Вальтер Скотт - Анна Гейерштейн. Или Дева Тумана

• Название: Анна Гейерштейн. Или Дева Тумана
• Автор: Вальтер Скотт
• Жанр: Историческая проза

Сэр Вальтер Скотт: «И да будет известно, сколь разнятся мнения автора и издателей, по крайней мере многих из них, относительно названия книг; и очень жаль, сколь важен титул для книгопродавца, который, в оправдание риска денежных вложений, заходит так далеко, чтобы продать еще не напечатанное. Автор же более всего желает быть вознагражденным с последней перевернутой страницей». Иллюстрации художника Пола Харди.

---

Эбботсфорд, 17 сентября, 1831

Глава I

С ледников, клубясь, вздымается туман;

Кипит, клокочет подо мной, и пенится, и злится,

Как пробудившийся от спячки океан…

…Шатаюсь я: голова кружится.

Д. Байрон, «Манфред»

ПОЧТИ четыре столетия миновало с тех пор, как на материковой части Европы совершились события, о которых речь пойдет в настоящем романе. Летописи, служившие несомненным доказательством их достоверности, исстари хранились в знаменитой библиотеке Санкт-Галленского монастыря, но, увы, вместе с другими литературными сокровищами этой обители погибли при разграблении монастыря французскими революционными войсками38.

Ход исторических событий позволяет нам отнести их ко второй половине XV века, к той великой эпохе, когда рыцарство еще блистало в последних лучах своей славы и коему суждено было вскоре померкнуть – в некоторых государствах из-за образования новых институтов прав и свобод, в других же из-за растущей власти монархов, жестоко расправлявшихся с теми наследными владетелями, коим единственной гарантией власти служил только их собственный меч.

В то время как свет всеобщего гуманизма с недавних пор осиял такие европейские страны как Францию, Бургундию, но более прочих Италию, Австрия впервые испытала на себе решимость народа, о существовании коего едва ли подозревала.

Конечно, жители государств расположенных в непосредственной близости Альп, не были вовсе несведущи, что эта гигантская твердь, несмотря на дикий и мертвенный ее внешний вид, скрывает в себе немало уединенных узких долин, расположенных среди высочайших гор и питающих племя охотников и пастухов – народ, обретавшийся в первозданной чистоте, добывающий себе пропитание тяжким трудом, преследуя дичь среди голых скал и густых лесов, или гоняя стада на дикие скудные пастбища по соседству с вечными ледниками. Но жизнь этого народа, или множества племен, влачащих одинаково жалкое и безропотное существование, казалась богатым и могущественным соседним государям столь же ничтожной, как их тучным стадам, лениво жующим нежную травку на сочном лугу, маета тощих коз, скачущих в поисках корма по камням на краю их обильных пажитей39.

Однако эти горцы стали вызывать всеобщее удивление и пробуждать к себе внимание Европы с середины XIV века, то есть с того времени, когда повсюду разнеслись слухи о жестоких битвах, в которых германские рыцари, желавшие усмирить своих мятежных вассалов, потерпели от них несколько кровавых поражений, несмотря на то, что имели на своей стороне огромный численный перевес, железную дисциплину и преимущество наилучшего вооружения того времени. Наибольшее удивление вызывало то обстоятельство, что конница, составлявшая главную силу рыцарских армий, была опрокинута пешим ополчением; что обученные воины, одетые с головы до ног в стальную броню, были побеждены простыми горцами в козьих шкурах, использующими в сражениях что ни попадя; но еще большим чудом считалось, что рыцари и самая именитая знать были разбиты неотесанными мужланами. Тем не менее, неоднократные победы, одержанные швейцарцами при Лаупене40, Земпахе и в других, не столь знаменитых битвах, удостоверили всех, что в суровой Гельвеции41 возникли новые принципы гражданского устройства и военной организации.

И хотя знаменательные победы, предоставившие свободу швейцарским кантонам42, и непоколебимая решительность, с какой члены небольшого союза выступили против Австрии после запредельного долготерпения, распространили известность о них далеко за пределы всех соседних народов; и хотя сами они вполне сознавали действительное значение своей мощи, растущей с каждой их новой победой, при всем том до середины XV столетия, и даже позднее, швейцарцы по большей части сохранили благоразумие, непритязательность и простоту своих древних нравов – так, например, те, кому в военное время вверялось командование войсками республики, имели обыкновение брать в руки пастушеский посох, когда становился ненужным маршальский жезл, и, подобно диктаторам Рима, вступать в совершенное равенство со своими согражданами, сходя с высокой ступени, на которую возводили их личные заслуги, талант и призыв отечества.

Именно в те времена, в лесных кантонах Швейцарии осенью 1474 года, когда край тот пребывал еще в своем первозданном виде, и государственность в нем лишь зарождалась, начинается наш рассказ.

* * *

Два путешественника – один давно уже переступивший так называемый порог зрелости, другой, по-видимому, не старше двадцати двух или двадцати трех лет – провели ночь в Люцерне, небольшом городке одноименного с ним кантона, расположенном в живописных окрестностях озера «Четырех кантонов»43.

По одежде и манерам можно было угадать в них богатых купцов несмотря на то, что они путешествовали пешком (что справедливо в гористых местах считается удобнейшим способом передвижения), в отличие от парня-крестьянина уроженца итальянской стороны Альп, поспешавшего им вослед верхом на муле груженом тюками с торговым товаром, с коего он то слезал, то снова на него забирался, а впрочем, все чаще тащил его в поводу.

Путешественники имели чрезвычайно благовидное обличье в котором нетрудно было углядеть их кровную связь – скорее всего, то были отец с сыном, так как в маленькой гостинице, где они провели минувшую ночь, почтительность и уважение, оказываемые младшим старшему, не укрылись от внимания хозяев, которые, подобно другим обывателям захолустий, были крайне любопытны по причине однообразия жизни. Они также с удивлением отметили, что купцы под предлогом спешности тюков своих не развязали, отмахнувшись от люцернских жителей тем, что не имеют дескать никакого такого товара, который с успехом продался бы тут. Местные красавицы более прочих оказались обижены бездушным отказом странствующих купцов, потому как такой отговоркой им дали понять о наличии у негоциантов товаров для них чересчур дорогих; кроме того у их проводника удалось выяснить, что чужестранцы возвращались из Венеции, где накупили множество дивных товаров, что стекаются в этот знаменитейший город, служивший торговым центром всему западному миру, из Индии и Египта, и оттуда уже развозятся по Европе. Швейцарские красавицы только-только сделали открытие, что тончайшие кружева и драгоценные камни ужасно притягательны, и пускай они не имели возможности приобрести оные украшения, но обладали довольно естественным желанием хотя бы взглянуть на них; но так как их лишили того удовольствия, то они и огорчились без меры.

Было замечено также, что чужеземцы эти, хотя и были довольно обходительны, однако не выказывали той угодливости перед покупателем, какая свойственна мелким торговцам в разнос из Ломбардии или Савойи, прежде наезжавшим в горы время от времени и зачастившим в последние годы, ибо военная добыча доставила швейцарцам помимо славы и некоторую толику деньжат, что способствовало появлению у них интересу к новым товарам. Так вот те купцы бродяжьи были куда как любезны и неутомимы на уговоры, чего и требовало их ремесло, а последние визитеры оказались людьми совершенно безразличными к выгоде, или их не прельщала та малость, какой располагал горный край.

Любопытство возбуждалось еще и тем обстоятельством, что путешественники разговаривали между собой на языке, который, конечно, не был ни немецким, ни итальянским, ни даже французским, но который, по соображению трактирного слуги-старика, доезжавшего некогда аж до Парижа, был английским. Об англичанах же только и знали в здешних местах, что эти воины-островитяне яростно бились с французами, и что войско их, давным-давно вторгшееся в лесные кантоны, было наголову разбито в Рюсвельской долине, о чем хорошо еще помнили седовласые люцернские старцы по рассказам своих отцов.

Парень, сопутствующий чужестранцам, как это скоро узнали, был от рождения grison44 и служил им проводником насколько позволяло ему знание здешних гор. Он поведал, что купцы идут в Базель45, но предпочитают добираться туда проселочными дорогами. Упомянутое обстоятельство еще больше разожгло всеобщее любопытство все разузнать о путешествующих купцах и их товарах. Но, ни один тюк, повторюсь, так и не был развязан, и купцы, покинув Люцерн следующим утром, продолжили свое путешествие, предпочитая дальний путь и скверную дорогу через мирные швейцарские кантоны широким трактам Германии, где чинился грабеж рыцарями-разбойниками, кои в подражание иным владетельным государям воевали каждый во свое удовольствие, и под предлогом налогов и пошлин, со свойственным им местечковым бесстыдством, обирали до нитки всякого, кто проезжал сквозь их воробьиные домены.

По выезде из Люцерна наши странники в течение нескольких часов благополучно продолжали свой путь. Дорога хотя и затруднялась спусками и подъемами, была замечательна своими пейзажами, какими насладишься лишь в Альпах: скалистые ущелья, зеленые долины, широкие озера и бурные потоки, также встречающиеся повсеместно на всех прочих взгорьях, тут соседствуют с ошеломляющими, завораживающими гигантскими ледниками, зрелищем коих насладиться более не удастся нигде.