Сергей Белорусов - Очерки душевной патологии. И возможности ее коррекции соотносительно с духовным измерением бытия

• Название: Очерки душевной патологии. И возможности ее коррекции соотносительно с духовным измерением бытия
• Автор: Сергей Белорусов
• Жанр: Религия

Каждое явления мира проявляется двумя параметрами: контентом и форматом. Контент Православия – Священное Писание и Священное Предание. Формат – то, как оно проявляется применительно к реалиям сегодняшнего дня. Книга посвящена христианскому осмыслению ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ. ТВОРЧЕСТВА, СТРАДАНИЯ, ЛЮБВИ, ПАТОЛОГИИ ЛИЧНОСТИ, СЕКСУАЛЬНОСТИ, ЗРЕЛОСТИ, ОТНОШЕНИЮ К СМЕРТИ И ДУХОВНОМУ РОСТУ. Ее можно было бы также назвать: «Как радоваться тому, что ты христианин в сложном современном мире».

---

4. Есть еще одна позиция, и мы склонны с ней согласиться. Христианская психология должна существовать, имеет право на существование, но сегодня в реальности ее еще нет, ее надо создавать. Какая она будет? Каковы ее цели и задачи? Говорят, что жизнь определяет цели и задачи исследования [9]».

На основании сказанного, третий и четвертый пункты весьма схожи, и ободренные этим, мы предложим к рассмотрению психотерапевтический подход, обозначив его термином транс-психо-терапия. Данное обозначение будет данью уважения к учителю А. Ван Кааму и, в отличие от других авторских подходов (предполагалось: духовная, религиозно-ориентированная, транстерапия, метапсихотерапия), не встречается в русскоязычном секторе Интернета. Точность именования обусловлена тезисом о том, что именно возможность транс-ценденции является ультимативным фактором, как человеческого существования, так и обеспечивающей его возможность психотерапии.

Об этом пишут психолог и философ:

«Правильное определение человека было бы не homo sapiens, a homo transcendens – человек превосходящий, выходящий за пределы. в этом и заключается сущность человека. Есть и другая, „народная“ формула – более простая и доступная – человеческой способности к трансценденции. Это формула, которая в свое время выступала у нас как формула неодобрения: „Ему больше всех надо“. на самом деле, это и есть формула человека» (Д. Леонтьев, [15]).

«Итак, трансцендирование. в этом смысле положение человека в мире не имеет природных оснований. Те основания, которые мы под себя как бы подкладываем, чтобы стать людьми, ищутся через выхождение человека за свои собственные природные рамки или границы. Вот это выскакивание человека за естественный, природой регулируемый ход событий, этот акт и стал называться трансцендированием. Но при этом – что очень важно – хотя по смыслу слова трансцендирование есть выхождение, преодоление себя, это не означает, что трансцендируют к чему-то, куда-то – скажем, как выходят из комнаты в коридор. в философии эта странная вещь описывается так: мы трансцендируем „выходим из себя“ – а куда? – Никуда. в том смысле, что нет таких предметов (к которым „выходят“) вне мира. Мир ведь состоит из природных предметов, которые мы видим, и, казалось бы, если я выхожу за эти предметы, то выхожу к каким-то другим, которые от первых отличаются только тем, что они – святые, сверхъестественные» (М. Мамардашвили, [16]).

Теологическая апология

Церковь, как форма объединения людей в Духе, оставаясь неизменной в Своем сотериологическом назначении, развивается во временном контексте. Благая Весть преемственно раскрывается во взаимодействии с социально-историческими факторами. на заре Христианства апостольски учреждаются разнообразные формы служения (ДА, 6: 2—4). Церковная история свидетельствует, что в структуре перво-христианских общин присутствовали свои целители и экзорцисты, что не было связано непосредственно с литургической функцией – предстоятеля или вероучительной – катехета или миссионерской – благовестника. Вывод: не только и не столько епископ или иерей, но церковное устройство в своей целостности, предусматривающее здоровый «духовный гомеостаз» – обмен энергией между личностью и общиной, является средством исправления греховной природы человека и приведения его к исцелению и Спасению.

Цивилизация на разных этапах своего развития мотивирована различными ценностными приоритетами. На ранних этапах доминирует мотивация власти (при этом характерна высокая степень персонификации лидеров – фараонов, императоров, вождей и, как следствие, обезличивание тех, кто не обладает этой характеристикой). Далее происходит смена ведущей мотивации и наступает эра ведущей ценности капитала. В этом периоде личностная ценность измеряется способностями к адаптации на более высоком материальном уровне, что кореллирует с ее возможностями к организационному функционированию (цех, фирма, республика). Нынешний, пост-индустриальный этап цивилизации, когда роль государства менее акцентирована, а более значимыми оказываются иные – «транс-национальные» – формы совместной деятельности людей, имеет мотивационную доминанту информации, сменившую приоритеты власти и капитала. При этом отсутствие признанных харизматичных лидеров компенсируется рандомическими возможностями признания кратковременной сверх-ценности любого индивидуального бытия, выраженного психологией new-age с принципом «быстрого просветления» и девизом поп-культуры «сейчас каждый имеет право на 15 минут славы».

Сосуществование Церкви и мира можно представить как «гонимость извне, торжество внутри» на первом этапе, затем «константиновский» период «торжества извне, с выявлением гонимости извнутри», подразумевая здесь аксиологический апогей иночества той эпохи. Реальность «последних времен», когда внешний мир, окончательно размежевываясь с духовными традициями, мотивационно игнорирует существование Церкви, открывает возможность принципиально новой церковной само-идентификации, логически предусматривающей два варианта: «торжество извне и изнутри» versus «гонимость извне и изнутри». Антиномическое соотношение их таково, что первый представляется Апокалиптически предсказанным, и, потому предстоящим, в то время как второй – единственно, парадоксально и естественно возможным направлением личностной мотивации современного члена Церкви.

Цивилизационные тенденции не чужды, но преломляются и преображаются в сфере Церковности. Фактор «выравнивания индивидуальной ценности», присущий «глобалистической» эре, может быть принят во внимание и трансформирован Церковью как оставление «константиновского» противопоставления монашества и мирянства, лика и клира и начала нового, а точнее, возвращения на новом витке к исконному церковному благоустройству – раскрытию индивидуальных личностных даров каждого члена Церкви. Бережное и точное выявление специфических талантов служения каждого может стать достойным смыслообразующим направлением жизни современной общины. Ориентация светской ментальности к информационным ценностям может быть указателем – «намеком Святого Духа» – на то, что отныне члену Церкви недостаточно просто слушаться церковного авторитета (доминанта власти) или участвовать в жизни общины материально (доминанта капитала), а для того, чтобы ныне, в несомненно последние времена, быть христианином, надлежит у-своить и о-своить всю духовную сокровищницу Церкви – ее историю, ее мышление, ее чуткость выбора Правильности («орто») отношения к Богу и миру.

Исходя из этого, опыт профессиональной православной психологической помощи может быть ныне органично встроен в практику традиционной духовности как перспектива служения призванных к тому. То, что росток психологической науки расцвел по ту сторону церковной ограды, не препятствует пересадить этот чудный цветок в сад Православной обители. Помня о непреходящей насущности Священного Писания, мы можем по-новому осознать и применить упомянутый в Нем и угасший было дар «говорения на языках» к современной действительности, но не буквально и лживо, а метафорически и осмысленно. «Иные языки» суть благодатная способность привлечения «внешних» к Церкви, но чтобы они не стали соблазном для «внутренних», «только все должно быть благопристойно и чинно» (1Кор. 14: 40).

Диалогическое изложение

О. Евгений Л. (на Интернет-форуме): «Православная психология – это отнюдь не узкоконфессиональная внутрицерковная психопрактика, а полноправная наука (которой, впрочем, пока нет, но которую можно и нужно создавать)».

Сергей А. Белорусов: «Тогда… Благословите, отче…»

А. Действие происходит в условиях. Любой процесс осуществляется в формате. Каждая психотерапия имеет свой категориальный аппарат. Приступая к описанию происходящего в процессе терапии, осуществляемой в перспективе традиционной духовности, позволим себе авторскую прихоть и условимся о новой терминологии. Понятие «пациент, клиент, консультируемый» мы заменим словом «странник», а «специалист, психотерапевт, консультант», соответственно, – «спутник». Подобная перестановка может помочь иначе структурировать в нашем сознании отношения внутри процесса, открыть иные измерения, высветить новые глубины смысла.

Человек, входящий в кабинет специалиста и ожидающий помощи – странник. Он, в первую очередь, странен – то есть принципиально несводим к предполагаемому о нем. Он другой – больше или меньше, уже или шире, выше или ниже – по отношению к любой проективной конструкции, неминуемо возникающей в восприятии. Посещение странника – милость, благословение и вызов. Вызов профессиональной компетентности и способности к нелицемерному состраданию. Явление странника несет в себе тревогу и радость, угрозу и надежду. в перспективе терапии тревога и угроза будут преодолены, утилизированы в качестве энергетического ресурса, а радость и надежда актуализированы, обоснованы и утверждены. Распробуем на вкус это слово. Странник – посланец неведомой страны, где все по-другому. Странник – ранен. Странник приходит рано. Последнее означает, что мы всегда не готовы его принять, как подобает, указывает на наше несовершенство и открывающийся простор для действий. и последнее. Странник приглашает в путешествие, именно через него осуществляется спутник. Так уместно именовать того, кто оказывает психологическую помощь. Этим словом выражается архетипическая сущность терапии как совместного пути. Спутник не является учителем или наставником, руководителем или лидером, старцем или гуру. Его место на шаг позади. Он доброжелательный собеседник, интересный партнер, опытный гид. и в то же время, он не является приятелем, он лучше различает дорогу впереди и прикрывает тылы. Он не укажет единственно истинного направления, но предостережет от заведомого тупика. Он поддержит пошатнувшегося и успокоит бегущего впопыхах. Спутник существует лишь применительно к тому и для того, кто избрал его. Наше время привнесло новый элемент смысла в это слово. Спутник это сателлит, вращающийся по орбите, центром которой является человек, пришедший за помощью. Спутник не теряет самостоятельности, но временно отказывается от доминирования своего Я, служа страннику. Положение спутника парадоксально. Он более интегрирован внутренне, специально тренирован интеллектуально и подготовлен эмоционально, но в то же время, вопреки линейной логике, не является ведущим в совместном процессе. Напряжение этого парадокса является одним из энергетических ресурсов терапии.