Александръ Дунаенко - Спасибо, папа! Семейные хроники

• Название: Спасибо, папа! Семейные хроники
• Автор: Александръ Дунаенко
• Жанр: Русское современное

Эта книга – нежное признание в любви нашим папам и мамам. И щемит сердце, и улыбаешься, и даже смеёшься, и выступают слёзы на глазах – всё это происходит, когда читаешь эту, поистине талантливо и от души написанную книгу. И каждого погружает она в собственные воспоминания, и, прежде всего, оттого, что ничего собственного, частного у нашего поколения и поколения наших родителей не было, а была общая «колхозная» жизнь, которую мы узнаём тут даже в деталях. Ольга Огородник-Антипова

---

У яблок, кроме их вкусовых свойств, есть ещё одно замечательное свойство: они легче воды.

Поэтому, набрав яблок целую сетку, можно было спокойно плыть с ними в воде, чуть подталкивая и направляя…

О! Уральские яблоки!

С ними я провёл весь сезон.

Как и другие юные пионеры, я делал для яблок специальный «тайник». Где-нибудь в густых кустарниковых зарослях, в траве. А потом бегал туда с книжкой Конан Дойля, где и проводил долгие счастливые часы в компании Шерлока Холмса и доктора Ватсона.

После месяца яблочной диеты я, наконец, попал домой.

Спрыгнул с поезда на полминутной остановке на станции Дженешке – и бегом! Это уже было почти рядом. Сорок минут крупной рысью. Дом! Родители! Соскучился!

А впереди меня ожидал главный праздник: помидоры! Мама приготовила целую тарелку салата из помидоров, картошку. На картошку я даже и не посмотрел. Салата съел одну тарелку, вторую…

Никогда не думал, что обычные помидоры могут оказаться вкуснее яблок…

От пионерской жизни в лагере у меня почти не осталось никаких воспоминаний.

Только один эпизод.

На второй день я не нашёл своих новеньких сандалий.

Увидел их только пару дней спустя на рослом мальчишке. Они ему, видно, подошли. Я пробовал объяснить, что произошла ошибка и сандалии, которые теперь носит этот мальчик – это мои сандалии. А он ещё был и не один. У него в лагере уже была своя компания. И другой мальчик из этой компании объяснил мне, что эти новые сандалии уже не мои.

Но и не сказать, что мальчики эти были какие-то уже совсем звери. Мне взамен принесли другие сандалии. Старенькие стоптанные. Но в них можно было ходить.

Вот я тут и хотел бы, совсем не к месту, сказать, почему я не люблю радо «Шансон».

Хотя сейчас они и включают в свой рацион и Окуджаву, и Высоцкого.

«Шансон» почему-то любит иногда блеснуть блатными перлами. Речь не просто о воровской, тюремной тематике. А именно – «блатняк». Где проглядывают наглость, нахрапистость, хвастовство. Гордость от наглости.

Песни из той, «социально близкой» устроителям нашего справедливого общества, среды.

Мне не нравятся песни, где герой – какой-нибудь Сэмэн. Который герой. Потому что вор в законе. Или просто потому что – вор.

У Высоцкого тоже есть песни, будто похожие. Но его герои никогда не гордились наглостью, не гордились тем, что можно кого-то поунижать, поиздеваться над слабым… Просто – сунуть кому-то «перо»…

Одна из школ, которую я заканчивал, находилась рядом с заводом ферросплавов, на ВОХРе. Это так назывался посёлок – ВОХРа. Во время войны строился завод. Его строили пленные немцы и всякие другие заключённые. И рядом, конечно, нужен был этот обязательный посёлок с военной охраной – ВОХРа. Завод построили. Пленных и заключённых – кого развезли по тюрьмам, кого – похоронили. А посёлок, вместе со своим названием, остался.

В нём уже давно не было охранников. Но жила в землянках и длинных бараках всяческая нищета. Которая потом «из этих коридоров» находила дорогу в другую жизнь. Каждый – в свою.

И, конечно, была в этом посёлке школа-восьмилетка. Куда мы, детишки из заречного Растсовхоза, ходили доучиваться после начального образования.

Три километра туда – три – обратно.

А в ВОХРе всякое было население. Кто – работал на том же заводе ферросплавов. А кто – и неизвестно чем, занимался.

Посёлок был многонациональным.

У нас в классе учились и Чжу-мин-чен и Чай-фан-сы.

И был ещё в посёлке местный Сэмэн. Правда, вором в законе, я думаю, он не был. И звали его не Сэмэн, а Терентий. Трудно сказать о его возрасте. Нам, подросткам, он казался уже вполне взрослым мужиком.

Про Терентия и его компанию ходили слухи, что иногда для забавы избивают они «не местных». Тех, кто каким-то образом на ВОХРу заблудился, иди просто решил пересечь, путь сократить. Избить – просто так. Дружки избивали, а Терентий смотрел.

Правда, когда они с компанией ходили насиловать семиклашку Таньку Бедикову, то первым был Терентий. А остальные смотрели.

Родители у Таньки были на работе. Её и сильно-то принуждать не пришлось. Пару раз ударили хорошенько. Кожаным военным ремнём с пряжкой…

Однажды я возвращался домой после занятий. Через ВОХРу.

Компанию Терентия заметил издали. Она у барака грелась на солнышке со своим предводителем.

От компании отделился мальчонка и направился ко мне.

Ничего хорошего встреча с этим мальчонкой не предвещала. – Иди, тебя Терентий зовёт, – сказал мальчонка. И я пошёл вслед за ним.

Конечно, представил варианты беседы. Вернее – вариант. Вряд ли Терентий собирался у меня спросить, какая сейчас на улице погода.

Ноги несли меня к Терентию, и настроение у меня складывалось прескверное.

Бежать я, конечно, мог. Но… Неудобно как-то…

– Эй – всё ещё издали крикнул Терентий своему мальчонке, – не надо!

– Что? – переспросил посланник. – Не надо! – повторил Терентий, – пусть идёт!..

Не люблю я радио «Шансон»…

А в пионерском лагере Уральска было, конечно, было у меня ещё одно сильное впечатление. И совсем не такого безобразного свойства, как с сандалиями. А, скорее, напротив.

Купаться нам всем разрешали в специально сделанной деревянной клети без крышки, где было воды по пояс, поэтому безопасно. И купались отдельно группами. Отдельно девочки. Отдельно – мальчики.

И там я впервые увидел девочку, у которой была уже настоящая грудь. У подростков скорость созревания разная. И купаться в деревянный загончик забегали ещё будто бы дети, но у некоторых уже явно проглядывались признаки взрослости.

И вот я, проходя мимо очередного купального мероприятия, увидел вдруг такую девочку-девушку. Которая прыгала в воде, играла с подругами, смеялась…

Думаю, смотрел я на неё где-то 1/125 секунды. Потом, как от ожога, отвёл глаза.

И второй раз взглянуть уже не решился.

Да оно уже и не нужно было особенно. И так врезалось, отпечаталось.

До сих пор помню.

В 3D…

Да, и ещё одно сильное впечатление от моего уральского пионерского лагеря.

Были ещё в лагере вечера.

Когда все, кто более-менее подрос, собирались на танцевальную площадку. И кудрявый цыган играл на баяне для танцев музыку.

Так вот – мне этот цыган запомнился

С песней «София – ты любовь моя!».

Ничего особенного – цыган просто её спел, под свой же аккомпанемент. А у меня прямо земля от счастья поплыла под ногами.

Потом – уже в культпросветучилище я, со вздыбленными волосами, почти так же, слушал в исполнении баянного оркестра «Токкату ре-минор» Баха.

Через год дедушка Коля подарил мне сто рублей, и родители купили баян «Москва». Конечно, песня «София – любовь моя!», была одной из первых, которые я подобрал на слух сразу, как только научился немного управлять пальцами.

Недавно я почему-то вспомнил эту песню.

Ведь я, после того, как в уральском лагере её спел на танцевальном вечере цыган, никогда её не слышал. Никогда и нигде. Только от самого себя.

Да и то – музыку. Слов, кроме одной строчки, я запомнить не мог.

И я пошёл в Гугл. А он мне заладил одно и то же: Ротару и Ротару…

Тогда я обратился к Яндексу.

И тот намекнул: есть, мол, у Магомаева что-то похожее. Называется «Помню Болгарию».

Пошёл к Магомаеву – Есть! Она самая!..

Включил. Слушаю.

И сквозь голос известного всемирно и горячо любимого певца слышу, как тёплым летним вечером при свете лампочки на зелёной танцевальной площадке поёт мой цыган.

От ремней баяна рубашка у него чуть протёрлась на плече.

И одна из девушек, которые стоят совсем рядом, глядя на это плечо, тихо говорит подруге: – Я бы её зашила…

Украина

Украина… Запах мёда, вишнёвого варенья. Варенья абрикосового. Орехи, которые нужно было раскалывать тяжёлым замком. Или – закладывать в расщелину двери и раздавливать там.

Грецкие орехи – они где-то растут на деревьях. Разгрызаешь ядрышко и кажется, что не наешься никогда…

Мы жили в Казахстане.

Вокруг степь. Любой фрукт – экзотика. Из совхозного сада червивые ранетки – изысканное лакомство.

Одного из совхозных мальчишек сторож застрелил из ружья, когда тот пытался пробраться к ранеткам и съесть государственное добро.

В нашей советской стране всё было по-взрослому.

А посылки с орехами и вареньем приходили к нам из Украины. Когда-то там жила моя мама. Потом переписывалась с украинскими родственниками.

Иногда они присылали фанерные ящички, плотно набитые редкостными и вкусными вещами. Мёд… Если бы не посылки из Украины, я бы ещё долго об этом продукте знал только из книжек.

Моя мама тоже любила мёд.

Из-за любви к мёду она стала фельдшером. Когда-то там, в Украине, она увидела объявление, что идёт набор учащихся в медтехникум. Наверное, там будут давать мёд – решила мама. И поступила в техникум даже без всяких раздумий.