Коллектив авторов - Бессмертный полк. Истории и рассказы

• Название: Бессмертный полк. Истории и рассказы
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: О войне
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-102085-9

Каждый год на сайте «Бессмертного полка» (moypolk.ru) появляются десятки тысяч новых семейных историй. Письма, фотографии, воспоминания, выдержки из боевых донесений, наградных документов… Из таких вот историй складывается прошлое, настоящее и будущее России.

Сегодня мы представляем вам Книгу Народной Памяти, в которой собрана лишь небольшая часть таких историй. Главные персонажи здесь – простые люди, а авторы – они сами и их потомки… Книга Народной Памяти – это война в лицах и судьбах, это наша с вами история войны.

Ваш «Бессмертный полк»

---

Часть первая

На фронте

На войне как на войне

Сегодня мне 95 лет, я ветеран ВОВ. Во время Великой Отечественной был командиром артиллерийской батареи. Награжден пятью орденами: орденом Красной Звезды, двумя орденами Отечественной войны I степени и двумя орденами Отечественной войны II степени. Имею 20 правительственных медалей, в том числе две международные – от правительств Монголии и Чехословакии.

Марк Маркович Сегаль

Оглядываясь назад, могу сказать, что самое яркое, что было в моей жизни, то, что отложилось в памяти, – это, конечно, Великая Отечественная война.

Она для меня началась буквально с первых часов. В июне 1941 года я уже служил в армии на Украине, был младшим политруком. Наша часть называлась ВНОС (выявление, воздушное наблюдение, оповещение, связь). Мы вели наблюдение за «воздухом» и докладывали начальству о том, в каком направлении и в каком количестве летят самолеты. Стояли мы недалеко от границы с Румынией – союзником Германии.

22 июня – мой день рождения. Я сидел на скамеечке с очаровательной девушкой, говорили о жизни, книгах, строили планы. Вдруг около пяти часов утра над головой – гул. Над нами – низко-низко самолеты с крестами. Война. Я поспешил в свою часть…

В том, что война будет, я не сомневался. И не только я. За месяц до вторжения у меня на руках был официальный документ о том, что война неизбежна. Мы только не знали точную дату. Так что шока по этому поводу не было. Удивило другое: несмотря на то что у нас было больше боевой техники, технических возможностей, оружия, мы терпели поражение за поражением. И только потом уже появилось серьезное сопротивление. Мы научились воевать.

Уроки мужества

Было ли мне страшно? Конечно! Особенно когда мы попали в окружение, надо было из него выходить, и мы лицом к лицу встречались с немцами. Через каждые десять – двадцать метров шли наши солдаты, переодетые в гражданскую одежду. Мы – на одном берегу, немцы – на другом. Встретились на мосту. Вот где страшно было! Немец увидел меня и радостно так спрашивает: «Desertieren?» Прошло время, и ситуация изменилась, теперь мы наступали.

Если говорить о мужестве, бесстрашии, то уроки такого мужества, иногда отчаянного мужества, нам давали женщины на войне, особенно санитарки.

Марк Сегаль в годы войны

Помню такой эпизод. Мы были в заграждении, немцы от нас – на расстоянии в триста метров, шла перестрелка. Между нами и врагом, чуть не посредине, лежит наш раненый солдат. От нас до него – метров сто пятьдесят. А как вытащить? Светло, не подползешь. И наша санитарка, Галей ее звали, стала на нас кричать: «Почему вы здесь, когда он там раненый лежит?» И полезла его спасать. Мы ее стянули в окоп за ноги. Объяснили, что дождемся ночи. Солдата спасли.

Разное на войне было. Воевал я на Юго-Западном, Воронежском, Центральном, на 1-м и 3-м Украинских фронтах, был и на Забайкальском фронте. Два моих брата полегли в войну: старший – под Сталинградом, второй – под Ленинградом.

Победу встретил в Праге, 8 мая 1945 года. Знаете, когда мы ехали, нам навстречу шли машины с немцами, румынами, венграми. Там совсем мальчишки были – 16–17 лет. И мы поднимали руки, приветствуя друг друга, потому что обе стороны, хотя и не было никаких официальных актов о капитуляции, знали: война закончилась. В Праге нас встречали цветами. Вы не представляете, какая была радость!

Мы пробыли в столице Чехословакии больше двух месяцев. Даже успели съездить на автомобиле в Австрию и посмотреть Вену. А что? Молодые были, любопытные. Гулять так гулять! Потом нас перебросили на Забайкальский фронт, и войну я закончил в Порт-Артуре, 14 августа 1945 года.

Мексиканский киллер

В мирное время серьезно занялся филологией. Со школы неплохо знал немецкий язык. И когда в плен попадали немцы, то их первичной «обработкой» занимался именно я. Выяснял фамилию, звание, номер части. Языки мне всегда нравились, однако, когда демобилизовался (еще год прослужил в Китае), то первым делом поехал в Москву – поступать в Институт внешней торговли. Опоздал на несколько дней. Председатель приемной комиссии увидел мои ордена и сказал: «Идите к министру внешней торговли Анастасу Микояну, он поможет».

А я… не пошел к Микояну и уехал в Ленинград, поступил в Первый ленинградский государственный педагогический институт. Тогда их в Ленинграде было два. Проучился четыре года, окончил вуз с красным дипломом. И в этот момент поступила заявка из Института имени А. И. Герцена – прислать выпускника. Выпускников было трое, но после сложного тестирования выбрали именно меня. Я проработал в пединституте (уже потом он стал университетом) шестьдесят лет, являюсь автором целого ряда оригинальных научных и научно-методических работ и одним из создателей первого в нашей стране учебника английского языка с аудиоподдержкой.

Знаю английский, немного французский, немецкий. Моя специализация – теоретическая фонетика и страноведение (Великобритания и США). Очень долго занимался методикой изучения иностранных языков. В нашем институте была создана лаборатория устной речи – ЛУР. Работа была очень интересная, к тому же она давала возможность много ездить по нашей стране, выезжать на Запад и в США.

Я влюблен в путешествия! «Пропахал» почти всю Европу, неоднократно был в Англии, объездил 20 штатов в Америке. Пять раз был в Израиле, где прошел по стопам Христа.

Путешествия – это новый мир, новые люди. Знаете, в Техасе со мной произошел забавный случай. Возле мексиканской границы заглянул в бар. Кроме меня, там был типичный мексиканец: сапоги, шляпа, усы. Долго меня разглядывал, потом, видимо, разглядывать надоело, подсел ближе. На ломаном английском языке спросил, откуда я. С гордостью ответил: Россия, Санкт-Петербург. Он оживился: в первый раз, мол, вижу русского. Выпили мы с ним. И он вдруг говорит: «Марк, я мексиканский киллер. Убиваю людей за деньги. Но ты, Марк, очень хороший парень, поэтому я убью тебя бесплатно». И мы расхохотались. На том и расстались…

Меня часто спрашивают – хотел бы я эмигрировать? И я всегда отвечаю им так: «Никогда! Здесь – мой дом, город, родной университет. Здесь моя жизнь…»

Марк Маркович Сегаль

Объяснение в любви

О моем папе, Элконине Михаиле Борисовиче (1.11.1924—10.01.2010)

В течение всей своей жизни я пыталась найти ответ на вопрос «Почему мы называли наших родителей поколением динозавров, которое вымирает», причем называли с восторгом, восхищением, уважением. Почти у всех девочек и мальчиков, с которыми я училась в школе, были потрясающе интересные родители. Вначале мне казалось, что это из-за того, что школа привилегированная, единственная в городе английская школа, и народ в ней был соответственный. Но время идет, и я все лучше и лучше понимаю, что дело совсем не в этом. Просто наши отцы 17—20-летними мальчишками по шли на войну и сумели пройти ее, не сломавшись. После войны, в мирное время они чувствовали себя такими счастливыми своим честным, добрым, заслуженным счастьем, что их радостное состояние распространялось на всех, кто был рядом с ними.

В настоящее время много говорят о негативном влиянии войны на характер человека. Пытаются объяснить какие-то травмы психики, которые люди получили на разных войнах. Слава богу, мы тогда ничего этого не знали, а наши отцы излучали такое тепло, словно они пытались «миром дома своего» компенсировать себе страшные годы, которые они провели на войне.

Интересно, что папа о войне рассказывал очень просто, без пафоса. То расскажет, как он научился паковать походную сумку, когда я не могла разумно запихнуть книжки в свой неподъемный портфель, то расскажет, как они держали хлеб свежим, завернув его в бумагу, чтобы до следующей стоянки он, не дай бог, не перестал быть вкусным. С папой рядом хлеб действительно был всегда вкусным. Единственное, что его всегда огорчало, это, если я не доедала хлеб, а оставляла его на тарелке. Он меня не стыдил, но молча доедал за мной.

Они были какие-то другие, наши отцы. Из какого-то другого мира. А уж как самозабвенно любили своих дочек (это, правда, не мешало им любить наших мам!). Их любовь была сильной, доброй. Они ее не скрывали, не стеснялись обнимать и целовать наших мам у нас на глазах. Это казалось нормой, хотя и резко контрастировало со сдержанностью нашей той жизни.

«У тебя какие-то странные родители, – часто говорили мне учителя в школе. – Не ругают за оценки, разрешают проспать пару уроков. Какой ты вырастешь при таком воспитании?» Забегу чуть-чуть вперед и скажу: выросла нормальным, ответственным человеком, прошла через сумасшедший конкурс и поступила на филфак, была непоследней студенткой, уже больше 40 лет работаю в том же университете и «сею разумное, доброе, вечное».

Картинка получилась лубочная, но в ней ни слова неправды. Да, любили, любили меня родители до умопомрачения, потом так же любили мою дочь, свою внучку. И ничуть они нас своей любовью не испортили. Наоборот! Когда я начала писать о папе, я вдруг поняла, что в моем восприятии папа и мама были едины, а я была словно в «защитной броне» их любви.