Алексей Леонов - Время первых. Судьба моя – я сам…

• Название: Время первых. Судьба моя – я сам…
• Автор: Алексей Леонов
• Жанр: Прочая документальная литература

В этой книге космонавт Алексей Леонов раскрывает все тайны космонавтики, знаменитого противостояния СССР и США, о том, как впервые в истории человечества вышел в открытый космос. Это невероятно честные и искренние мемуары о тяжелой, но интересной работе, о становлении характера и о том, что в жизни каждого есть место подвигу.

Великая эпоха и великие люди!

---

Первый раз я полетел (точнее – не сам, а с инструктором) – это был день Рождества Христова, 7 января 1955 года. Снег падал. Вышли на аэродром, самолеты прогрели, самолеты на лыжах были. В унтах, с планшетом… Взлетели, два круга сделали над аэродромом, сели, потом только узнал, что это день Рождества, а так даже в голову не приходило, работали себе и работали.

Да, первый раз я поднялся в воздух в 1955 году, а с 1953 года мы не летали. Изучали теорию. Была только теория, наземная подготовка, работа с двигателем…

Мой первый полет. Взлетаем. Инструктор говорит:

– Видишь на полосе бензозаправщика?

– Не вижу.

– Ну, ладно, не видишь, уходим на второй круг. Смотри, что я делаю. Даю газ, разгоняюсь, носик поднимаю, и мы идем на второй круг.

– Так я бензозаправщика не вижу.

– Я просто предположил, что бензозаправщик. Я тебе показываю, как уходить на второй круг.

Тогда в Казани пассажирский самолет разбился – летчик не знал, как уходить на второй круг. А тут с первого дня я уже знал, как уйти на второй круг.

– О, заходим, выпускаем щиточки, даем газку… Ножки не убираем… Заходим, прибираем газочек… Чик-чик-чик, сели.

Вот так. А это был первый полет.

А дальше начались новые полеты, и все это шло уже до весны. А потом уже был самостоятельный вылет.

В самом начале полетов был такой эпизод. У меня был командир звена, капитан Клементьев, который, как бы помягче выразиться, не очень отличался педагогичностью и тактичностью. Ему ничего не стоило матом выругаться. На кого как это действовало. На меня, например, плохо. Если меня материли не по делу, неадекватно начинал себя вести. И вот однажды во время полета он спрашивает: какая температура головок цилиндра? А я не вижу прибор, нам же самолеты каждый раз меняли. А он опять спрашивает, лезет и еще ногой пинает… Какая температура? А на этом самолете не оказалось этого прибора! Я уже сам себе не верю…

Во время полета он из задней кабины перелезает по пояс в переднюю, меня отодвигает. У тебя нет этого прибора. Вышел, стою угрюмый. А он меня еще воспитывает…

Был и другой человек – замполит эскадрильи майор Петр Соколов. Мы с ним все время были связаны: я газеты делал, боевые листки. Он подошел и слушал разбор, а потом подмигнул Клементьеву и спрашивает меня:

– Ты что такой грустный?

– Да ничего не получается, все плохо…

– Ну-ка, садись, давай слетаем.

Мы с ним сели, взлетели, я весь пилотаж сделал. Сажусь. Он говорит:

– Сиди в машине.

Сижу. Идет полковник Караштин. Ну, думаю, сейчас списывать будут. А он подошел и очень доброжелательно дает мне инструкцию:

– Ну, сынок, ты когда будешь на посадку идти, смелей бери ручку. Не бойся. Сильнее бери.

Вроде бы дружелюбно говорит. Обычно, когда списывали, часто это происходило по летной неуспеваемости. Опять приказ: «Ну, давай, полетим».

Круг сделал, а он говорит:

– Второй делай. Садись. Только, сынок, когда будешь садиться, ручка будет упираться в мой живот, так ты не бойся, бери посильнее, я вытерплю.

Сели. Полковник выходит из самолета.

– Тебе мешок сзади положить вместо себя?

– Зачем мешок?

– Чтобы ты чувствовал.

– Да нет, не надо.

– Ну, хорошо, лети.

И я сам полетел. Вот так это было. У меня словно крылья выросли! Это полковник Караштин был такой хороший педагог. И майор Соколов – настоящий замполит, который подошел, поговорил, и все нормально. Просто надо было в себя поверить.

И я поверил! Я победил! И самолет стал слушаться. Когда я сел, все бросились меня поздравлять, подбрасывать. И там был такой порядок – вылетные папиросы. Надо было после выполнения полета угощать всех «в квадрате». А накануне мне мама прислала, черная коробка типа «Казбека», только оформление другое. И я стал угощать всех папиросами. Раньше все курили, имела место такая глупость. По норме нам давали на день пачку папирос. Правда, потом была замена – кто хотел, вместо папирос мог получить сахар.

А еще принято было делать боевой листок – поздравляем такого-то с первым самостоятельным полетом, отлично выполненным. Я еще летал, а боевой листок уже был выпущен. Я еще не сел, а он уже висит…

Первый раз я полетел на учебно-тренировочном самолете Як-18. А инструктора звали Николай Дмитриевич Пропийсвит. Это украинская фамилия. А вот первый самостоятельный вылет у меня был в мае месяце, 20-го числа 1955 года. С начала мая уже устойчивая была погода, и пошла самостоятельная летная программа.

Чугуевское училище летчиков-истребителей

В 1955 году я окончил ВАШПОЛ в Кременчуге. Но там только присматривались к ребятам, а потом инструкторы определяли, давали рекомендации – кому куда идти. Направляли в определенные места. Меня отправили по разнарядке, как кандидата в летчики-истребители, в Чугуевское училище летчиков-истребителей (потом оно Харьковским высшим военным авиационным училищем стало). Начальником училища был генерал-майор авиации дважды Герой Советского Союза Речкалов.

В 1954 году мне присвоили звание сержанта, мой командир взвода (он заочно учился в Академии) без конца отсутствовал. Поэтому с самого раннего «курсантского детства» я был исполняющим обязанности командира взвода. И меня воспитывали, и я воспитывал. Отсюда у меня выработалась самостоятельность при работе с подчиненными. На полетах я стал старшиной летного звена.

Училище окончил на МиГ-15. А перед этим летал на Як-11, это поршневой истребитель. На нем лучше всего ощущал себя летчиком. И на МиГ-15 ты чувствуешь, что летишь. А на современных реактивных машинах – сел, загерметизировался… и чувства полета нет. Ты изолирован полностью. Вот на планере ты летишь. На поршневом самолете ты пилотируешь: все крутится, завывает… На на МиГ-21 ты в снаряде!

В училище мы уже на воздушный бой ходили с инструктором. В паре летали, вели стрельбу по наземным целям. На выпускном экзамене по боевой подготовке дали двадцать снарядов, и из них пять надо было уложить в цель. Это – «отлично». Я уложил двенадцать снарядов. Сделал угол покруче, коротким очередями, сделал не три захода, а пять заходов. И двенадцать снарядов попали в цель! Это был самый лучший результат из всех выпускников.

Мы были 3-я эскадрилья. Интересно, что из одной нашей эскадрильи вышло два генерала. Там был Анатолий Никандрович Строгов – он стал генерал-лейтенантом авиации, был командиром 61-го гвардейского авиационного корпуса, затем – заместителем командующего ВВС Дальневосточного ВО, командующим 14-й воздушной армией. Он умер в 2010 году, я его сына к себе на работу взял.

А еще у меня в группе был Дидык Алексей Архипович – он стал генерал-майором авиации, был начальником Сызранского училища вертолетной авиации. Он рано ушел из жизни, в 1998 году.

Ну, и я тоже стал генералом. Это редкий случай такой, чтобы из тридцати человек – три генерала.

Отмечу, что у нас только истребители были. Это было чисто истребительное училище, учили воздушному бою, где нас учили стрелять по наземным целям уже боевыми снарядами. Но воздушный бой велся только фотокинопулеметами, то есть мы были готовы к боевому применению, но в простых условиях.

Выполняли по три вылета в день. Длительность полета – максимум 30 минут. Расчетное время – 25–30 минут. По запасу топлива.

Это потом, уже после окончания училища, я прибыл в полк, и там через месяц, в ноябре 1957 года, уже летал ночью и днем в сложных метеоусловиях.

За все время обучения в двух учебных заведениях я получил только одну четверку. А дело было так. Пошли госэкзамены, и вдруг меня вызывает замполит Василий Никанорович Прягин (потом он стал директором гостиницы «Москва» в Киеве). В приказном тоне – надо немедленно оформить Ленинскую комнату к 60-летию маршала Жукова. Он тогда был министром обороны. Я стал возражать:

– Товарищ майор, у меня же госы… Я сдам госы, я к этому пять лет шел, а потом вы меня можете оставить, и я сделаю Ленинскую комнату этому уважаемому человеку, обещаю.

– Нет, вы немедленно должны сделать, срок-то рождения не перенесешь.

Я категорически отказался. Заявил, что не буду это делать. Первый экзамен по марксизму-ленинизму, теория марксизма-ленинизма. Мне профессор сказал – отлично, а потом объявляет – четыре. Я спрашиваю: почему это так?

– Здесь был замполит полка, и он сказал, что вы не знаете марксизма…

Я прихожу к командиру полка с рапортом:

– Товарищ полковник, дайте, я пересдам.

Он удивился:

– А чего ты, действительно знаешь на пять? Да они тебя «засадят», трояк вкатят, а то и двойку. Они уже против тебя и будут отстаивать свои штаны до самого последнего. Начнет каждый выкаблучиваться. Еще младшим лейтенантом выпустят. Не связывайся ты с ними. Запомни раз и навсегда – никогда не связывайся с политработниками, если хочешь нормально служить в армии. Находи любые моменты, чтобы обойти. А я обещаю тебе, что ты будешь первый, кого я приглашу, и кому я предложу направление после учебы. Ты будешь первый.