Юрий Пашанин - Заячья амнезия. Сказки

• Название: Заячья амнезия. Сказки
• Автор: Юрий Пашанин
• Жанр: Прочий юмор

Столько в людях такого, что всё непременно хочется положить на шуточную историю, сказку и басню. Вот они, мои сказки, длинные и не очень, но точно интересные и поучительные.

---

Быть сытым

Пасётся в поле старый Вол.
Очковая змея,
Обвив бамбука тонкий ствол,
Шипит Волу: «И я

Хочу пожить у тех людей
В жилище без проблем.
Лежи без дела и балдей,
И наслаждайся всем.

Устанешь, ползая в лесу,
Поймаешь мышь пока,
А там и мяса принесут,
И в чашке молока.

Но вот в зубах моих, увы,
Есть небольшой грешок».

Вдруг кто-то горло ей сдавил
И затолкнул в мешок.

Под мухой

Ложка, всю полоску пенки
Намотав на тыл черпала,
Поскребла кастрюле стенки
И опять на стол упала:

«Как же здорово, что в кухне
Снова форточка открыта!
Вот раздолье будет мухам!
Слижут пенку с аппетитом!

Пусть хоть пенка от бульона,
От парного молока ли,
Мухи всё заворожённо
Хоботком всегда лакали.

Я им стала как родная.
Впору этим хоть гордиться.
Ведь, наверно, мухи знают
На кого им здесь садиться».

Бессердечность

Воровать красавиц моду
Взял горбатый Квазимодо.
Квазимодо хоть дебил,
«Это» делать он любил.

Не неся заботы бремя,
Квазимодо жил в гареме.
Хоть коморка и тесна,
Не давал гарему сна.

День и ночь на Квазимодо
Много «парилось» народа -
Кто-то жарил, кто-то шил,
Кто-то с ним собой грешил.

И когда же свет прольётся?
Не любовь нужна уродцу.
Сердца в случае любом
Нет в уродце под горбом.

Зайки-малыши

Чтоб нести друг другу чушь,
Есть в лесу далёком глушь.
Где-то в той лесной глуши
Мутят воду плохиши.

В эту глушь лишь ведом путь
Тем, кто хочет обмануть.
Там не ловят с неба манн.
Там чинят они обман.

Водят за нос без конца
Кто-то мать, а кто отца.
Побездельничав часок,
Пожирней берут кусок.

Интерес их однобок.
Будто змей шипят клубок.
А вернутся из глуши,
Снова зайки-малыши.

Косилка

Не её работы зона,
У неё теперь газон,
Но Косилка для газона
Косит луг второй сезон.

С виду тот газон просторный,
Только травка там скудна.
Хоть Косилка жнёт упорно,
Но работа не видна.

Луг всегда травой обилен,
Век могла косить бы здесь,
Но с мощой проблемы были.
А к чему «из кожи лезть»?

Своего престижа ради
И поломок избежать,
Луг оставила, не глядя,
Чтоб траву газона жать.

У Косилки ностальгия,
Давят грузом времена.
Хоть газоны есть другие,
На лугу видней она.

Вот опять трава полезла,
В зелень луг весной попёр,
И Косилка всем железом
Давит луг во весь опор.

Заяц-попрыгун

У Зайчихи в норке тихо —
Муж ушёл к другой зайчихе.
Хорошо теперь одной
Наслаждаться тишиной.

В стирку мех никто не бросит
И никто пожрать не спросит,
«Не коптит» никто жильё
И не трогает её.

Лето всё она не тужит
И совсем забыла мужа,
Но не тут-то было. Вдруг
В дверь раздался громкий стук.

В дрожь Зайчиха: «Кто же это?»
А за дверью муж с букетом
Говорит: «Привет, жена!
Для тебя цветочки. На!

Озабочен целый день я.
У тебя же день рожденья.
Прискакал поздравить я.
Мы же, как ни как, семья.

А ещё подарок устный —
Не смотри на вещи грустно.
Всё мне в жизни по плечу.
Нагуляюсь – прискачу».

От Зайчихи быстрым шагом
«Отвалил» косой зигзагом.
Хоть букет ей был к лицу,
Удивилась наглецу:

«Посмотрите – он с цветочком!»

Жизнь расставила все точки —
Ни к чему Зайчихе лгун
Этот заяц-попрыгун.

Мыло и Рубашка

Окликнуло Мыло однажды Рубашку:
«Послушай, подруга! Прошло лишь два дня,
А ты оказалась такой замарашкой.
Давай-ка стираться опять у меня».

Рубашка в ответ не замедлила Мылу:
«Да что ты пристало к прохожим с утра?
К твоей чистоте я чего-то остыла.
Сама я решу, когда в стирку пора».

Но мыло своё: «Ты же запах, подружка,
Уже от себя оставляешь кругом.
Давай-ка немедленно в стирку и в сушку,
А после прогладим тебя утюгом».

Рубашка с упрёком: «Достали меня вы
Уже каждый день со своей чистотой!
Мне правила ваши теперь не по нраву.
Стираться и гладиться это отстой».

А Мыло опять: «Поумерь-ка гордыню
И гонор-то свой предъявлять погоди,
Ведь пота разводы спины посредине
И жирные пятна видны на груди».

Рубашка же злится: «Разводы и пятна?
Хоть сажа появится, мне всё равно!
От грязи и запаха даже приятно.
А быть замарашкой мечтала давно».

Рубашки опять домогается Мыло:
«Ведь были с тобой мы, Рубашка, друзья!
Смотрелась всегда ты прекрасно и мило,
И в этом, все знали, заслуга моя».

Рубашке годится причина любая,
Чтоб впредь находиться нестиранной ей.
Без стирки Рубашка теперь прозябает,
И нет у неё больше прежних друзей.

Петрушка и марионетка

Спит в коробочке «старушка»
На верёвочках игрушка.
Спинка, плечи, ножки, ручки
Друг на дружке просто в кучке.
Разбудить решил подружку
Разговорчивый Петрушка.
Потянул её за нити:
«Как Вам спится, извините?

Появляться стали редко.
Станьте вновь марионеткой.
Разгоните тень сомнений —
Есть ли ход телодвижений?

Всем игрушкам интересно
Так ли гнётесь Вы прелестно,
Есть ли нужный ход суставам.
Лет-то вроде больше ста Вам».

И «старушка» заскрипела:
«Танцевала я и пела.
А теперь лежу немая,
Головы не поднимая.

Мне бы ручку, мне бы ножку
Шевельнул бы кто немножко.
Я хоть древняя старуха,
Не туга ещё на ухо.

Есть у ниточек захваты.
Их возьми-ка в руки с ватой
И подёргай, вот тогда я
Запляшу как молодая».

От движений нитей робких
Вышла кукла из коробки.
Управлялось тело плохо.
Стала кукла тихо охать.

Что задумано Петрушкой,
Всё проделала игрушка.
И пока кричали: «Браво!» —
Поскакал и он на славу.

Лишь настало время ночке,
Снова кукла в коробочке.
У «старушки» ностальгия
Вновь вершить дела благие.

Внутренний мир пустышки

Из резины надутая пышка
Без особенных внешних примет
На прилавке лежала Пустышка,
Всем в младенчестве нужный предмет.

В упаковке хорошего мало.
Тесноват для Пустышки мирок,
И, конечно, Пустышка не знала,
Как же мир за дверями широк.

Предсказуемо жизни теченье.
Хоть Пустышка лежала вчера,
Как и всё, по её назначенью
Применять наступила пора.

Всем известно, Пустышка – не соска,
Не течёт сквозь неё молоко.
Но болтаться резинкой неброской
У младенца во рту нелегко.

Что нужна иногда лишь малышке,
Не понятна ей истина та.
Напрягала резину Пустышка,
Чтоб не выскочить вдруг изо рта.

Хоть всего лишь два дня в колыбели
И зажёванной стала до дыр,
Появился в резиновом теле
Всё же маленький внутренний мир.

Вернуться в репей

Колючка, вцепившись в собачий ошейник,
Родной поспешила оставить репейник.
Одобрив ошейник, устроившись там,
Колючка таскалась по злачным местам.

Колючка сидела на шее собаки,
Когда шевырялась та в мусорном баке,
И даже когда та гоняла блоху,
Сидеть продолжала она наверху.

На шее собаки пока восседала,
Колючка там много чего повидала,
Но кончился день и так хочется ей
Обычной колючкой вернуться в репей.

Надувные мастера

Надувной купили Шарик
Для торжественного дня.
Шарик в доме скоро шарил,
Кто ему ещё родня.

Друга встретил он не сразу.
Напоровшись на иглу,
С надувным лежал Матрасом
Шарик тряпкой на полу.

«Что за пошлость, что за рюшки?
Лишь зовёшься надувной.
Уподобился подушке,
Прогибаясь под спиной.

Я давно являюсь связью
Поколений и времён.
Ты же весь измазан грязью
И давленьем не силён.

Как терпеть такое порно?
Ты ж, резиною скрепя,
Тело голое позорно
Примеряешь на себя».

«Что ж, подметил это точно -
Жизнь не сахар, но, поверь,
Бытовая стала очень
Для меня она теперь.

Предназначен я собою
Дать покой телам во сне,
Но они одной любовью
Занимаются на мне.

Да, ты прав, не интересно,
Что на мне подчас творят.
Подползай же, здесь не тесно,
И ложись со мною вряд».

«Как? Мне? Лечь с тобою рядом?
На костюм свой посмотри.
Чтоб его отчистить, надо
В мойку сунуть раза три.

Безобразие всё это.
Подползи к нему и ляг.
Не тебе давать советы,
Недостойный ты пошляк».

«Я и впрямь такой, наверно.
Повинуюсь всем буграм.
Да и ты лишь смог извергнуть
Шум, и гам, и тарарам.

Сам-то что буянишь нагло?
Посмотреть, скорей всего,
То ли ты обрывок флага,
То ли вовсе ничего».

Каждый в чём-то был убогий.
Но успели до утра
Перемолвиться немного
Надувные мастера.

Карьера в карьере