Ирина Град - Сотник. Уроки Великой Волхвы

• Название: Сотник. Уроки Великой Волхвы
• Автор: Ирина Град
• Издательство: ЛитагентАСТc9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-103366-8

Каждая женщина мечтает о счастье, но его надо не только заполучить, не только сохранить и защитить, но постоянно растить и вести вперёд, ибо любая остановка на выбранном пути – начало умирания. Но так уж устроен Женский Мир, что все тропки в нем – нехоженые. Никакой волшебный клубочек дорогу к счастью не укажет, по учебникам и картам её не проложишь. Хорошо, старшие могут хотя бы научить, как отличать твердую почву от опасной топи, лишь бы найти того, кто согласится учить. У Арины и Анны такая учительница нашлась – сама Великая Волхва. Ее учеба дорогого стоит, а жизнь устраивает свои «практические занятия» и признаёт только две оценки: усвоили материал – выжили, нет – кровью возьмет. И ладно, если только твоей.

Да, долг мужчин – оберегать и свою женщину, и детей, но не всегда можно положиться на крепкое плечо – иной раз приходится прикрывать мужчинам спину. А когда мужчины кто в походе, кто ранен, женщины сами заступают на мужское место и решают неженские вопросы. И берут в руки не женское оружие, а воинское железо.

Кто там сказал, что бабы строем не воюют? Еще как воюют, когда встать в тот строй больше некому. И нет у них ни права, ни времени на терзания о «слезинке ребенка», когда собственных детей того и гляди кровью умоют. Но и себя в этой битве терять нельзя, надо суметь вовремя вернуться назад, к своему мужчине. И не ошибиться при этом, кто свой, а кто чужой.

---

Вот эти-то замечательные одежки-невидимки Неключа, проявляя радение, оказывается, не только постирала – чтоб чистое отроки надевали! – но и все веточки-щепочки-лохматушки поотвязывала. Хорошо хоть пришитые отпороть не успела.

Отсмеявшись, Анна на это происшествие решила пока махнуть рукой – без нее разберутся. Вея – баба разумная, сама со своей семьей справится и уж как-нибудь успокоит мужа. Боярыню больше другое обеспокоило: она давно заметила, что день, начатый с такого переполоха, простым и обыденным удается редко – скорее всего, потом что-нибудь еще случится, этакое.

* * *

Нинею большинство обитателей крепости заметило в тот момент, когда Великая Волхва стояла на нижней ступеньке лестницы, ведущей в терем, и, не обращая внимания на обычный дневной шум и суматоху, осматривалась со снисходительным любопытством. Вот только входящей в крепость ее не видел никто: как потом ни допытывались наставники, ни дежурный десяток, ни работники, возводившие стену рядом с воротами, ничего вразумительного сказать не смогли.

– Никто не проходил, господин старший наставник! – дежурный урядник ел глазами Алексея, почему-то совсем не пугаясь его рыка.

Пожалуй, окажись сейчас в крепости кто посторонний, он и не понял бы, что же такого грозного или необычного было в этой добродушно улыбавшейся пожилой женщине и почему ее появление вызвало такой переполох и всеобщее внимание. Но посторонних не сыскалось, а все прочие отлично знали, кто перед ними, потому и замерли, как завороженные, кто где стоял, внезапно обнаружив присутствие рядом с собой той, чье имя устрашало не одно поколение обитателей лесной округи на несколько дней пути. Впрямую пялиться, правда, опасались (вдруг осерчает за что-то и превратит в змею или жабу!), но отвести от нее взгляд получалось ненадолго, а потом глаза сами собой возвращались обратно.

Выскочившая из терема девка-холопка побежала по какой-то надобности к ступенькам, собираясь спуститься вниз, но, увидев обернувшуюся на ее топот гостью, ойкнула, заполошно метнулась туда-сюда по гульбищу и скрылась внутри. Захлопнувшаяся за ней дверь оборвала возглас. Зазевавшийся подмастерье споткнулся на лестнице, спускаясь с недостроенной стены, свалился в кучу стружек, которую сгребал один из лесовиков, и разметал ее, а работник и не заметил: метла у него в руках дернулась как будто сама собой и шлепнула по морде пробегавшего мимо щенка. Тот шарахнулся в сторону, попал под ноги выглянувшему из-под лестницы мастеру, взвизгнул от пинка и рванул в сторону спасительных собачьих клеток.

А Великая Волхва и по совместительству боярыня Гредислава Всеславна никуда не торопилась, все так же наблюдая за всеобщей суетой, потом опустила глаза и заинтересовалась точеными столбиками, на которых лежали перила крыльца. Чтобы получше разглядеть их, отошла на шаг, откровенно любуясь искусной работой, спустилась со ступеньки и стала разглядывать балясины уже с другой стороны. Одобрительно покивала, подняла голову и засмотрелась на богато украшенные наличниками окна, необыкновенно большие по сравнению с привычными волоковыми оконцами.

В самом же тереме в это время царила суматоха. Холопка, первая заметившая волхву, ворвалась в горницу к Анне с воплем «Матушка-боярыня, там!.. Там!..»

– Ну что там еще? – Анна раздраженно повернулась к двери. – Опять Ворона упустили?

– Нет, там, на крыльце! Она! – Девка, размахивая руками, обрисовала что-то огромное.

– Кто – она? Млава, что ли?

Холопка, вовсе ошалевшая, молча замотала головой и, только когда Анна сердито нахмурилась, шепотом выдохнула: «Волхва».

К собственному удивлению, Анна сдержалась и не вскинулась с бабьей заполошенностью от такого известия. Только хмыкнула про себя, будто руками развела.

«Ну вот, дождалась, боярыня. Без тебя все решилось. Теперь уж никуда не денешься».

– Куда?! – она ухватила за косу рванувшуюся к двери девку, дернула, приводя ее в разум, и потребовала. – Доставай лучший наряд!

Холопка непонимающе уставилась на хозяйку, потом кивнула и опять двинулась к выходу из горницы.

– Да не твой, дура! Мой! Не в этом же мне гостью встречать! – и подтолкнула очумевшую девку к двери в спальный покой, где в сундуках хранилась одежда. – Тот, в котором я в прошлый раз в церковь ездила, вынимай.

Прибежавшая на зов Жива – девчонка, которую Анна выбрала себе для услуг еще в Ратном, отправилась на кухню с наказом для Плавы: накрыть в горнице стол, приличествующий для приема важной гостьи.

– Да скажи, пусть в заднюю дверь заходят, через подклет, чтоб на крыльце не суетились. Как мы с боярыней Гредиславой в терем вернемся, все уже на столе стоять должно!

«Успею. Нинея вежество блюдет: коли уж пришла незваной, то даст мне время и переодеться, и на стол накрыть.

А уж как в разговоре перед ней не оплошать – это ты сама постарайся, Аннушка… коли собираешься боярыней на самом деле стать, а не только называться».

Когда боярыня Анна Павловна выплыла на крыльцо, со стороны глядя, можно было решить, что она готовилась к этой встрече чуть не с рассвета: только раз надеванная рубаха с богатой вышивкой («Хорошо, что успела новую справить, с крестами в рисунке. Ну и что, что у предков такого узора не было! С Великой Волхвой разговаривать – никакая защита не помешает»), новая юбка с пришитой по низу узкой кружевной полоской – подарком младшей дочери («Подумаешь, один край неровный! Как будто так и надо!»), шелковый платок, привезенный весной из Турова… Серебро чуть не все из ларца выгребла, не для того, чтобы пыль в глаза пустить – богатством боярыню древнего рода не удивить! – а чтобы уважение показать и радость от встречи.

Вот только радоваться особо нечему было: перед гостьей навытяжку стоял отрок Киприан – один из тех, кого Анна недавно выбрала себе в опричники.

«Этого мне не хватало! Не приведи Господь, скажет что-нибудь лишнее: ей же никто противиться не может!»

Пару раз вздохнула глубоко, пока Нинея не заметила, засияла радушной улыбкой, не спеша спустилась с крыльца, подошла, поклонилась:

– Здрава будь, боярыня Гредислава!

– И тебе поздорову, Медвянушка! А ты ступай, ступай, – «добрая бабушка» обернулась к отроку, который топтался рядом, то ли в ожидании чего-то, то ли не смея удалиться без разрешения. – А Мишаня-то твой, я гляжу, правильно строится. Основательно, – продолжила она, оглядываясь с одобрительным видом. – Не узнать островок-то. Вон какой терем возвели! Не знала бы, решила, что этакая красота всегда здесь стояла.

– Да, терем невиданный. Но Мишаня только сказал, как он его себе видит, а строили уже твои работники, Гредислава Всеславна.

Гостья рассмеялась дробным старушечьим смехом:

– Да будет тебе, Медвянушка! А то я не знаю, на что мои лесовики способны! Ты лучше позови мне старшину твоих плотников – хочу посмотреть на мастера, который такие чудеса творить способен, да поблагодарить, что дал мне возможность на старости лет на эдакое полюбоваться.

– Звала, боярыня? – старшина плотницкой артели Сучок, во Христе Кондратий, отличался невысоким ростом, плешью во всю голову и независимым, если не сказать скандальным, нравом. Вот и сейчас он подошел к Анне, стоящей у нижней ступеньки крыльца, ведущего в терем, с таким видом, что ей захотелось либо оглянуться в поисках подходящего дрына – без лишних разговоров заехать наглецу по лбу, либо сразу же позвать пару отроков с кнутами.

«Странно, он что, Великую Волхву не замечает? Или просто не понял, кто рядом со мной стоит?»

Спустить такого безобразия, да еще на глазах у гостьи, Анна никак не могла, но не ругаться же с закупом? Вспомнив уроки ратнинского старосты, боярыня подпустила меду в голос и принялась озабоченно расспрашивать, споро ли идут работы, не терпят ли плотники какого ущерба, ладят ли с присланными боярыней Гредиславой Всеславной людьми?

На этих словах хозяйка покосилась на стоящую на крыльце Нинею и поразилась: ну, старушка себе и старушка, ничего удивительного, что Сучок не обратил на нее внимания.

«Вот, Анька, учись! Ты все пыжишься, стараешься выглядеть величаво: не приведи Господи, кто-то не поймет, что с боярыней говорит! А оказывается, и так тоже можно – знать бы только, для чего ей такое понадобилось? Ладно, все равно сейчас увижу…»

– Что же касается помостов для стрелков, про которые вы на днях у меня совета спрашивали, то придется вам, старшина, их переделывать. Да прежде обратись еще раз к наставникам Филимону и Титу – они мужи умудренные, не дадут вам опять в ошибку впасть… – Анна сейчас выглядела сущим ангелом терпеливости, а то, что Сучок скривился, только добавило ласки в ее голос, – ибо прежние, сам знаешь, негодны оказались, хоть твоей вины тут и нет – не строили такого раньше.

«Покривись, покривись у меня – впредь закаешься со мной свои шутки шутить, сморчок плешивый!»