Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Роман. Том II

• Название: Хам и хамелеоны. Роман. Том II
• Автор: Вячеслав Репин
• Жанр: Русское современное

«Хам и хамелеоны» (2010) ― незаурядный полифонический текст, роман-фреска, охватывающий огромный пласт современной русской жизни. Россия последних лет, кавказские события, реальные боевые действия, цинизм современности, многомерная повседневность русской жизни, метафизическое столкновение личности с обществом… ― нет тематики более противоречивой. Роман удивляет полемичностью затрагиваемых тем и отказом автора от торных путей, на которых ищет себя современная русская литература.

---

По мере того как поднимались в горы, мороз усиливался. С хребтов тянул ледяной ветер. Холод обжигал щеки и глаза. Когда позади остался перевал, за которым предстояло сделать окончательный выбор маршрута, изнуренные путники сбросили под елью рюкзаки, дружно завалились в сугроб и некоторое время, пытаясь отдышаться, молчали.

Дальше предстояло подниматься либо по дороге, уводившей вправо через ельник, которая едва-едва угадывалась под волнистой гладью снега, чтобы затем уже перелесками продолжать восхождение до самых гор. По всем соображениям, этот маршрут был наименее рискованным, но ходьбы получалось на несколько километров больше. Либо оставался второй вариант, позволявший срезать дорогу, – взяв левее. В этом случае примерно в течение часа пришлось бы подниматься вверх по открытой местности. Риск обнаружения существенно возрастал, голое пространство при ясной погоде могло просматриваться с большого расстояния.

Халид предлагал продолжать восхождение коротким путем. Но старший брат упорно стоял на своем: никакого лишнего риска. Он принял решение продвигаться лесом: тише едешь, дальше будешь. К тому же шансов выйти на своих больше, да и безопаснее. Но прежде чем продолжать путь, Арби предлагал основательно просушить обувь. И у Доди, и у Халида ботинки промокли насквозь. В дневное время костер, конечно, могли заметить, дым виден за многие километры, но еще опаснее было отморозить ноги. И Арби показал рукой на ельник, взбегающий вверх над лощиной. Оставалось там подыскать подходящую расщелину.

В лесу стояла безжизненная тишина. На ветвях уютно обступивших опушку пихт лежали пышные шапки снега, ветра не чувствовалось. Подходящего углубления не нашлось, и костер пришлось разводить в яме, предварительно выкопав ее в снегу. Дым, конечно, могли заметить. Но выхода не было, не обмораживать же ноги.

Стараясь хоть чем-то искупить свою вину, Дота трудился, не жалея сил, то и дело бегал в чащу, пытался набрать валежника посуше. Около спуска он даже наткнулся на куст боярышника. Ободрав его чуть ли не по самый ствол, он притащил к яме целую кучу веток. Костер затрещал сильнее. Края снежной ямы быстро оттаивали и чернели. Арби был прав: боярышник почти не дымил.

Халид и Дота развесили сырую одежду и обувь на воткнутых в снег палках, по примеру Арби подгребли под босые ноги хвои и, тесня друг друга локтями, придвинулись поближе к огню. Халид повеселел. Морщась от жара, он принялся разогревать на краю костра консервы.

Две банки перловой каши из солдатского сухого пайка – это всё, что осталось от запасов, не считая луковицы и последнего энзэ, горсти сухарей и плитки шоколада, которые припрятал на дне своего рюкзака старший брат.

Арби приноровился выковыривать кашу расщепленной палочкой. Примеру последовал младший брат. Дота, не отрывавший глаз от перловки, нерешительно выжидал. Арби, всё еще смотревший на паренька с упреком, сунул ему под нос всю банку.

Вдруг раздался треск ветки. Тотчас еще один. Все трое будто окаменели. Халид испуганно уставился на брата. Боясь пошелохнуться, тот обводил глазами чащу. Сомнений не было: в лесу они не одни.

Еще несколько секунд гнетущей тишины – и с обратной стороны поляны, там, где ельник обрывался в низину, послышался осторожный металлический щелчок.

По лицу Арби, который сидел напряженно вцепившись руками в колени, пробежала тень улыбки. Спецназовец не допустил бы такой оплошности. Переводить рычаг предохранителя на автоматический режим бесшумно, оттянув его за ушко от корпуса автомата, в спецподразделениях федеральных войск обучали в первую очередь, даже прежде, чем давали пальнуть по мишени, – Арби знал это от инструктора, вчерашнего моджахеда, «законсервированного» в родном селе до нужных времен и кое-чему обучавшего желающих.

Дота схватил свои бесформенные сырые ботинки и стал торопливо их натягивать на красные босые ноги. Арби жестом остановил его и гортанно крикнул в сторону леса.

– Хьо мила ву?2

Прошло несколько секунд.

– Со вайнеха ву!3 – раздался ответ.

Собравшись с духом, Арби крикнул снова:

– Хьо мичара ву? Тайпана мила ву?4

– Со варандо ву, Чечанара!5 – был ответ.

Нерешительно помедлив, Арби крикнул:

– Саид-Селим войзи хьуна, ойла йистехь йижаршца ашверг?6

После продолжительной паузы от черной стены леса отделилась фигура в маскхалате. Тут же стал различим и ствол АКМа. Фигура не двигалась с места и чего-то выжидала.

– Аллах Акбар! – крикнул Арби.

И из-под пихт выбрались четверо, все в безразмерных, но добротных белых балахонах, будто привидения.

Не надевая ботинок, Арби поднялся во весь рост и на всякий случай назвался – по имени и фамилии. Но двое из четверых чеченцев и так уже узнали «почтальона» из Мескер-Юрта, связь с которым оборвалась два месяца назад.

Разглядывая друг друга, боевики обменялись приветствиями и, расстегнув промокшие маскхалаты, плотным кругом расположились у костра.

Дота сиял от радости и, поминутно утирая пот с распаренной физиономии, не переставал подбрасывать в костровую яму валежник. Один из гостей, немного обогрев руки, отправился присматривать за спуском к дороге. Другие дали братьям хлебнуть по глотку водки из фляги и стали расспрашивать о вертолете, который с утра кружил над дорогой.

Потом включили рацию и доложили о встрече. Тщательно запаковав аппаратуру, радист объявил, что ему приказано вести всех в лагерь. Кадиев выслал встречную группу для подстраховки. Сверху предупреждали, что в горах опять идет снег. При хорошей погоде на восхождение могло уйти от двух до трех часов, но при снегопаде до аванпостов укрепрайона можно было не добраться и к концу дня. В лагере предлагали переждать какое-то время в лесу. Неподалеку в горах находилась сторожовка, используемая как укрытие и приспособленная к ночлегу. Ходьбы до нее всего час, в худшем случае – два.

Кадиев не видел Доту с конца октября, практически с того самого дня, как мальчугана загребла комендантская рота. Тогда после нападения на армейскую колонну федеральные службы, подозревавшие местных жителей в причастности к теракту, перетаскали всё население района в комендатуру. Военные вместе с контрразведчиками не один дом перевернули верх дном. Перекапывали даже грядки в огородах. На этом Дота и погорел. Сопляк умудрился закопать в огороде АКМ с боекомплектом, укутав автомат в полиэтиленовую пленку, которую содрал с парника.

О задержании сорванца стало известно в тот же день. Увезли его не военные, а комендантские. Никаких иллюзий у Кадиева не было: судьба мальчишки находилась в руках офицеров УВКР7, и имелись все основания за нее опасаться. С такими, как Дота, не очень-то нянчились, уводили за забор и уничтожали как чумных дворняжек; раз есть улики, еще год-два, и такой всё равно пойдет воевать на смену братьям и дядьям, так зачем самим вскармливать смену?

Больше всего Кадиев опасался не коварства контрразведчиков и неопытности Доты, а какой-нибудь роковой случайности, пресловутого армейского головотяпства, опасался всех тех непредвиденных обстоятельств, на которые так любят ссылаться русские военачальники. Жертвой случая мог стать кто угодно, в любой момент, и в первую очередь беззащитный. За язык же Доты Кадиев особенно не переживал. Ума не занимать, закален войной, – таких, как Дота, расколоть не так-то просто. Да и рассказывать мальчугану толком было нечего. Несколько запротоколированных фамилий (где нужно, давно известных), прошлогодний адрес базирования уже не существующих на сегодня подразделений – это всё, что из него могли выжать. За последние месяцы лагерь пришлось перебазировать дважды, при этом каждый раз новое место дислокации становилось известно войскам уже через неделю. А с нанесением удара на Ханкале опять тянули. Возможно, не видели смысла в таких мерах. Ведь понимали генералы, не дураки, что достаточно перенести дислокацию в другое место, и всю работу нужно начинать сначала – выяснять, отслеживать, брать кого-то в ежовые рукавицы, гонять по горам личный состав.

Оставалось надеяться, что среди офицеров попадется такой, кто не будет пороть горячку, разберется, что к чему, и уделит пареньку внимание. В качестве родича воюющего амира Дота вполне такой чести заслуживал. Но даже среди тех, кто по долгу службы мог иметь доступ к нужным картотекам и разбирался в родословной своих подопечных, мало кто имел представление о действительном положении вещей. Мало кто знал, что Дота не племянник, как все считали, а сводный брат Кадиева. Легенда, что Дота племянник, была одним из изобретений самого Кадиева. Сам же он и пустил ее в ход, чтобы не разглашать подробностей жизни покойного отца: будучи уже немолодым, тот прижил ребенка вне брака. В данной ситуации липовая легенда могла сработать против Доты. Правда могла спасти ему жизнь. И с трудом удавалось представить себе, что в окружении генерала Агромова и его сподручных из местной ФСК ничего не знали о настоящем родстве Доди и Англичанина. Достаточно подвесить верх ногами одного-другого мескерюртского чучмека, чтобы вытряхнуть из упрямца всю подноготную; в Мескер-Юрте немало проживало людей, лично знавших и Кадиева-старшего, и все его семейство. В этом случае участь Доты была бы предрешена, его не могли не взять в разработку, и ждать неизбежного пришлось бы недолго. Выход на него, Англичанина, обеспечен.