Алексей Баканов - «Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг.

• Название: «Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг.
• Автор: Алексей Баканов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4438-0782-9

Профессиональными историками и публицистами сломано немало копий в дискуссиях относительно сотрудничества украинских националистов с немцами, борьбы УПА с Красной Армией и Вермахтом, участия солдат УПА в уничтожении мирного гражданского населения. «Проблема УПА» все еще остается вопросом, раскалывающим украинское общество. Для одних члены ОУН и УПА – это бандиты, «украинско-немецкие националисты», простые исполнители воли своих зарубежных хозяев. Для других – это несомненные герои, а украинский национализм – сила, сражавшаяся в неравной борьбе против двух тоталитаризмов, и никогда ничего общего не имевшая с фашизмом.

Так кем же были украинские националисты на самом деле? Предлагаемая вниманию читателя работа в некоторой степени отвечает на этот вопрос. Не претендуя на всеохватность и написание исчерпывающей истории ОУН и УПА, автор поставил пред собой более скромную цель: рассмотреть национальные аспекты идеологии ОУН, понять, какой смысл вкладывали украинские националисты в понятие «нация», как формировалось и развивалось отношение украинских националистов к национальным меньшинствам, как представления о роли и месте национальных меньшинств на Украине соотносились с практической политикой украинских националистов.

---

В проекте украинского государства, который Н. Сциборский обрисовал в «Нациократии», существовал отдельный законодательный орган – Государственный Совет («Державна Рада»), члены которого избирались прямым всеобщим тайным голосованием. Депутаты в Государственный Совет выдвигались синдикатами. «Глава Государства» («Голова Державы») являлся Вождем Нации. Но, в отличие от дуче, фюрера и всех прочих «вождей», украинский Глава Государства избирался на 7 лет не прямым голосованием, а на Большом Съезде («Великом Зборе»), созываемом из Государственного Совета, Всеукраинского Хозяйского Совета и Территориальных Советов. Вождь Нации имел право распускать Государственный Совет, был главой правительства, и министры должны были быть ответственными не перед Государственным Советом, а перед ним[130]. Очевидно, украинский «вождь» обладал практически неограниченными полномочиями, сходными с теми, которыми обладали лидеры западноевропейских фашистских и авторитарных режимов, от которых его отличала только его выборность.

Влияние «Нациократии» Сциборского трудно переоценить. С момента выхода работы Сциборского, и по крайней мере до середины войны нациократия считалась официальной формой общественнополитического устройства будущего украинского государства.

В августе 1939 г. в Риме состоялся ІІ Съезд ОУН. Позже его результаты не были признаны ОУН-Б и, таким образом, решения римского съезда продолжали действовать только для ОУН-М. Согласно «устрою» (уставу) во главе ОУН стоял «Глава ПУН». Постановлялось, что «за свою деятельность и решения Глава ПУН отвечает перед Богом, Нацией и собственной совестью»[131]. В уставе закреплялся узкоэтнический, эксклюзианистский характер организации: «членом ОУН может быть каждый украинец и украинка»[132]. Таким образом, неукраинцам путь в ОУН был заказан. Верная традициям учения Д. Донцова ОУН выступала против «обездуховленного и бесплодного интеллектуализма». В «сфере идей и духа» ОУН исходила «из основ психологически-общественного волюнтаризма и действующего идеализма»[133]. Идеалом социально-политического устройства оставалась нациократия – «власть нации в государстве, которая опирается на организованное и солидарное сотрудничество всех социально полезных слоев («верств»), соединенных – соответственно с их общественными функциями – в представительных органах государственного руководства». В будущем украинском обществе каждая единица имела свое место и функцию. ОУН выдвигался лозунг антипартийности, «надклассовости и национальной солидарности». Одновременно признавалось широкое местное самоуправление[134]. В будущей Украине все партии были бы запрещены, единственной формой политической организации допускалась ОУН «как основа государственного порядка и фактор национального образования и организации общественной жизни» (п. 12)[135]. Забастовки рабочих и локауты работодателей запрещались «как несоответствующие понятиям национального государства и противоречащие основам социальной солидарности» (п. 6). Сами рабочие организовывались в профессионально-сословные («професiйно-становi») организации по отраслям производства (п. 2)[136]. Очевидно, что все эти идеи были тождественны идеям, выдвигаемым итальянским фашизмом[137]. Доподлинно известно, что крупнейший идеолог ОУН Н. Сциборский интересовался фашистским опытом и пользовался конспектами о фашистском общественном устройстве, составленными в начале 1930-х гг. оуновским резидентом в Риме Е. Онацким[138]. Но сами украинские националисты, как мы убедимся ниже, всячески противились простому отождествлению их движения с итальянским фашизмом или национал-социализмом.

В программе ОУН, принятой на съезде, обозначалось, что нация – «это наивысший тип человеческой общности («спiльноти»), которая при своей духовной и общественной различности («зрiзничкованости») имеет один внутренний унитарный смысл, созданный единством природного положения, общим переживанием исторической судьбы и непрекращающимся стремлением к полному самоосуществлению»[139]. Украинские националисты понимали украинскую нацию скорее мистически, ни о каком гражданском понимании нации как сообществе людей, населяющих страну, тут нет и речи.

По мнению руководства ОУН, отношение к национальным меньшинством должно зависеть от их отношения к украинскому государству: «Свое отношение к национальным меньшинствам государство сделает зависимым («узалежнить») от их отношения к освободительной борьбе Украины и ее государственности» (п. 13)[140]. Некоторые украинские исследователи трактуют данный пункт как свидетельство миролюбивости планов ОУН. Однако проблема заключается в том, что у национальных меньшинств Польского государства и Советского Союза отсутствовали какие-либо стимулы и резоны поддерживать создание украинской государственности, поэтому возможностей найти факты, подтверждающие нелояльность того или иного меньшинства к украинской государственности, было предостаточно.

В церковной политике ОУН встала на путь отделения церкви от государства, тем не менее это отделение не мыслилось полным: «Национализм не имеет своей отдельной теологии, но имеет свою мораль» (п. 2)[141]. И далее: «Национализм признает свободу совести до тех пор, пока она не идет в разрез с добром и моралью Украинской Нации» (п. 3). Пропаганда атеизма и антинациональных учений запрещалась. В отличие от последующих решений съезда бандеровцев, программа римского съезда не содержала конкретных выпадов против «московства» в области церковной политики, «украинскими церквями» провозглашались и православная, и греко-католическая (примечательно отсутствие среди национальных церквей католической)[142].

Был среди программных положений ОУН и отдельный параграф о евгенике. В нем отмечалось, что будущее украинское государство «будет использовать меры для улучшения популяции, запретит супружеские связи больным определенными болезнями, поведет решительную борьбу против социальных недугов, … будет контролировать гигиену общественной жизни»[143].

В увлечении украинских националистов евгеникой нет ничего удивительного. Евгеническое движение успешно развивалось в межвоенной Европе[144]. Евгенику принято делить на «позитивную» и «негативную». По определению видного историка биологии Э. И. Колчинского, если сторонники позитивной евгеники стремились к «улучшению наследственности путем селективных мероприятий», то поборники негативной евгеники выступали за «насильственное устранение от размножения носителей вредных признаков»[145]. Таким образом, программные постановления ОУН принятые на ІІ съезде скорее соответствовали идеологии негативной евгеники, а не позитивной.

Увлечение идеями отрицательной евгеники было мировой тенденцией межвоенного периода. Хотя наибольшего развития отрицательная евгеника получила в гитлеровской Германии, она успешно развивалась и в других странах, проводивших более либеральную или социалистическую политику. Еще в 1907 г. стерилизация была введена в некоторых штатах США. К 1940 г. в 33 штатах США и во всех скандинавских странах была введена добровольная или обязательная стерилизация для различных групп населения[146].

Стоит отметить, что в программных постановлениях ІІ съезда ОУН (бандеровцев) параграф про евгенику уже отсутствует, хотя некоторые видные деятели бандеровского движения (как Я. Стецько), как мы дальше увидим, продолжали выступать за воплощение программы евгеники в жизнь[147].

В 1940 г. в ОУН произошел раскол, который юридически окончательно оформился на ІІ Великом съезде ОУН-Б в 1941. Прежде единая ОУН разделилась на две враждующие организации ОУН во главе с А. Мельником (ОУН-М) и ОУН[148] во главе с С. Бандерой (ОУН-Б)[149]. Что послужило причиной раскола? Как полагает большинство исследователей[150], в основе конфликта лежало недовольство «краевиков» эмигрантским руководством ОУН. Трения между эмиграцией и Краем возникали еще раньше, однако тогда авторитет главы ОУН Е. Коновальца препятствовал расколу, а у сменившего Коновальца на посту главы ПУН А. Мельника такого авторитета в глазах галичан не было. Еще с 1930-х гг., со времен саботажной акции, Краевой провод был настроен несколько более радикально насчет террористической деятельности по отношению к Польше. Именно такая позиция радикальных «краевиков» поставила ОУН на рельсы террора. Известно, что Е. Коновалец выступал против индивидуального террора как метода политической борьбы на западноукраинских землях, тем не менее он не препятствовал деятельности террористов и защищал их позицию перед менее радикальными членами Провода.

Убийство Е. Коновальца и вступление в должность главы ОУН А. Мельника, который на протяжении 1930-х гг. не принимал активного участия в деятельности организации, обострили имевшиеся трения.

Ситуация, сложившаяся вокруг Карпатской Украины в 1938–1939 гг., и позиция ПУН относительно политики украинских националистов и их участия в жизни Карпатской Украины[151] еще более углубили накопившиеся противоречия.