Михаил Уткин - Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары. Том 2

• Название: Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары. Том 2
• Автор: Михаил Уткин
• Жанр: Русское современное

Мемуары старого командировочного волчары, авиационного и железнодорожного споттера, документальные рассказы о путешествиях и приключениях. Вторая книга.

---

Весной 2002 года «МегаФон» вдруг выкупил почти все акции уральской сети «Uraltel», и в июне того же года, когда я попал в Екатеринбург, мой телефон, подключённый к «МТСу», не смог включиться в роуминг в этой сети, а другой там попросту не оказалось (я думал, что там ещё есть «Билайн»). Вот так «МТС» в очередной раз положил что-то очень большое на все 3 миллиона своих «друзей».

Вот что такое – «мобильная» дружба! (Выделены рекламные слоганы «МТС» тех лет).

Через пару месяцев у себя в Казахстане я зашёл в приёмную Устькаменогорского Титано-Магниевого Комбината, чтобы поставить печать. В очереди к директорам сидело несколько человек, круче которых были только яйца, да ещё если только в профиль. И тут позвонила моя сотка. Мелодию звонка тогда можно было написать на ней самому, что я и сделал, изобразив рымбаевский «Атамекен» – вот когда понадобились музыкальные диктанты и сольфеджио музыкальной школы! Один из крутых мужиков встрепенулся, достал свою сотку, всю в золоте и бриллиантах, повертел и недоумённо произнёс:

– А где ты нашёл в ней казахскую мелодию?

– Ну у Вас же, наверное, «серая», с Эмиратов? А у меня наша, специально для Казахстана…

С мужиком чуть не случилась истерика, а я бегом выскочил оттуда, давясь от хохота…

109. Страна чудес

На Украине я не был уже восемь лет. За это время там ещё раз сменили валюту, моя двоюродная сестрёнка Ленка родила мне племянника, а люди, типа Олечки Палённой, побывавшие там, приезжали и рассказывали всякие страшные истории – об украинской таможне, например…

А по телевизору что толком увидишь? Все телеканалы уже полгода показывали одно и то же: каких-то демонстрантов с лозунгами «Кучму геть…» И ехать туда в командировку я, честно говоря, даже боялся. Но клиенты на потихоньку выползавшей из какой-то глобальной нищеты Украине у нас всё же стали появляться. И «первой ласточкой» стал запорожский завод «Укрграфит», затеявший в июне 2001 года футеровку одной из своих вращающихся обжиговых печей…

Направление из Москвы на Запорожье полностью совпадало с крымским! Начало лета, толпа отпускников, которой ведь не объяснишь, что тебе на работу надо! Но билеты в какой-то скорый поезд, шедший в само Запорожье, и введённый в оборот только на летний сезон, в кассе всё же ещё были. На Курском вокзале я увидел в меру «убитый» состав Приднепровской железной дороги – это и был наш 155-й.

Компанию по купе мне составила очень симпатичная барышня, которая оказалась родом из Запорожья, по прежнему оставалась гражданкой Украины, но уже давно вышла замуж в Москве, причём за какого-то очень крутого мужика, потому что жила в самом центре города, недалеко от нашего офиса. Она стала рассказывать мне об Украине вообще, и о своей родине в частности – что там теперь творится. И вроде ничего страшного там за столько лет и в самом деле не произошло…

Ложиться спать до Белгорода смысла не было – должны были прийти таможенники и пограничники. Но там они почему-то не пришли, и я отрубился. Нас подняли через полтора часа, в Харькове. Пограничники прошли быстро, а после них появился таможенник – пожилой и уже седой дядька, который, посмотрев, сколько багажа лежит у нас под полками, вдруг спросил у меня:

– Вы гражданин России или Украины?

– Я гражданин Республики Казахстан.

Мужик долго соображал, что же это я ему такое сказал, но потом повернулся и ушёл, не сказав больше ни слова. Ну да, знаменитого фильма про Бората тогда ещё не было… Сон, естественно, весь перебили. Но уже начало светать, и я стал смотреть в окошко.

На украинской железной дороге царила чистота и почти образцовый порядок: тупики, мачты светофоров, переезды, платформы электричек, и всё такое прочее было подметено, вымыто, прибрано, покрашено и снабжено аккуратнейшими одинаковыми по форме, цвету и шрифту табличками на украинском языке.

Пригород Харькова состоял из красивых беленьких и чистеньких домиков с садами и огородами. Вся остальная Украина была заботливо разбита на аккуратные деляночки грядок с огурчиками, подсолнухами или картошкой, которые иногда перемежались огромными полями с пшеницей.

В Запорожье поутру уже была жара. Меня приехал встречать ведущий инженер отдела главного механика «Укрграфита» по всем огнеупорным работам Анатолий Аркадьевич Кацнельсон, который и вызвал меня на эту футеровку. Мужику было уже за шестьдесят, и у него был «Жигуль-восьмёрка», на которой он и повёз меня на завод.

Мы проехали почти на другой конец большого и очень симпатичного города, основной контингент машин в котором состоял из всех марок «Запорожцев», «Таврий» и «DAEWOO», чья фирма выкупила себе «ЗАЗ», находившийся совсем рядом с вокзалом…

Часов до двух мы были на заводе, а затем Аркадьич устроил мне экскурсию по городу, которого я никогда до этого не видел. Меня прокатили по плотине знаменитой «ДнепроГЭС», а затем повезли в гостиницу при общежитии завода, которое было на другой стороне Днепра в микрорайоне Бабурка. Ехать туда нужно было по двум мостам. Огромная река в этом месте раздваивалась, и точно посредине её и получился тот самый остров Хортица, на котором когда-то была легендарно знаменитая «Запорожская Сечь».

Оба моста, на остров, и с острова на другой берег, были двухэтажными – на очень узкой автомобильной дороге, шедшей по первому этажу, с трудом разъезжались два троллейбуса, и по утрам там возникали пробки не хуже московских. По верхнему этажу шла двухпутная железная дорога в сторону Кривого Рога. С электричками.

А какие по городу ходили девочки… В подавляющем своём большинстве худенькие и рыженькие, они рассекали по тридцатиградусной жаре в крохотных юбчонках или шортиках, и без бюстгальтеров.

КАКАЯ ТАМ, К ЧЁРТУ, ФУТЕРОВКА?!!

Поселив меня в гостинице, Аркадьич повёз меня к себе домой – он жил недалеко от этой общаги. Там он сначала засунул меня в душ, а затем угостил великолепнейшей горилкой. В городе оказалось что-то около шести или семи телеканалов, причём пять из них шли исключительно на украинском языке: даже все так до боли знакомые рекламные ролики – и те были переведены на украинский! Зато по «FM» шло и «Русское Радио», и какой-то очень классный питерский канал «Мелодия», которого не было ни в одном из тех городов, где я побывал до этого. При этом ни на заводе, ни в городе я так ни разу и не услышал, чтобы кто-то говорил на украинском!

Через пару часов мы решили выйти к киоскам на проспекте – я ещё хотел попробовать украинского пива! – как вдруг прямо перед подъездом у Аркадьича оказалась какая-то серебристая японская иномарка, похожая на ту же «восьмёрку», С АЛМА-АТИНСКИМИ НОМЕРАМИ! Пока я соображал, как же она здесь оказалась, появился её хозяин. Мужик, оказывается, никакого отношения к Казахстану не имел и, узнав, откуда я, стал вопить: «Купи у меня эту лайбу за полторы штуки! Я её растаможить не могу!»

Я обещал подумать…

Футеровка шла своим чередом, но на субботу и воскресенье бригада каменщиков, несмотря на то, что сроки ремонта поджимали, вдруг решила устроить себе выходные. Ну и чёрт с ними – я тогда собрался уехать на эти дни к своим родственникам, за четыреста километров оттуда. Ни один паровоз напрямую в Кировоград из Запорожья почему-то не ходил, и я купил себе билет до Знаменки.

Мне попался проходящий поезд из Феодосии в Киев – «Номера мест указывает проводник». Объявления на вокзале шли на украинском, а по-русски дублировались только тогда, когда попадался поезд, шедший в Россию. В принципе, всё было понятно, и единственное, до чего я так и не «доехал» – как по-ихнему называется нумерация вагонов С ГОЛОВЫ или С ХВОСТА поезда? Поэтому, когда объявили мой 106-й, я встал точно посредине перрона.

Мой первый вагон оказался самым хвостовым, но состав был коротким – вагонов восемь или девять – и я успел до него добежать, несмотря на всего-то пять или шесть минут стоянки. Мой вагон не открывали! Проводницы соседнего, второго, велели мне садиться к ним. Потом прибежал парнишка с этого самого первого вагона и открыл его – купейный вагон был абсолютно пуст!

Мне можно было выбирать себе любое место, и я забрался в купе в самой середине вагона. Бригада была из Киева, и проводник, принеся мне комплект белья, попытался рассказать мне что-то на украинском. Я абсолютно ничего не понял, и выдал ему в ответ на казахском:

– Мен украинша бiлмеймын! (Не понимаю по-украински!)

– ?!!

– Братишка, я из Казахстана, с Алматы.

– А-а-а… – и ушёл.

Такие матрасы и подушки в поезде я увидел впервые – из тонюсенького синтепона! Да уж ладно – кое-как всё же пристроился на этом матрасике, а подушку внутри наволочки в лёгкую сложил аж вчетверо, и после Днепропетровска даже смог на пару часов уснуть. Проснулся я в «Стыковочных» Пятихатках от того, что захотел в туалет. Но стоянка там и санитарная зона длились так долго, что, как у меня всегда и бывало в поездах, сон за это время пропал…