Виталий Пенской - «Центурионы» Ивана Грозного. Воеводы и головы московского войска второй половины XVI в.

• Название: «Центурионы» Ивана Грозного. Воеводы и головы московского войска второй половины XVI в.
• Автор: Виталий Пенской
• Жанр: История
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-227-07236-8

В этой книге доктора исторических наук, профессора В.В. Пенского на основе скрупулезного анализа широкого круга источников и литературы проанализированы судьбы русских служилых людей XVI в., занимавших средние командные посты в военной иерархии Русского государства той эпохи. Их можно назвать «центурионами» московского войска.

До последнего времени люди, подобные героям очерков этой книги, крайне редко становились объектом внимания историков. Однако такая невнимательность по отношению к «центурионам» явно несправедлива. Шаг за шагом автор исследования, рассказывая о жизни своих героев, раскрывает картину истории Русского государства в сложную и неоднозначную эпоху, творцами которой являлись не только государи, бояре, церковные иерархи и другие, «жадною толпою стоящие у трона», но прежде всего «начальные люди» средней руки. Они водили в бой конные сотни детей боярских, выполняли дипломатические поручения, строили и защищали крепости, наместничали в городах. Их трудами, потом и кровью строилась великая держава, но сами они при этом были обделены вниманием и современников, и потомков. Исправить эту несправедливость хотя бы отчасти и призвана данная работа.

Написанное живым, но вместе с тем научным языком, исследование предназначено преподавателям, студентам и всем, кто интересуется военной историей России XVI в., историей русского военного дела и повседневной жизнью русского общества той эпохи.

---

С наступлением сумерек битва стала постепенно стихать. Удача в этот день оказалась на русской стороне. Татарские полки вступали в бой по частям, с марша, на уставших и измотанных конях, и конные сотни детей боярских, действовавших при поддержке стрельцов и казаков, по сообщению летописца, «передовой полк царев и правую руку и левую потоптали и знамя взяли Шириньских князей»192. Казалось, что победа вот-вот будет достигнута, несмотря на то что общий численный перевес был на стороне противника – ведь род Ширинов занимал в политической иерархии Крымского ханства особое, первое, место среди прочих татарских карачи-беев. Однако допрос пленных показал, что главные силы татар в бой еще не вступили – хан не успел подойти к полю боя. Обе стороны заночевали на поле боя, готовясь возобновить с утра сражение. Тогда же, с наступлением ночи, Шереметевым были посланы гонцы к Г. Жолобову и Ш. Кобякову с приказом срочно вернуться к главным силам. Но к утру в лагерь вернулось всего лишь около 500 ратников193, остальные не решились оставить столь богатую добычу и продолжили гнать табуны к Мценску и Рязани. Снова на память приходит «дело» под Русой. Тогда воеводу Федору Басенку удалось вернуть большую часть отъехавших с добычей людей и в итоге выиграть битву. У Шереметева не получилось, и на следующий день это привело его к поражению. Но той ночью об этом думать никому не хотелось…

Под занавес первого дня сражения к месту битвы прибыл Девлет-Гирей с основными силами крымского войска, своей «гвардией» (в том числе мушкетерами-туфенгчи) и артиллерией. Выслушав доклады своих военачальников и показания пленных (как писал Курбский, «два шляхтича изымано живы, и от татар приведено их пред царя. Царь же нача со прещением и муками пытати их; един же поведал ему то, яко достояло храброму воину и благородному; а другий, безумный, устрашился мук, поведал ему по ряду: «Иже, рече, малый люд, и того вящее четвертая часть на кош твой послано»…»194), хан приободрился. Его расчеты оправдывались, и все было не так уж и плохо, как представлялось ему ранее. Действительно, если взять за основу летописное повествование о сражении, то 60 тысяч татар должны были противостоять 7 тысячам русских воинов. И даже если полагать, что летопись сильно преувеличила численность бойцов с обеих сторон, тем не менее совершенно очевидно, что на стороне татар теперь оказалось не только значительное численное превосходство, но и техническое – ведь Шереметев не располагал артиллерией, чего не скажешь о крымцах. Теперь то уж точно «царю» можно было рассчитывать на победу в схватке с русскими полками!

Ночь прошла в приготовлениях к решающей схватке. И с рассветом 4 июля (примерно между 5.00 и 6.00) татары выступили из своего лагеря и двинулись к расположению русских. И снова закрутился смертельный Tantz между русскими и татарами – конные сотни с той и другой стороны одна за другой налетали друг на друга, осыпали стрелами и время от времени вступали в рукопашный бой. Лучше вооруженные и защищенные отборные русские всадники, к тому же прекрасно понимавшие, что у них нет иного выхода как или победить, или умереть, теснили татар, несмотря на их численное превосходство. Ожесточенность схватки все время нарастала. По словам хрониста Хурреми-челеби, «войско татарское потеряло дух и пришло в расстройство. Ханские сыновья калга Ахмед-Герай и Хаджи-Герай, пять султанов в бесчисленное множество знатных и простых ратников мусульманских пали под ударами неверных; совершенная гибель была уже близка…»195. Примечательно, что связывал кризис в ходе сражения османский писатель прежде всего с усталостью лошадей, что и немудрено – лишившись большей части запасных лошадей и совершая в течение последних дней форсированные марши, татары действительно сидели на чрезвычайно утомленных лошадях, тогда как русские могли перед началом сражения сменить уставших коней на свежих.

Об ожесточенности схватки и о том, что перевес в ней на первых порах оказался на русской стороне, со слов очевидцев и участников сражения писал и А. Курбский. По его словам, русские ратники «так бишася крепце и мужественнее теми малыми людьми, иже все были полки татарские разогнали. Царь же един остался между янычары (очевидно, что под ними князь разумел тех самых ханских мушкетеров-туфенгчи. – В. П.): бо было с ним аки тысяща с ручницами и дел (пушек. – В. П.) не мало…»196. Однако атака русских детей боярских, ободренных успехом, на позиции ханской гвардии, предпринятая в 8-м часу утра, была отражена. Взять татарский лагерь, укрепленный накануне кольцом из повозок и арб и окопанный рвом и частоколом из заостренных кольев197, без поддержки артиллерии, силами одной лишь конницы, было невозможно. И русские всадники очень быстро убедились в этом, когда, опьяненные победой, попытались на плечах бегущего неприятеля ворваться в татарский лагерь. Встреченные залпами туфенгчи и артиллерии в упор, они в беспорядке отхлынули назад. К несчастью, при этом был тяжело ранен и едва не попал в плен И.В. Шереметев, под которым был убит конь.

Неожиданное ранение русского полководца разом изменило весь ход битвы. «Татаровя ж, видевшее царя своего между янычары при делех, паки обратишася; а нашим уже справа без гетмана помешалась…»198 Верные люди спасли раненого Шереметева от плена и вывезли его с поля боя, но товарищ большого воеводы, оружничий Л.А. Салтыков, не имевший достаточного опыта вождения полков, растерялся и упустил управление войсками из своих рук. Конные схватки продолжились, и, по сообщению Курбского, противники бились еще почти 2 часа, но теперь перевес перешел на сторону татар. Сила и солому ломит, и около «пятово часу дни» (то есть в 10-м часу утра) русские были разбиты – «большую половину войска христианского разогнаша татаровя, овых побиша, храбрых же мужей не мало и живых поймано…». Те, кто не погиб или не был взят в плен, «з бою съехали, розметав с собя оружие» и порознь, врассыпную устремились на север и северо-запад, к Туле199.

Однако не все дети боярские «обратишася на бег». Многоопытные в ратном деле окольничий А.Д. Басманов-Плещеев и С.Г. Сидоров не ударились в панику, сумели собрать вокруг себя часть своих людей и отступили в дубраву, где находились их коши. Здесь Басманов «велел тут бити по набату и в сурну играти» (как позднее писал английский дипломат Дж. Флетчер, русские «большие дворяне, или старшие всадники, привязывают к своим седлам по небольшому медному барабану, в который они бьют, отдавая приказание или устремляясь на неприятеля. Кроме того, у них есть барабаны большого размера, которые возят на доске, положенной на четырех лошадях. Этих лошадей связывают цепями, и к каждому барабану приставляется по 8 барабанщиков. Есть у них также трубы, которые издают дикие звуки…»200).

На призыв Басманова и Сидорова «съехалися многие дети боярские и боярские люди и стрелцы» от разбитого большого полка (согласно летописи, от 5 до 6 тысяч, Курбский писал о 2 или больше тысячах), которые заняли в дубраве оборону («осеклися»). Трижды хан со своими полками при поддержке огня подтянутой к русской засеке артиллерии и мушкетеров («со всеми людми и з пушками и з пищалми») приступал к позициям Басманова и Сидорова и трижды был отражен. Во время этой героической обороны получил вторую рану «из затинной пищали по колену» наш герой – татарский туфенгчи, заприметив русского всадника в богатых доспехах, ободрявшего своих ратников, сумел поразить его метким выстрелом. Рана оказалась тяжелой – массивная свинцовая пуля раздробила колено, и Степан был унесен его людьми в глубину обоза. Спустя несколько часов после этого хан, убедившись, что русские не намерены сдаваться и готовы биться до последнего, отказался от попыток разорвать засеку и добить остатки шереметевской рати, с наступлением сумерек отдал приказ прекратить атаки и начать быстрый отход на юг, в Крым. На следующий день татары достигли реки Сосны и «перелезли» через нее, совершив 90-километровый марш менее чем за сутки. Кстати, характеризуя татарских коней-бахматов, французский инженер Г.-Л. де Боплан писал, что эти «плохо сложенные и некрасивые» кони необыкновенно выносливы и могут совершать переходы по 20–30 лье – то есть по 90–130 км в сутки201. Очевидно, что хан гнал свое войско на юг на пределе физических возможностей коней, опасаясь преследования.

Но преследования не было. Иван, узнав от беглецов о поражении Шереметева, «пошел наспех х Туле, шел во всю ночь и пришел х Туле в субботу на солнечном возходе», то есть ранним утром 6 июля, «хотяще сразитися с бусурманы за православное христианство»202. Здесь к нему прибыли тяжело раненный И.В. Шереметев и Л.А. Салтыков с частью войска, доложившие о результатах сражения с крымским «царем». Вслед за ними прибыли с остатками своих людей Д. Плещеев и Б. Зюзин. Общая картина стала более или менее ясной, однако, судя по всему, у царя еще оставались сомнения относительно намерений крымского хана. Поэтому он отправил двух воевод, князей И.И. Пронского-Турунтая и Д.С. Шестунова, «за Дон на поле, и ходили посторонь Дону за Непрядву до Рыходцких верховей…». Тем временем в воскресенье 7 июля в Тулу прибыли Басманов и тяжелораненый Сидоров «со всеми людми», от которых стало известно, что «уже, аки третий день, царь поиде к орде»203. Стало очевидно, что нового сражения не будет, равно как и преследовать «царя» бессмысленно, так как «промеж их (приходом Ивана с главными силами русского войска к Туле и сражением при Судьбищах. – В. П.) четыре дни, а бой был от Тулы полтораста верст, и пришла весть от подъезщиков, что царь идет в одход наспех по семидесяти верст на день…»204. Можно сказать, что кампания закончилась. Но прежде чем повернуть домой, в Москву, Иван со своими советниками предпринял меры на случай возвращения части татар на «украйну», оставив полки в Туле, Одоеве и Михайлове. После этого, дождавшись возвращения «подъезщиков» с Поля, Иван в тот же день 7 июля пошел с остальными силами обратно на Москву. Здесь «жаловал государь воевод и детей боярскых, которые билися с крымцы…»205.