нет, – думает отрешенно Туке, – я не могу быть призраком в этом мире. Весь этот мир – призрак, сон». Туке обнимает Рени за плечи и целует в пропахшие сигаретным дымом волосы. Рени улыбается.

– Ты ведь не будешь делать глупостей? – спрашивает она.

– Нет, – говорит Туке.

– Значит, я могу вернуться к друзьям?

– Можешь.

Туке остается один. Идея встретиться с нейронным психологом тает, становясь крайне глупой и неоправданной. Принять снотворное и выспаться – вот что сейчас главное. Поэтому Туке идет в спальню. Безразмерная кровать ждет его. Колыбель сна, манящая призраков, пожирающая призраков. И все эти простыни стального цвета…

Кровать стоит в центре комнаты. Окна закрыты. Опреснители работают исправно. Все, как и обычно, если не считать, что на кровати должны спать хозяева дома, а не посторонняя пара. Мир Левски лежит, укрытый простыней. Его молодая любовница, по имени Мо, рядом с ним. Нагота не смущает ее. Ей вообще плевать на Туке. Она просто лежит и ждет. Туке не знает, платит ей Левски за эти встречи или просто предупреждает в дни облав, да сейчас ему и нет до этого дела. Мо не ассоциируется у него с женщиной. Левски не ассоциируется с другом. Это просто люди. Просто случайные знакомые, которых не должно быть в этой кровати. Но они есть. Они настоящие. Возможно, они всегда лежат здесь, когда хозяин уходит в агентство. И сейчас его возвращение для них, словно визит призрака после похорон. По крайней мере, для Левски это так. Для Мо происходящее всего лишь очередной день в ее странной жизни.

Она даже не удивляется, когда Туке подходит к кровати и ложится с другой стороны от любовников. Туке удивляется, почему делает это, а Мо – нет. Белая пыль синтетического кокаина рассыпана на подушках. Крохотных кристаллов так много, что у Туке начинает щипать нос и во рту ощущается горький привкус. Туке закрывает глаза.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Левски, спустя несколько долгих минут.

– Да, – говорит Туке, не открывая глаз.

Пауза. Тишина.

– Слушай, извини, что вчера ударил тебя, – говорит Левски.

Туке кивает. Глаза его закрыты.

– Ну… – мнется Левски, – раз уж ты здесь… Тогда мы, наверное, пойдем?

– Как хочешь.

– Как хочу? – Левски издает нервный смешок.

– Ничего такого… – говорит Туке, читая его мысли. – Просто это большая кровать… Как и вся квартира… Здесь никто никого не замечает.

– Да, – соглашается с ним Левски, поднимается с кровати и начинает одеваться.

– С тобой точно все в порядке? – спрашивает он Туке, перед тем как уйти. – Ты точно не убьешь себя или кого-нибудь другого? Просто у тебя такой вид… А я на работе насмотрелся всякого… Поэтому… – Левски видит, что Туке смотрит на него, и смолкает. – Значит, все хорошо? – спрашивает он.

– Конечно, – монотонно говорит Туке и снова закрывает глаза.

Какое-то время он лежит, слыша отзвуки вечеринки, затем засыпает: крепко, беззаботно. Снов нет, вернее, Туке просто не запоминает их. Они плывут, как лица людей в толчее – ты идешь им навстречу, кто-то задевает тебя плечом, нос улавливает чье-то дыхание, глаза цепляются за случайный взгляд, и жизнь кипит, ты знаешь, что кипит, но детали не задерживаются в памяти. Толчея не делится на лица. Так и сон Туке.

– Я сварила тебе кофе, – говорит утром Рени. – Настоящий кофе, с земли. Понимаешь?

Туке понимает, но упоминание о земле, о суше приносит тоску. Сейчас он должен был готовиться к тому, чтобы покинуть комплекс. Прошлое ждет его, а он сидит и пьет кофе.

– Думаю, нужно избавиться от всего незаконного и вызвать в эту квартиру уборщиков, – говорит Туке.

– Боюсь, главным мусором в этой квартире будет все, что запрещено законом, – улыбается Рени.

Они выходят из дома вместе – Туке и его жена. Идут какое-то время рука об руку, затем система транспорта разделяет их, разносит в разные стороны. Туке ненавидит эти грязные пневмотоннели, по которым мчатся капсулы общественного транспорта, способные вместить в себя двадцать человек – так, по крайней мере, написано на дверях, когда входишь в общественный транспорт, но в действительности капсулы забиты до отказа.

От перегрузки нарушается моторика движения. Стабилизаторы сбоят. Особенно остро это чувствуется, когда пневмотоннели ныряют вниз. Если вам не повезло и вы сели в капсулу с нестабильным стабилизатором, то нужно крепче держаться за поручни или за соседа, чтобы гравитация не швырнула вас к потолку от резкого ускорения вниз. Экстренные пакеты, предусмотренные на случай тошноты пассажиров, заканчиваются в первые дни недели, а меняют их лишь по воскресеньям, когда активность общественного транспорта снижается до тридцати процентов. Жители комплекса либо сидят дома, либо пользуются собственными средствами передвижения.

Но управлять машиной в многоуровневой системе дорог крайне сложно, особенно если учесть, что магнитные генераторы часто сбоят, стоит только вовремя не проверить заряд в батареях. И в случае, когда у вас закончится энергия на уровне двухсотого этажа, то лететь вам вниз очень долго, если конечно, на одном из ярусов ваша машина не рухнет на крышу другому водителю. Тогда за дело возьмутся страховые фирмы.

Они защитят ваше имущество, но сдерут три шкуры за штрафы, потому что параллельно работают на правительство. А законов вы нарушите немало, взять хотя бы сплошное пересечение пары ярусов. Так что проще в случае удачного приземления на крышу другой машины просто сбежать. Тогда страховщикам придется раскошелиться, восстанавливая поврежденные вами машины, а вы заявите об угоне. Правда, потом вы навсегда попадете в черный список. Страховщики могут установить за вами слежку, и крошечные рекламные баги, перегружая магнитные генераторы, будут следовать за вами на протяжении долгих месяцев. Конечно, страховщики скажут, что баги – всего лишь оплаченная реклама их конторы, но все знают, что летающие проекторы следят за людьми, собирают отчеты.

Все это происходит на средних ярусах, поэтому законы не запрещают страховщикам подобные слежки. Наоборот, тем, кто управляет миром, живя ближе к небу, куда проще оценивать обстановку в комплексе, просматривая отчеты страховых баг-машин, чем создавать собственную систему наблюдения. К тому же большинство баг-машин связаны с ближайшими участками, и в случае беспорядков, отряды подавления всегда смогут своевременно среагировать. Не было баг-машин лишь на нижних ярусах, но там и жизнь была другой. Хотя то, что показывали в капсулах общественного транспорта, пока они несли своих пассажиров на работу, редко соответствовало действительности.