Ирина Бехталь - Очень приятно, Ниагара. Том 2

• Название: Очень приятно, Ниагара. Том 2
• Автор: Ирина Бехталь
• Жанр: Русское современное

Эта книга – сборник рассказов, объединенных одним персонажем, от лица которого и ведется повествование. Ниагара – вдумчивая, ироничная, чувствительная, наблюдательная, находчивая и творческая интеллектуалка. С ней невозможно соскучиться. Яркие, неповторимые, осязаемые образы героев. Неожиданные и авантюрные повороты событий. Живой и колоритный стиль повествования. Сюжеты, написанные самой жизнью.

---

А потом наступил период, когда Глеба перестали звать на общие посиделки, и мы подолгу не имели друг о друге вестей. Лишь позже я поняла, что люди рады видеть его в компании, но только без Васи. А это по каким-то личным причинам невозможно для самого Глеба. Замкнутый круг.

Разгадка ребуса оказалась настолько простой, насколько и неожиданной. Ничего в поведении, манерах, интересах и внешнем облике Глеба не могло дать повода даже предположить истину, но… То, что в Бельгии, Норвегии, Дании и еще в десятке стран мира принято на государственном уровне, а в России до недавнего времени каралось по закону, теперь стало частью обычной повседневной жизни: однополые пары. Конечно, приглашая на вечеринку одного из «супругов», надо быть готовым к приходу второго. На то она и «семья».

Ничего не имею против любого гендерного самоопределения, имидж Глеба для меня не потускнел, но стало грустно от невозможности получать удовольствие от общения с одним без удручающей необходимости терпеть другого.

А потом… В один не самый лучший день раздался телефонный звонок. Василий погиб, покончил жизнь самоубийством. Сквозь бурю нахлынувших эмоций и разнокалиберных мыслей, меня пронзило горькое сочувствие. Каким бы ни был Вася, он много значил для Глеба. И состояние последнего беспокоило меня очень.

По данным официальных источников в мире ежегодно кончают жизнь самоубийством больше миллиона человек, причем, в России на каждую тысячу населения приходится около двадцати суицидентов. Но за каждым статистическим фактом стоят реальные судьбы. Как оказалось, в том числе и судьбы близких и знакомых людей.

Сами по себе похороны процедура страшная и болезненная. Но самым ужасным видением были для меня запавшие и сухие глаза Глеба на осунувшемся и почерневшем лице. Казалось, что двигается он скорее по инерции и плохо понимает происходящее. Что сказать и как? Чем утешить? Любые слова были бы глупыми и излишними, душило отчаяние, висевшее в воздухе тяжелым туманом. Молча, я крепко обняла Любса. Всего на минуту.

Когда люди вереницей потянулись к автобусам с ритуальной символикой на борту, не поднимая головы и не разбирая дороги, я двинулась следом. Траурный кортеж начинал движение. В этот момент кто-то грубо и стремительно оттолкнул меня на обочину проезжей части. Глеб. Он с ужасом в глазах смотрел на приближающийся катафалк, путь которому я чуть не перешла буквально полминуты назад. Адреналин с грохотом таранил мой затылок. Конечно, это – примета, нельзя переходить дорогу покойнику. Но как? Как сквозь вуаль безысходной скорби меня заметил Глеб? Где нашел силы? За гранью возможного и мыслимого он продолжал дарить внимание и заботу.

Никак и ничем нельзя заменить ушедшего навсегда человека, но поддержать обладателя раненого вечной разлукой сердца мы всегда в силах. Я старалась. Тем более, что Глеб явно жил под гнетом взятой на себя вины за бездарно оборванную жизнь. Понять, насколько облегчали боль мои старания, было очень трудно. Друг оставался приветливым, улыбчивым, внимательным и заботливым, не допуская посторонних в потаенные уголки души. Разве что в глазах теперь поселилась еле заметная тень печали, делающая взгляд более глубоким и таинственным.

А в доме у Любса поселился новый обитатель – строгий, но справедливый неаполитанский мастиф Джосс, обожающий хозяина и избирательно недолюбливающий его гостей. Заслужить расположение собаки угощением, лаской или хитростью было просто невозможно. Пес по внутренним критериям с первого нюха и взгляда четко определял меру своей благосклонности, не меняя ее никогда. Думаю, что мне повезло, поскольку Джосс беспрепятственно пропускал меня в дом и даже не возмущался моим близким расположением к хозяину, но прощал далеко не все попытки проявить ласку к нему самому.

Когда мой телефонный звонок застигал Глеба в присутствии собаки, он громко комментировал Джоссу: «Это Ниги. Здороваться будешь?». И басовитый мастиф негромко, но отчетливо приветствовал: «Р-р-р-ав!». Молодец, помнит!

Время шло, и однажды кроме уже полюбившегося «Р-р-рав» на фоне нашего с Глебом разговора я услышала невнятно произнесенную, но громко сказанную мужским подвыпившим голосом фразу:

– Г-глебушка! Ск-колько можно? Задолбали т-твои знакомые! Щаз телефон р-разобью! Иди ко м-мне!

– Да заткнись, ничего не слышно, – оборвал тираду Глеб.

– Тебя можно поздравить? – спросила я через паузу, – это оно? То самое?

– Наверное. Ниги, все хорошо. Я в порядке и даже… счастлив.

– Я рада. Больше того, от всей души желаю этому счастью не спотыкаться на проблемных кочках, ибо вижу их издалека.

– Извини. Давай не сейчас. Я перезвоню тебе.

Обещанного пришлось ждать не три года, но не меньше двух месяцев. Мы не только созвонились, но и договорились встретиться. Как всегда, галантный и предупредительный Любс проявлял чудеса внимания и такта, искренне интересовался новостями, радовался и сочувствовал в располагающих к этому частях диалога. Но лицо Глеба не светилось счастьем, и этого можно было ожидать. От судьбы не уйдешь. Нянчить, пестовать, оберегать и защищать, дарить тепло и добро, жертвовать, спасать – суть и смысл этой отдельно взятой судьбы.

Кто-то из больших мудрецов сказал, что озаряя жизнь других, человек сам никогда не останется без света. Наверное, так оно и есть, ведь столкнувшись с душевной теплотой Глеба, многие люди отвечают ему взаимной симпатией и любовью. Но нужна ли ему взаимность многих? А та, что нужна, подарит ли счастье?

Хочется верить Леонардо да Винчи: «В природе все мудро продумано и устроено, всяк должен заниматься своим делом, и в этой мудрости – высшая справедливость жизни». Я продолжаю надеяться, что помимо верных друзей, нежных почитателей и благодарных союзников эта высшая справедливость подарит Глебу еще и нерушимую любовь, приносящую счастье.

Стелла

«Честолюбивая посредственность живет на проценты от вклада в Банк лицемерия и двуличия»

Стелла Игоревна – моя коллега, обладательница ведомственного звания и начальственного статуса. Много лет назад мы познакомились в одной из командировок волею пославшего нас Министерства. Состав комиссии по проверке работы профильного учреждения был сборным: представители ареопага областных учреждений и я. Как среди облеченных властью людей оказалась рядовая сотрудница, известно, наверное, только составителю приказа. Будем думать, что мой приземленный статус не исключает некоторых умственных способностей и достаточной квалификации. Как бы то ни было, но мне предстояло несколько дней ударно потрудиться наравне с «большими людьми». Почетно и ответственно. Радовало, что «сферы влияния» в рамках общей работы были четко разделены, то есть каждый имел право на собственную оценку внутри предписанной области компетентности.

Стелла Игоревна произвела на меня впечатление очень внимательного, заботливого, скромного и уступчивого человека. Проявляя чудеса демократизма, она попросила называть ее коротко – Стелла и просто – на «ты». Таким путем, якобы, стиралась незначительная (более чем в десять лет) разница в возрасте и неподобающие общей плодотворной работе искусственные препоны. Забегая вперед, скажу, что перейти на «ты» мы так и не смогли, сначала по причине моего «неподобающего случаю» воспитания, а потом – в силу особенностей межличностного взаимодействия. Но об этом я не жалею.

Выглядела она явно моложе своих лет. Стройная энергичная шатенка, волосы средней длины, невысокого роста, с плавными жестами, внимательным серо-зеленым взглядом, тихим голосом, в неброской одежде и с минимумом косметики на лице. Ввинчиваясь в кипы представленных на экспертизу документов, Стелла удовлетворенно кивала головой или многозначительно фыркала, черкала неразборчивым почерком заметки на память и полушепотом консультировала авторов многочисленных бумаг. Коллега успевала не только делать свою работу, но и ухаживать за другими экспертами: осведомляться о самочувствии, предугадывать незначительные желания, удовлетворять мелкие нужды, наливать чай, проветривать помещение, угощать конфетами, заботливо накидывать шаль, подносить таблетки от головной боли, давать практические советы. Стелла была столь мила, что я невольно задавалась вопросом, – как такой мягкий человек может руководить множеством подчиненных? Чудеса.

Психологи давно отметили, что имея неполную информацию о человеке, мы невольно распространяем свое частное впечатление о нем на оценку его личности. Если первое впечатление о человеке благоприятно (как это и произошло у меня со Стеллой), то в дальнейшем его поведение, качества и поступки переоцениваются в положительную сторону. Эдакая пристрастность со знаком плюс. Причем, мы склонны не просто фиксировать проявления другого человека, наблюдаемые в реальности, а скорее осмысливать и интерпретировать их, подбирая подходящие случаю внутренние побуждения этого другого на основании собственных эмоций.