Натали Якобсон - И имя ему Денница

• Название: И имя ему Денница
• Автор: Натали Якобсон
• Жанр: Историческая проза

Древний Египет. Фараон Эхнатон проводит неслыханную реформу, заменив всех богов одним-единственным – богом солнца, но кто стоит за его решением? Таор, вернувшийся с войны замечает странное крылатое существо, склоняющееся над троном и навязывающее правителю свою волю. Оно воплощенное зло, но устоять перед его очарованием невозможно.

---

– Все когда-нибудь умирают, – Таор все осматривался по сторонам, ища взглядом огромные крылья, но тщетно. – Каждый раз, когда отправляюсь в бой, я знаю, что больше шансов за то, что я не вернусь живым. И что с того? Разве я отказался хоть от одной битвы? Жизнью дорожат лишь люди, слабые сознанием, и подлецы. Достойный человек не должен бояться смерти. К тому же. смерть это то, что неизбежно ждет каждого.

– Увы, не все помнят об этом. Многие полагают, что будут жить вечно, как боги…

Вот они! Опять! Он слышал шорох крыльев. Но взглядом за ними не проследить.

– Если Атон потребует мою жизнь, я ее отдам, без сожалений, – признался Таор, – только скажи, видел ли ты бога солнца вживую, прямо пред собой или возле трона царя. Живое божество с крыльями, кожей, светящей золотом, золотыми ресницами и волосами. Кому, как ни тебе, оно могло явиться воплоти, ведь ты его главный жрец.

И тишина. Мерира не спешил произнести что-либо в ответ.

Таор все еще озирался по сторонам, в надежде заметить где-нибудь крылатый силуэт, хоть такая рассеянность и была неуважением к собеседнику. Однако ему, как безмозглому вояке, могли многое простить. Он часто вел себя нелепо, но на это старались не обращать внимания.

– Фараон велел оказывать тебе особые почести, – очень кстати припомнил верховный жрец. – Говорят, то, что ты совершил там, в пустынях, далеко от Египта, очень много значит для всех нас. До тебя ведь туда посылали других, которые не справились и погибли. Ты видел там их останки?

– Нет, – Таор пытался точно вспомнить. – Кто-то из нападавших снял с трупов военное облачение и продолжал сражаться в нем, очевидно, чтобы запутать нас.

– Дикари, – констатировал Мерира. – Но лучше никому не рассказывай об их выходках. Твои недоброжелатели могут решить, что ты нарочно добил еще живых конкурентов.

– Как конкурентами могут быть те, кто сражается на твоей стороне?

– Поверь мне, всегда могут.

Таор хотел снова спросить про золотое божество, но с трудом сдерживался и молчал. Мерира, наверняка, расслышал и первый его вопрос. Если жрец захочет, он ответит. Он не может ничего не знать об Алаис. Но вместо нее он старался обратить внимание юноши на разрозненные чертежи на папирусе.

– Всех тех храмов Атона, что возводятся сейчас по всем городам Египта, как будто мало, – констатировал он. – В Мемфисе, в Гелиополе, в Фаюме, в Гермополе, в Гемм-Атоне, здесь, в Фивах. Всюду по храму для нее.

Для нее!? Таор нахмурился. Мог ли он ослышаться? Вполне мог, учитывая то, что слушал невнимательно. Все это его мало заботило, он хотел поговорить совсем о другом. Даже Уджаи, хоть и был немного безумен, а выдавал информации куда больше, чем этот скрытный жрец. Мерира старался говорить о многом, но в целом ни о чем. Он как будто ждал инициативы от самого Таора, пытался натолкнуть его на что-то.

– А теперь этот новый город, где уже строят храм под названием «Дом Атона». Его строят поразительно быстро. Можно сказать, что строительство продвигается выше человеческих сил. Город растет как из-под песка, а планы других строителей и храмов для других богов все разрушены, – Мерира чуть помедлил, словно обдумывая, сколько можно сейчас сказать. – Город будет находиться к северу от Фив, его назовут Горизонтом Атона, Ахетатон. И все, единственный бог всего сущего навсегда поселится там и станет копить силы, чтобы оттуда управлять всеми землями, и теми, которыми мы уже владеем, и теми, которыми станем владеть. И Верхний, и Нижний Египет, объединенные в одно, и обладающие многочисленными провинциями в итоге станут слишком тесными для нового бога, и он завладеет всем миром.

– Разве это плохо? – Таор не мог понять, предлагает ли Мерира ему занять какую-то почетную должность в недостроенном городе или отправляет его на завоевание новых территорий.

– Все, кто считали, что это плохо… – Мерира замялся. – Знаешь ли, я не первый верховный жрец Атона, с тех пор как этот сияющий бог захватил под свою власть весь Египет, до меня были другие. Есть записи Туту, моего предшественника…

Мерира, нервно оглядываясь, поманил юношу за собой и указал ему на цепь надписей, испещривших одну стену. Таор успел прочесть только первые строки.

– Расправа над неугодными… – это слегка его насторожило, а потом он заметил в центре тот самый иероглиф, который недавно рисовал кровью Уджаи. Он не знал, как его прочесть. Иероглиф четко вырисовывался среди других, и как будто стирал смысл всего.

– Что это значит? – Таор обернулся к собеседнику.

– Ну, как тебе это сказать… – Мерира был предельно осторожен, как если бы их разговор могли подслушать сами стены. – Не всем понравилось отказываться от старых традиций, жертвовать своими храмами и должностями. Разные боги давали куда больше возможностей для разных людей, чем если все принадлежит кому-то одному и лишь ему должно поклоняться, приносить жертвы, как кровавые, так и символические. Те, чьи храмы богатели от приношений Сету, Гору, Мут, Осирису и многим другим богам вначале воспротивились. Но она жестоко подавляет сопротивление…

– Он, – нашел в себе силы поправить Таор, заметив меж колонн новое изображение Атона с царским уреем и лучами, тянущими вниз подобно отрубленным человеческим рукам.

Жреца будто ударили.

– Знаешь, говорят, что боги на самом деле бесполы, – как бы извиняясь, заметил он.

– Никогда о таком не слышал, – черные брови Таора мучительно нахмурились. – Я ведь хотел спросить совсем не о богах, – он обернулся к стене, – а об этом символе.

Всего-то и нужно было ткнуть пальцем в середину, где расположился иероглиф, чуть более крупный по размеру, чем все остальные, но его уже не было. Не мог же он уползти, будто скарабей. Юноша недоуменно смотрел на то место, где знак только что был. Казалось, что все иероглифы теперь припорошены чем-то коричневым, похожим на толченую гвоздику или запекшуюся кровь. Здесь просто мало света и мало воздуха. Таор ощутил легкое головокружение. Затем четко различил в тишине взмахи крыльев.

– Здесь кто-нибудь есть кроме нас?

– Вряд ли, – с нажимом заявил верховный жрец и, тем не менее, настороженно оглянулся, как будто ожидал, что некий свидетель пойдет прямо за ними. – Наверное, тебе становится скучно вдали от людей. Ты ведь привык постоянно находиться с войском.

– Я ни на что не жалуюсь. С тех пор, как я вернулся с войны, здесь во дворце все сильно изменилось, даже не обстановка, сама атмосфера. Вначале это было непривычно, но теперь мне здесь стало нравиться, как будто я, наконец, оказался дома.

– А вот другие все бы отдали, чтобы отсюда сбежать, но бежать в сущности некуда. Изменения, как зараза, из столицы перекидываются во все дальние уголки, а потом и за пределы страны.

Таор не боялся перемен и не собирался выступать против них подобно тем, о ком были сделаны предостерегающие записи. Во-первых, он никогда и ни в чем не стал бы противиться указу фараона, ведь, по сути, правитель, сидящей на троне, это единственный бог для своего народа, только он имеет права отдавать приказы, говорить, что правильно, а что нет, удел подданных – подчиняться ему. Ведь недаром правитель Египта почитается представителем богов на земле. Во-вторых, юноша не был особо религиозен. Боги в различных храмах, сколько бы их не было, существовали для него, как нечто само собой разумеющееся, но неодушевленное. Люди поклонялись им, приносили дары жрецам, совершали обряды, но все это больше было похоже на фон, окружающий истинную власть, не божественную, а царскую. Тем сильнее Таор оказался поражен, когда увидел во дворце живое создание, подобное тому божеству, которое верующие способны описать лишь в словах. Даже статуй таких не было. Божество воплоти. Таор не знал, с кем или с чем его сравнить.

– Ты когда-нибудь был влюблен?

Вопрос жреца удивил его.

– Не припомню такого, – честно признался Таор.

– Тогда странно, как молодой человек вроде тебя, которому не любопытно ничего, кроме военного искусства, может поступать так великодушно.

Таор непонимающе уставился на него.

– В день, когда тебя чествовали, как победителя, ты производил впечатлению влюбленного, который готов отказаться от всех наград ради одного определенного объекта или хотя бы его внимания, – мудро пояснил жрец.

– Ничего подобного, – Таор резко обернулся через плечо. Ему снова послышалось, что где-то взмахнули крылья.

– Объясни мне это: ты возвращаешься с победой и военными трофеями, ты можешь просить о богатстве, о собственном продвижении на самую вершину, хоть о руке царевны, если пожелаешь, но… в миг своей славы ты попытался растоптать сам себя, попросил о том, за что тебя могли лишь наказать – о благе для других, для своих же врагов, если быть честным.

– И что с того? – искренне изумился Таор. Зачем снова и снова возвращаться к событиям прошедших дней? Они его больше не волновали. Он получил удовлетворение своей просьбы.