Альтс Геймер - Указующий коготь (Со смертью заодно)

• Название: Указующий коготь (Со смертью заодно)
• Автор: Альтс Геймер
• Жанр: Книги магов

У Гидры Хаоса по прозвищу Прокофьевна расстроение личности. Это потому, что каждая из трех ее голов – отдельная живая душа. Два парня и одна девушка заключены в этом двадцатитонном бронированном чудище в результате неудачного кармического жребия. Как вырваться, как избавиться от уже родных, но все равно надоевших внутренних голосов? Впереди война, а на войне всякое случается.

---

– Молитвенный дом.

– Из чего следует это умозаключение?

– Смотреть по сторонам надо, а не стрекоз считать, – назидательно заявил Роб. – У нас на центральной усадьбе такой же блокхаус строят. Резные широкие двери, крыльцо с балясинами, остроконечная крыша. Амальгидус у площадки день–деньской ошивается. И квохчет над ней, как курица.

Амальгидус – пастырь Розика, его исповедник, наставник и советчик в одном лице. Он не местный. В Болоте люди редкость, но Амальгидус – чистокровный человек без всяких примесей гнольской крови или ящерного генофонда. Мы в нашем состоянии не различаем юнитов и Игроков, а поэтому немало спорили по поводу его происхождения. К общему знаменателю так и не пришли. Появилось это не идентифицированное создание в наших дождливых палестинах тоже невесть откуда. Его полгода назад полуживого подобрала в болоте стража, разыскивавшая сбежавшего раба. С тех пор этот скромный деятель сделал карьеру при дворе. Мы ему симпатизируем. Убогий человек. Не пьет, не курит. Читает проповеди, взывает к любви и доброте. Даже Розик, слушая его периодически всхлипывает. Но крокодилову слезу из него вышибить можно в отличие от кошелька. Уж за что, а за свою мошну наш добрый помещик будет крепко держаться коренными зубами даже при самых отчаянных рыданиях.

– Ты думаешь, Амальгидус сюда решил переехать?

Роберт презрительно хмыкнул. Альфия осеклась. Сама поняла, что сморозила чушь. На кой ему эмигрировать в эти трущобы, когда скоро его благоустроенный храм внутри третьего кольца нашей мини–столицы будет готов к сдаче?

– А мне этот чувак очень по душе. Он на Розика положительно влияет, – воинственно заявила Аля, и меня почему–то кольнула в сердце тупая игла ревности.

– Ты полагаешь? – с глубоким сомнением в голосе переспросил Роб.

Музыка и пение, услаждавшие наш слух, стихли. Большие, прихотливо отделанные резными барельефами двери новой постройки растворились, и по ступенькам поползла пестрая гусеница всяческого народа: рабочие, охранники, всякий обслуживающий каменоломню люд–нелюд. Понятно. Вечерняя служба закончилась. Удивительно, но в этой толпе не было и намека на обычную межведомственную грызню. Ящеры шли бок о бок с каменотесами и даже о чем–то приветливо общались. Мир и согласие. Последней из здания, к нашему изумлению, вывели боевую виверну в шипастом стальной наморднике. Гигантская рептилия важно прошествовала в направлении казарм. Рядом с ней торопливо семенил мелкорослый гнолл в серо–зеленом подряснике и что–то читал боевому ящеру вслух из полуразвернутого пергамента.

Прокофьевна, разумеется, привлекла всеобщие взоры, и напротив шлагбаума быстро образовалась небольшая плотная кучка досужих зевак. Через нее решительно протолкался незнакомый тип в фисташковом одеянии. Он, ничтоже сумняшеся, размотал вожжи с охранного столба и повлек гидру вглубь лагеря. Мы от неожиданности покорно направились за ним, как гигантская крыса за дудочкой крысолова. Зеваки шарахнулись в стороны, освобождая дорогу нашей странной процессии.

– Это кто у нас такой смелый? – удивилась Аля. – Даже руку откусить жалко. Надо хоть разобраться какого он рода–племени.

– Священник культа. Чего тут думать, – фыркнул Роберт. – Гляди, на груди медальон с изображением храма. Точь в точь, как на новых дизайнерских доспехах, между прочим.

Прокофьевну определили в просторное комфортабельное стойло, и конюхи длинными шестами подтолкнули поближе к нашим мордам лохань с отвратно серой требухой. Самую вкуснятину. Незнакомец в мантии принял из рук служек бронзовый тазик для омовения рук и опустил в него свои ладони.

– Освободите ее от упряжи. Протрите мокрой тряпкой, смойте грязь. Доест, положите добавки, – тоном, не терпящим возращений, распорядился он.

– Э–э–э, а–а–а–а, – заблеяли работяги.

– Ни одно живое существо не будет сопротивляться хорошему обращению и ласке, – изрек фисташковый достаточно спорный в нашем конкретном случае аргумент и мягко прибавил. – Не надо бояться.

Ого. Похоже, что этот решительный дядя стал в каменоломне большой шишкой. Но приказы его пришлись нам всем по сердцу. Одной только фразой проповедник сумел пополнить свою паству на три очень большие и хищные головы. Мы без возражений стерпели прикосновения к Прокофьевне незнакомых лап. Священник торчал все время напротив стойла и милостиво щурил свои круглые, как у совы, глаза. Альфия предположила, что он тут же решил проверить свою лемму на практике. На вид ему стукнуло лет пятьдесят. Невысокий, плотно сбитый человечек с глубокими складками на бритом досиза затылке. Маленькие красные ручки. И не сходящий со щек экстатический румянец. То ли культовый служащий, то ли продавец мороженого. В конюшню зашел Розик и подкатился к духовному пастырю. Тот величественным жестом возложил ему обе руки на шерстяную макушку. Розик благоговейно согнул шею в поклоне. Эй, да что тут творится такое? Чтобы наш лютый помещик кланялся какому–то святоше? Этот каналья скорее согнет спину перед слитком серебра или чем–то, что можно кому–нибудь задорого впарить! Да чтоб я сдох в теле ехидны! Чтобы мне приснилась горгулья–альбинос! Небывалые вещи творятся прямо на наших глазах!

– Как пролагается жизненный путь моего возлюбленного сына?

– Все движется по канонам, угодным Создателю. Люди внимают словам Учителей, свет новой Истины наполняет их сердца.

– Брат Амальгидус…

– Он денно и нощно несет слова Создателя в наши души. Мы поем хвалу его силе и терпению.

– Я рад. На прииске все тоже благополучно. Теперь забыты старые распри, гнолл готов запросто преломить стебель рогоза с ящером. Добыча возросла на тридцать процентов.

– Да пребудет с вами покой, – умиленно выдохнул Розик.

– И с тобой, мой возлюбленный сын. И с тобой. До меня дошли вести о том, что твои драконьи стрекозы обнаружили в глубине Сернистой Долины всеми позабытую деревню болотных троллей?

– Истинно, отец. Мы легко выкурим этих злобных тварей из их хижин. В Долине богатые месторождения минералов. И чудесные каверны редчайшей самородной ртути. Через пару дней отправлю штурмовой батальон виверн с десантом доспешных ящеров–воинов.

– Право, это не гуманно. Я огорчен твоей жестокостью. И огромной, бессмысленной расточительностью негуманоидных ресурсов. Почему мы не используем троллей в качестве рабочих на тяжелых направлениях добычи? Они очень могут пригодиться в каменоломнях.

«Мы»?! Ничего себе дела! Три головы Прокофьевны автоматически изумленно переглянулись. Розик скорбно пробухтел:

– Ничего не выйдет, к сожалению. Они моими гноллами питаются.

– А–а–а…,– протянул фисташковый. – Исключительно ими?

– Не исключительно. Но с удовольствием, – мрачно ответил наш помещик.

– Ну что же… Им предстоит услышать пронзительный глас Истины. Впустить в свои огрубевшие сердца боль Создателя, – мечтательно протянул проповедник и почмокал губами. – Пойдем, мой возлюбленный сын, нам еще многое нужно обсудить.

Они рука об руку отчалили из конюшни. Ни дать не взять – две благостных Бодхисатвы в преддверии нирваны со всеми удобствами.

– Ну и что вы по этому поводу скажете, граждане «гидранты»? – нарушила Альфия наше оторопелое молчание.

– У Розика, похоже, вступил в действие хитрый план по организации стахановского движения под мистическим соусом, – предположил я.

– Факт. Религиозные догмы во все века истории нашей цивилизации служили отличным инструментом управления поведением масс. Особенно черни. Ее таким образом и приводили к порядку, – подтвердил мою гипотезу Роберт.

– А как это сочетается с твоей теорией заговора, вьюноша? С одной стороны – душа и пацифизм, с другой стороны – война и пролитая кровь?

– Пока не знаю, Аля. Возможно, все пойдет, как некий аналог крестового похода за новые идеалы. Буду наблюдать. О выводах сообщу. Я слышал мысли виверны. Той, в наморднике. Две доминанты – расслабленный восторг и фоновое негодование против того, кто этот восторг не разделяет.

– Обычная история. Войны за просветление. Старый, надежный девиз: «За веру, Розика и отечество». Да простятся мне неуместные аналогии с реальным прошлым. Как–то так, – фыркнула Альфия. – Но для нас это может стать лазейкой на новый уровень. Не думаю, что боевой поход обойдется без Прокофьевны!

– Ага. И простоим все время за шатром главнокомандующего на сквознячке, – вставил я.

– Ничего. Свой шанс мы не упустим. А он у нас обязательно будет.

Наутро запрягал нас добравшийся до каменоломни старый кучер. По его осунувшемуся вытянутому рылу было понятно, как солоно бедняге пришлось там, на дороге. Ящеров для охраны отрядили из числа стрелков прииска. И дали им какую–то скособоченную бричку, в которую впрягли негодующую болотную корову. Мы стояли, ждали, пока все погрузятся. Я глянул под ноги и заметил в траве маленькую змейку, целенаправленно подползающую к моей правой лапе с явным намерением цапнуть. Змеи нынче совсем обнаглели. Запросто так средь бела дня нападают на Гидру Хаоса. Я сначала наступил ей на хвост. А потом съел. И тут же услышал насмешливый голос Роберта: