Николай Таратухин - С гитарой по жизни. Воспоминания

• Название: С гитарой по жизни. Воспоминания
• Автор: Николай Таратухин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Автобиографическое издание «С гитарой по жизни» повествует об одном из тех, кого сейчас называют «детьми войны». Им пришлось жить как раз в то время, о котором кто-то сказал: «Не дай Бог жить в эпоху перемен». Людям этого поколения судьба послала и отечественную войну, и «окончательно построенный социализм», а затем его крушение вместе со страной, которая вела к «светлому будущему». Несмотря на все испытания, автор сохранил любовь к музыке и свое страстное увлечение классической гитарой.

---

С Павловым-Азанчеевым (очень известным гитаристом) он находился в одном лагере, и, хотя был довольно продвинутым гитаристом, все же считал себя его учеником. Они оба владели и семиструнной гитарой, и шестиструнной. Через несколько месяцев я уже освоил нотную грамоту и довольно уверенно играл на своей семиструнке разные мелкие этюды и экзерсисы Сихры, Моркова и других классиков семиструнной гитары.

Гитара скрашивала мое существование, а учитель был не единственно близким человеком, с которым я мог делиться своими радостями и горестями… Об этом я расскажу ниже… Приходил к нему и садился в сторонке, а он играл. Я мог бесконечно долго слушать его игру. Гитар у него было две: семиструнная двухгрифовая и шестиструнная классическая. На той и другой он играл по моим тогдашним понятиям просто непостижимо. А когда в результате его уроков выучил первую свою пьесу «Жаворонок» М. Глинки в обработке какого-то известного русского гитариста (кажется, А. Ветрова или В. Саренко), то он меня представил художественному руководителю городского Дома пионеров для включения меня в намечающийся концерт молодых талантов. Я играл на концерте не очень уверенно, однако публикой освистан не был. А еще мой учитель был очень интересным рассказчиком: я многое узнал об истории гитары, о гитаристах, о музыке и музыкантах. Конечно, я очень благодарен своему первому учителю музыки за то, что он меня приобщил к классической гитаре. Пусть это гитара была семиструнной, но благодаря ей я легко перешел на шестиструнную. Часто вспоминаю его уроки. Он мне говорил, что сколько струн на гитаре и какой строй – не имеет значения. Главное – это музыка.

«Искушение святого Антония»

Действительно, учитель был не единственным человеком, которому я мог довериться и получить хороший совет. Недалеко от нашего дома жила бабушка Аня (так мы ее называли, а полное ее имя – Анна Михайловна). Она работала воспитательницей в детском саду, куда мы водили младшего брата Ивана. Одинокая и очень добрая. Муж и сын ее погибли на войне. Еще при жизни матери, мы очень сдружились с нею. Она частенько оставалась присматривать Ивана у себя дома пока мы с матерью ходили в леса на промыслы. Мы собирали кизил, дичку яблок, груш и сдавали их в пункты приема организованные кооперацией. Зарабатывали небольшие деньги, но сразу после сдачи даров леса. В день выходило 15—20 рублей.

Когда мать умерла, я продолжал ходить к бабушке Ане. Она меня жалела, подкармливала, а я помогал ей по хозяйству. Перекрыл протекающую крышу ее домика черепицей, перестелил пол в комнате. Частенько делал и другие мелочи. Она мне давала очень хорошие советы, а я пользовался ее довольно большой личной библиотекой. Как раз после прочтения сочинения Альфонса Доде «Искушение святого Антония» со мною произошло событие, которое могло существенно повлиять на мою дальнейшую жизнь.

Пустил я на квартиру постояльцев – двух работниц трикотажной фабрики. Выделил им комнату с отдельным входом. Девчата, по моим нынешним понятиям, молодые, а тогда мне казалось, что одна совсем старая – ей было тридцать лет, а вторая по возрасту ближе ко мне. Ей шел двадцать третий год. Мне совсем недавно исполнилось восемнадцать. Я не был святым отшельником типа Антония. Не носил тунику из козьей шкуры и не плел циновки. К тому времени стал в городе известной личностью – любимцем футбольных болельщиков, выступая за сборную города в футбольном первенстве Крыма.

Итак, младшая звалась Тамарой Савченко. Фамилия у неё была созвучной с персонажем героини Альфонса Доде – царицы Савской, что меня немало удивляло. В зимние вечера, придя из вечерней школы, я частенько захаживал к своим квартиранткам, которые допоздна играли в карты и слегка порой выпивали. Я к спиртному, как спортсмен, не прикасался, но разные их байки слушать любил. Надо сказать, откровенно, к женщинам у меня стал развиваться прямо-таки нездоровый интерес. Я не только не имел половых отношений, но даже ни с одной пока не целовался. Старшая квартирантка, я ее звал тетя Галя, знала множество анекдотов, многие из которых были такого содержания, что у меня на первых порах уши вяли. Тем более, что никаких ограничений на скабрёзность не было. Все говорилось прямым текстом. Тамара в этих случаях заразительно смеясь, хлопала меня по бедру, и ее рука как бы невзначай соскальзывала ближе к моему паху.

Меня все сильнее стало тянуть к соседкам. Я, как говорят сейчас, «положил глаз» на Тамару, почувствовав, что это не безнадежно. Ростом она была с меня. Широкоплечая с пышной грудью и узким тазом, она в нынешнее время могла бы запросто стать чемпионкой по борьбе или боксу среди женщин. Волосы на голове у нее вились без всякой завивки и украшали лицо, над которым Создатель особо не трудился – оно было словно вырублено только топором без всяких других столярных инструментов. Но большие карие глаза компенсировали все недочеты природы. Они гипнотизировали и манили к себе с непреодолимой силой. И объяснение произошло.

– Тома, у тебя есть сейчас кто-нибудь из мужчин? – спросил я в один из вечеров, когда тетя Галя работала во вторую смену и мы были с ней одни в комнате.

– А ты хочешь на мне жениться? – ответила вопросом на вопрос она.

– Ну, почему бы и нет, – неуверенно промямлил я.

– А женилка у тебя выросла, – продолжала издеваться надо мной она.

– Раздеться и показать? – не унимался я.

– А что? Раздевайся!

Я слегка стушевался, явно проигрывая в этой словесной дуэли. Она была старше меня на четыре года и уж мужчин у нее было неизвестное число. Пауза явно стала затягиваться и тут она предложила:

– Давай разденемся вместе одновременно, – сказала она и начала расстегивать пуговицы кофты.

На мне было лишь три предмета одежды: рубаха, брюки и трусы. Я снял их мгновенно. Она же завозилась с застежками лифчика.

– Помоги расстегнуть, – попросила она, повернувшись ко мне спиной.

Дрожащими руками начал эту неизвестную для меня операцию. Петли не поддавались, я их дергал туда-сюда… Наконец, она не выдержала и повернувшись ко мне, сама сняла эту амуницию. И тут я увидел ее грудь. Со мной едва не случился нервный припадок, когда два коричневых наконечника ее копий впились в меня…

– Колюнчик, да ты и целоваться не умеешь, – сказала она, отдышавшись после поцелуя, который она влепила мне в мои закрытые губы, – давай поучу…

Мы стояли посредине комнаты, абсолютно раздетые. Она объяснила, что и как надо делать при поцелуе. У меня сразу стало все получаться. Но я захотел большего. Пальцы моей руки уже запуталась в жесткой проволоке волос ее лобка.

– Нет, нет! Мой дорогой, сегодня только смотрины. И вообще, все у нас будет только после нашей женитьбы. Ты очень шустрый, а мне потом одной подбрасываться с киндером… У тебя, я вижу, с этим делом все в порядке. У меня тоже все на месте…

Надо ли говорить о том, как я спал на печи в своей квартире после такого успеха, как я считал. Мне грезилась Тамара и куча детей рядом. Тетя Галя узнала о нашем романе. Она даже создавала для нас условия интимного общения, уходя надолго по своим делам. А у нас с Тамарой «единство и борьба противоположностей» продолжалась с нарастающей силой. Я уже осмелел и достаточно определенно показывал свои намерения овладеть ею. При встречах мы долго время не теряли на пустые разговоры и сразу укладывались на ее кровать. И тут начинались мои «страдания молодого Вертера». Она позволяла мне делать с собой все. За исключением самого главного! Как только я, лежа на ней, между раздвинутых ею ног, нацеливал свое орудие производства потомства в нужном направлении, она закрывала рукой вход в производственный цех. Физически она была сильнее меня и все мои попытки применить силу заканчивались полным фиаско. После таких сеансов я был готов не только жениться на ней, но и продать душу дьяволу за сладостное обладание ею.

После очередного поцелуйного вечера мы подали заявление в ЗАГС. На мои просьбы расписать нас незамедлительно пожилая работница конторы, посмотрев на меня с укоризной сказала: «Молодой человек, не торопитесь поперед батьки в пекло. Я действую согласно Закону». И назначила срок длинной в два месяца. «Я волком бы выгрыз бюрократизм…», вспомнил я Владимира Маяковского, но делать было нечего. Приготовился ожидать.

Однажды, когда Тамара была на работе, я пришел к тете Гале. Играя в карты, мы разговорились.

– Ну, что уже попробовал Тамару? – спросила она меня после очередного рассказанного анекдота, – горячая девка?

– Нет, не дает. Обещает только после женитьбы, – со вздохом произнес я.

– И ты все это время терпишь? – удивилась она.

– Галя, – назвал я ее впервые без приставки тетя, – у меня на стороне никого больше нет. А у нее – не знаю…