Алёна Бессонова - Заросшая дорога в рай. Детективы

• Название: Заросшая дорога в рай. Детективы
• Автор: Алёна Бессонова
• Жанр: Детектив

Эти детективы о любви. Правда, странно? Детективы и вдруг о любви. И всё же это так. О любви и о той цене, которую можно за неё заплатить.

---

– Говорят, пруд начал зарастать? – вставил вопрос Исайчев.

– Он оказался бесполезным для мамы. – Сперанский всё же вынул пачку сигарет из ящика стола, вытянул из неё одну сигарету и закурил.

Михаил помнил Монахов пруд с детства. Мальчишкой он с друзьями в самую жару убегал из дома, чтобы покататься на тарзанке. Для крепления тарзанки они выбирали на берегу самое могучее дерево с толстыми ветвями. К дереву привязывали пожарный шланг, который кто-то из ребят загодя стащил с пожарного щита в школе. Шланг прятали здесь же под корнями, в заранее выкопанной яме. Мишка – самый высокий и крепкий, забирался на дерево, прилаживал шланг к стволу. Ему же давалось право первому полетать над водой. Исайчев долго помнил то состояние восторга и ужаса, которое рождалось внутри во время прыжка в воду с сильно раскаченной тарзанки. Потом, позже, на пруд стал бегать его младший брат Витька. Однажды мальчишка вернулся домой молчаливый с синяком на спине. Михаил не стал сразу расспрашивать брата – захочет сам расскажет. Прошла неделя. В воскресенье Витька проспал до одиннадцати часов, проснулся, но не побежал, как всегда, в ту пору, с ребятами на пруд. Тогда Михаил не выдержал, спросил. Оказалось пруд обнесли забором, ребята не смирились и выломали в нём дыру. Очень хотелось искупаться! Витька первым проник на территорию и тут на него набросился дядька. Он накинулся на братишку и палкой ударил его по спине. Михаил, как старший брат, пошёл разобраться, но ни тогда, ни позже ему никто калитку не открыл. Эти воспоминания притащили другие, Михаилу припомнились слова стихотворения одного из друзей детства, того, с кем катался на тарзанке: «За все приходится платить, и просто глупо горячиться, и недостойно мелочиться, когда придёт пора платить…»

Михаил дождался, когда после долгой затяжки Сперанский выдохнет сигаретный дым, спросил:

– Чем не угодил пруд вашей маме?

– У неё ревматоидный артрит. Опухают суставы. Боли сильные, иногда совсем не может ходить, – равнодушно ответил Олег. – В то время кто-то доложил отцу, что пруд наполняется талыми водами и подземным ключом с особым составом полезной для мамы воды. Плавание в нём должно было облегчить её страдания. В результате оказалось – блеф. Сейчас отец ищет средства на домик в Дивноморске. Маме помогает морская вода. Верушка живёт в Дивноморске на съёмной квартире. Мама к ней не ездит. Не хочет жить в чужих стенах. Поэтому я плачу семье отца ежемесячный оброк в виде двадцати процентов от заработка. Отец складывает их в коробочку, на которой написано: «Домик в Дивноморске». Кредит взять не могу, уже оформил один на квартиру для своей семьи. Что теперь будет с мамой? Кто с ней станет тютюшкаться? Ума не приложу. Знаете, с кем вам обязательно надо поговорить – с Ольгой – папиной племянницей, дочкой Милы. Мила знала всех приятелей отца. Они её обожали. Потом по жизни с отцом они разошлись, а Милу помнили и регулярно её навещали. Ольга их тоже всех знает и с теми, кто обосновался в Сартове, общается до сих пор. Она и отцу помогала как адвокат отыскать документы на землю под Монаховым прудом. Потом что-то обнаружила в его жизни такое, после чего тихо отошла от этого дела, ссылаясь на занятость.

– Как же он пробил в одиночку землю с Монаховым прудом? Оттяпать у города такой лакомый кусок, это, я вам скажу, иметь надо бо-о-льшой административный ресурс…

– Или безупречные документы и характер отца. Добиваться того, что с трудом даётся – кредо подполковника. Он – долдон. Долбил в одно место, пока не получилось эть-геть.

– Понял, спасибо. Вы, поможете с телефоном Ольги Лениной? Хотелось бы с личным, – попросил Исайчев. – Думаю, по общедоступному клиентскому номеру, дозвонюсь нескоро…

Сперанский-младший достал из кармана пиджака сотовый телефон и, секунду поколебавшись, набрал номер:

– С похорон Милы не виделись, – уточнил он, пока шла посылка вызова, а затем бодро и даже радостно заговорил:

– Олёшка, привет! Как жизнь – не спрашиваю – представляю, сам в кипятке варюсь… Я вот по какому поводу: здесь у меня в кабинете старший следователь по отцову делу, хочет с тобой пообщаться. Ты как? – и выслушав ответ, передал Исайчеву трубку.

Трубка заговорила приятным женским голосом, с мелькающими начальственными нотками:

– Приветствую вас, Михаил Юрьевич, прошу к себе послезавтра в девять тридцать, другого времени на этой неделе я не выберу. Как, подходит? Где моя контора знаете?

Исайчев утвердительно кивнул и, спохватившись, послал вдогонку:

– Да, да, конечно, я буду. Дорогу найду, – нажав отбой, Михаил с удивлением посмотрел на Сперанского, – разве вы назвали Ольге моё имя?

– Нет, – усмехнулся Олег Леонидович. – Не назвал… Но не удивлён. Ольга – отличный адвокат, кропотливый, въедливый. Что касается семьи, она всегда в курсе. А уж кто будет вести дело её дяди, Ольга точно знала раньше, чем вы его получили…

– Интересно, интересно…, – Михаил попытался вспомнить лицо адвоката Ольги Лениной наверняка видел её на процессах. – Она ведёт уголовные дела?

– Нет, – кратко ответил Сперанский. – Она специализируется по гражданским делам и делам неумелых автоводителей. Ну, что, ещё по кофейку?

– Нет, спасибо, – отрицательно покачал головой Михаил. – Надо успеть в усадьбу к вашей маме. Там беседует с домочадцами мой коллега. Хочу поучаствовать, – Исайчев подошёл к двери и, прежде чем её открыть, обернулся. Сперанский—младший не смотрел вслед уходящему сыщику, он отрешённо отгрызал ноготь на указательном пальце.

Глава 3

К дому подполковника Сперанского вела узкая асфальтовая дорога размером не более ширины одной легковой машины. Михаил замешкался, выискивая место для парковки, и чтобы как-то притулиться, пришлось ткнуться носом автомобиля во всё ещё не срезанный пионовый куст. Хозяин постарался – густо усадил ими внешнюю сторону забора. Исайчев с осторожностью покинул машину, и шёл, выбирая куда наступить, чтобы минимально повредить зелёные насаждения. На тропинке огляделся и заметил приближающуюся с другой стороны фигуру, похожую по стати и походке на сослуживца Романа Васенко. Васенко был среднего роста, кряжистый увалень с простецким доброжелательным лицом и острым, даже колким взглядом серо-голубых глаз.

Роман тоже заметил Михаила, помахал рукой, крикнул:

– Ку-ку, я тут!

– Ба! Ты ещё только сейчас тут? – удивился Михаил, по привычке сложив брови домиком. – Где тебя носило всё это время? Прогуливаешь? Я думал, ты здесь уже всё разведал – убийцу нашёл, а ты только приехал…

– Извините, Михал Юрич, – с шутливой подобострастностью склонил голову Васенко, – жена внезапно заболела. Не успел выйти из комитета, как она телефонным звонком поймала меня в дежурке. Пришлось ребёнка в школу отвозить, едва успели ко второму уроку. Извини, ты же знаешь, я не злоупотребляю… – и, посмотрев, как друг припарковал машину, разочарованно буркнул:

– Я свою далеко кинул, не решился подъехать – двум машинам здесь не разойтись. Ты как думаешь, не накарябают на капоте что-нибудь неприличное? Место-то глухое.

– Гарантировать ничего не могу. Накарябают? Здесь, дружок, убивают, – ехидно заметил Исайчев. – Всё. Хватит прохлаждаться – начинай работать. Жми кнопку звонка…

Калитку следователям открыла среднего роста и возраста женщина с чёрной повязкой на голове, кожаных чёрных брюках и короткой косухе с избыточным количеством металлических кнопок, цепей и прочих украшений. Отступая и впуская следователей, она сухо спросила:

– Это вы звонили сегодня утром по папиному делу? Мама вас ждёт. Она там, в качалке, – женщина рукой показала направление, в котором находилась упомянутая ею качалка. – Я вам нужна?

– Если вы дочь подполковника Сперанского, то обязательно. Проводите нас, – Роман пропустил женщину вперёд. – Скажите, кроме вас и мамы, в доме кто-нибудь проживает сейчас?

– В этом доме, кроме отца и мамы, никто давно не проживает, – вздохнула она и тут же поправилась – не проживал. Я приехала забрать маму на море, в Турцию.

– Почему в Турцию, вы сами насколько я знаю, живёте на побережье Чёрного моря в Дивноморске, – разглядывая дочку погибшего, спросил Михаил, но ответ получил не от дочери подполковника, а от её матери. Хозяйка полулежала в кресле, подвешенном на цепях к массивной металлической удочке. Кресло из-за большого количества мягкого наполнителя, походило на припухлую крышку крупный морской раковины, в центре которой, покоилась состарившаяся жемчужина.

«Вот какая вы, вдова подполковника – женщина за ширмой», – подумал Роман, и огляделся вокруг, выискивая Галину Николаевну, осведомился:

– Где сегодня ваш страж, Стефания Петровна?

– Уж не думаете ли вы строить из себя обиженную кисейную барышню, господин следователь? – сурово посмотрев на Романа, спросила хозяйка усадьбы. – В этом случае неуместно. Присаживайтесь… – Она жестом указала Роману и Михаилу на две маленькие скамеечки, стоявшие у её ног, на третью поодаль села дочь.