Дмитрий Яворницкий - История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2

• Название: История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2
• Автор: Дмитрий Яворницкий
• Жанр: История
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-227-06624-4

К началу XVI века запорожские казаки сложились в значительную военную силу, доставлявшую беспокойство соседям. Однако и соседи вели себя беспокойно.

Польское правительство создало на Украине так называемое реестровое казачество, которое стало важной силой в войнах против Турции и Московского государства. Они должны были защищать Речь Посполитую от татарских и запорожских набегов. В то же время на Украине насчитывались тысячи нереестровых казаков, которые населяли южноукраинские степи и жили войной, разбоем, охотой и рыбной ловлей.

Жили казаки прежде всего за счет военной добычи в войнах с Крымским ханством и Турцией, а также жалованья, которые им выплачивали, соответственно, Варшава и Москва.

---

На основании высказанного Бельским желания о необходимости построения на Низу Днепра постоянной крепости против татар, следует думать, что и в это время, то есть в 1574 году, все еще не было постоянной Сечи на Днепре, и казаки только временно «мешкали» на острове Томаковке, хотя уже и закладывали основание для постоянного существования своей столицы.

В 1575 году казаки предприняли поход на Крым. На этот раз ими предводительствовал князь Богдан Михайлович Ружинский, родом из Ружина, Владимирского повета, славный потомок Гедимина, литовского великого князя[74], «муж сердца великого», как называет его Папроцкий, популярнейший вождь между казаками, известный у них и у некоторых из польских историков под простым прозвищем Богданка. «Презрел он богатства и возлюбил славу защиты границ. Оставив временные земные блага, претерпевая голод и нужду, стоит он, как мужественный лев, и жаждет лишь кровавой беседы с неверными». Так характеризует князя Богдана Ружинского польский геральдик Папроцкий. Князь Богдан Ружинский[75] сделался известным сперва как начальник польской казацкой милиции, охранявшей границы Польской республики. Увидев общность интересов как пограничных, так и низовых казаков, Богдан Ружинский перешел к низовым казакам, и тут имя его, как смелого и мужественного вождя, скоро сделалось известным и в далекой Москве. Как пишет Соловьев: «Из Москвы государь прислал на Днепр, к голове, князю Богдану Ружинскому, и ко всем казакам днепровским с великим своим жалованьем и с приказом к ним: если вам надобно в прибавку казаков, то я к вам пришлю их, сколько надобно, и селитру пришлю и запас всякий, а вы должны идти весною непременно на крымские улусы и на Козлов. Голова и казаки взялись государю крепко служить и очень обрадовались государской милости. Хан, услыхав эти вести, созвал на совет князей и мурз и стал говорить: «Если казаки придут, то они прежде всего возьмут Белоград да Очаков, а мы у них за хребтом», но князья и мурзы отвечали на это: если придет много людей на судах, то города не остановят их; ведь казак – собака: когда на них приходят турецкие стрельцы и на кораблях, то они и тут их побивают и корабли берут»[76].

Богданка воспользовался случаем, когда татары, в октябре 1575 года, по повелению султана Амурата, мстившего Польше за помощь Сверчовского Ивоне, бросились, в числе 11 000 человек, «на Русь», произвели в ней страшные пожары, захватили множество христиан в плен и погнали их на переправу к Днестру[77]. С отборной дружиной неустрашимых казаков Богданка ворвался в татарские владения за Перекоп, опустошил страну огнем и мечом, освободил много христианских пленников из неволи, а пойманных туземцев предал лютейшей казни: казаки Богданки мужчинам выкалывали глаза, женщинам резали груди, детей безжалостно убивали[78], как пишет о том Мельник в «Мемуарах Южной Руси». После похода на Крым Богданка с низовыми казаками пустился в открытое море и, приставая к берегам Малой Азии, брал турецкие города и истреблял в них жителей. Так, он взял Трапезонт и вырубил его население, потом овладел Синопом и разрушил его до основания, после чего подходил даже к Константинополю и «взял под ним многие корысти»[79]. Ровно через сто лет после этого запорожские казаки вспоминали о славных походах Богданки и грозили повторить снова подобные походы на Крым[80], читаем мы у неоднократно уже упоминаемых Величко и Грабянко. Возвратившись с моря, Богданка в 1575 году предпринял поход на турецкую крепость Аслам-город, построенную турками для преграждения выхода казакам в устье Днепра и в Черное море, и обрушился на нее с такой силой, что от нее не осталось и следов никаких, зато тут же, во время штурма замка, сам погиб при взрыве крепости подкопом[81]. О причине такого фанатического озлобления Богданко против мусульман ни польские, ни малорусские историки не говорят, – говорит лишь народная дума о Богданке, указывая на пленение татарами жены и убиение матери его:

Ой Богдаве, запорожський гетьмане,
Та чому ж ты ходыш в чорням оксамыти?[82]
Гей, булы ж у мене гости, гости татарове,
Одну ничку ночувалы;
Стару неньку зарубалы,
А мыленьку соби взялы[83].

Все изложенные действия казаков произошли в тот период времени польской истории, который носит название «междуцарствия» (1574–1576), когда из Польши бежал Генрих Анжуйский и вместо него потом выбран был король Стефан Баторий (1576–1586), даровитый вождь, политик и администратор своего времени.

Приняв в свои руки управление Речью Посполитой, Стефан Баторий между другими вопросами внутренней политики встретился и с вопросом о казаках. Но при всех своих административных и государственных способностях Баторий не придумал в этом вопросе ничего нового против своих предшественников, и его отношения к казакам противоречат одно другому: то он грозит вконец истребить казаков за их набеги на турецко-татарские владения, то дает им полное право на существование, сказываясь перед турками тем, что казаки не зависят от его власти и состоят из сброда людей всевозможных народностей. Очевидно, Баторий действовал в этом случае, как и его предшественники, применительно к общему течению политических дел.

Тотчас по вступлении на польский престол Стефан Баторий должен был вести борьбу с жителями города Гданьска (Данцига), которые не хотели признать Батория своим королем и желали вместо него видеть на польском престоле австрийского императора Максимилиана. Тогда Баторий весной 1577 года открыл войну с гданыцанами, и против них действовал Ян Зборовский с поляками и казаками. Казаки и поляки поразили гданыцан под Тщевом[84] (Тчевом), причем 4527 из них убили, 1000 человек полонили, шесть штук знамен с собой взяли и, кроме того, большую добычу получили[85], как пишет о том Самовидец.

Одобряя действия казаков под Гданьском, Стефан Баторий совсем иначе отнесся к ним за поход в Молдавию. Поход в Молдавию казаков при Стефане Батории связан был с предприятием некоего Ивана Подковы. По словам польского летописца Мартина Бельского, жившего в XVII веке, это произошло таким образом.

Между запорожскими казаками жил некто Иван Подкова, отличавшийся большой силой и могущий гнуть рукой подковы, за что и получил свое прозвище. По одним сведениям, он был двоюродный брат погибшего в борьбе с Петром Ивони, по другим – простой холоп[86]. Волохи в конце ноября 1577 года отправили к Подкове, секретно, своих посланцев и через них просили его приехать к ним в качестве наследного владетеля Молдавии и взять в собственные руки «батьковщину», доставшуюся ему от брата его Ивони. При этом волохи, через тех же посланцев, жаловались на своего господаря Петра за его невыносимые кривды и за тесную связь с турками, к которым он питал особенное благоволение и многих из них держал при своем дворе.

Подкова благодарил послов за оказанную ему честь, однако согласился на предложение не сразу, а попросил сперва у них же самих совета, каким бы путем ему исполнить их просьбу. Послы возвратились назад, и скоро после этого Подкове присланы были два письма, со множеством печатей знатнейших волошских бояр, одно для передачи киевскому воеводе князю Константину Острожскому, а другое для передачи барскому старосте. В этих письмах бояре усиленно просили воевод дать Подкове помощь дойти лишь до Днепра, а далее они будут сами ждать его в известный день со своим войском. Взяв эти письма, Подкова приехал с ними в город Бар и, вручив их старосте, вступил с ним в тайную беседу. Во время этой беседы староста откровенно объявил Подкове, что он рад был бы помочь ему и ничего ему не стоило бы это сделать, но, ввиду существующего между Польшей и Турцией мира, решиться на это без согласия и приказа короля не может; зато обещает просить о том, через письмо короля, а тем временем советует Подкове погостить где-нибудь в другом месте, так как, проживая в Баре, он мог бы выдать себя и тем поднять тревогу во всей волошской земле. Подкова поблагодарил за все старосту и уехал от него прочь.

Скоро об этом узнал некто Станислав Копыцкий, один из пограничных панов, который только что вернулся с поля в Бар; он явился к Подкове, поздравил его с неожиданным счастьем и вызвался помогать ему, по мере возможности, в его деле. Подкова усердно благодарил Копыцкого и просил его исполнить выраженные обещания на самом деле, за что, в свою очередь, обещал щедро наградить его в том случае, если Господь Бог позволит сесть ему в отчизне на престол, куда призывают его подданные его. Тогда Копыцкий, пользуясь расположением у казаков, с которыми он пробыл около 20 лет, отправился к ним со всеми своими деньгами, собранными им на службе, и раздал их между казаками. Копыцкому во всем помогал один волошанин Чапа, который женился в Брацлавской волости и через то проживал в ней. Благодаря стараниям Копыцкого и Чапы, возле них собралось 330 человек казаков, единого отборного народа, над которыми гетманом был некто Шах. Явившись к Подкове, казаки ворвались в волошскую землю; но, услышав о том, что волошский воевода Петр выступил против них с большою силою и со многими орудиями, каких у них самих не было, повернули, запасшись живностью, назад, решив попытать счастья в другой раз.