Лариса Миллер - Островок безопасности. Выпуск 3 серии «Стихи гуськом»

• Название: Островок безопасности. Выпуск 3 серии «Стихи гуськом»
• Автор: Лариса Миллер
• Жанр: Поэзия

Третий номер авторской серии «Стихи гуськом». Предыдущие выпуски: «Ridero», «В прямом эфире» – август 2016, «Два ветра, три дождя» – январь 2017. В данном «Выпуске №3» несколько совсем новых стихотворений 2017 г., стихи сентября-декабря 2015 г., стихи 1965—1969 гг., раздел «Памяти Азарика Мессерера», а также «Заметки на полях»: о выставке Резо Габриадзе, о книгах Геннадия Русакова, Татьяны Правдиной-Гердт, Людмилы Штерн и слово прощания с Евгением Евтушенко.

---

«Вот по какому я вопросу…»

Вот по какому я вопросу:
Как сделать, чтоб не знали сносу
Душа и тело, чтоб не мерк
Мой мир ни в среду, ни в четверг,
Да и в другое время тоже.
Ты можешь так устроить, Боже?

«Поскольку жизнь такая сложная…»

Поскольку жизнь такая сложная,
Унынье – роскошь невозможная. а
Ведь надо как-то выживать,
Прорехи, дыры зашивать,
Ткань жизни смятую разглаживать
И как-то быт земной налаживать,
И делать так по мере сил,
Чтоб он мне радость приносил.
А он упорствует, артачится,
Велит мне: «Плачь», а мне не плачется.
Вернее, плачется, но я
Лазурью обметав края
Канвы, на ткань взгляну опасливо
И вижу: светится. И счастлива.

«Собираюсь здесь жить, пока жить не расхочется…»

Собираюсь здесь жить, пока жить не расхочется.
Собираюсь здесь жить, пока время не кончится,
И пока над макушкою небо висит,
Из которого дождик слегка моросит.
Собираюсь здесь жить и надеюсь при случае
Убедить, урезонить мгновенья летучие,
Чтоб они, продолжая летать и шуршать,
Моим планам не вздумали вдруг помешать.

«Как назвать этот путь?..»

Как назвать этот путь?
Назови его необратимым.
Как назвать этот миг?
Назови его невоплотимым.
Что же делать, скажи,
Что же делать, о Господи, мне
С невозможным таким, тупиковым
безжалостным «не»?
«Но ведь есть еще свет,
свет немеркнущий, необоримый, —
Слышу тихий ответ, —
Небесами моими творимый».

«Нет, надо было подождать…»

Нет, надо было подождать
И не спешить на свет рождаться.
Нет, надо было дня дождаться,
Когда наступит благодать.
А так приходится самой,
Самой устраивать все это
В краю, где скоротечно лето
И темень жуткая зимой.

«Коль говорят, что неизбежно горе…»

Коль говорят, что неизбежно горе,
Не слушай их и не живи им вторя…
Сам постигай порядок заведённый,
В котором пир сменяет труд подённый.
Сам постигай сей мир непостижимый,
На счастье и беду неразложимый.
И ты поймёшь, постигнув все нюансы,
Что равные у счастья с горем шансы.

«Я особенно смертна, когда просыпаюсь…»

Я особенно смертна, когда просыпаюсь,
Потому что, проснувшись, невольно касаюсь
Нити жизни, которая мелко дрожит,
Так дрожит, будто только что страх пережит,
Страх не знаю чего – одиночества, смерти,
Пустоты ли, тщеты ли земной круговерти,
Темноты, белизны наступившего дня,
Что вот-вот ослепит ярким светом меня.

«Когда я наконец решусь…»

Когда я наконец решусь,
То в гости к счастью напрошусь.
Мне интересно, как живётся
Тому, кто дивно так зовётся,
В каком живёт оно краю,
С кем разделило жизнь свою,
И как смогло оно устроить
Так, что нельзя его расстроить.

«Возьмём сегодня для примера…»

Возьмём сегодня для примера
Меня. Труды мои – химера.
Все дни со страстью, с куражом
Гоняюсь я за миражом.
И тем же занята ночами.
Спроси: «Зачем?», пожму плечами.
Спроси, как время провожу,
Скажу: «Вокруг себя гляжу».
Спроси, каков мой род занятий,
Скажу: «Ищу я для объятий
Объект. И всё, что отыщу,
В свой стих немедленно тащу».

«Сей скоротечной жизни миги …»

Сей скоротечной жизни миги —
Они должны быть в красной книге.
Нельзя ни комкать их, ни мять,
Их надо, точно дар, принять,
Чтоб те, что в душу к нам влетели,
Покинуть нас не захотели
И больше не рвались вперёд,
Замедлив чудом свой полёт.

«Хочу с тобой поговорить…»

Хочу с тобой поговорить,
Но как назвать тебя – не знаю.
То белым светом называю,
То называю «жизни нить»,
То назову тебя судьбой,
То временем, то небесами,
Где я могу парить часами,
Неся тетрадочку с собой.
Во всяком случае, ты то,
Ты тот, ты та, с кем важно крайне
Мне побеседовать о тайне,
Которой не постиг никто.

«Конечно, жить на свете сложно…»

Конечно, жить на свете сложно,
Но лишь таким путём и можно
Увидеть неба синеву. Я потому лишь и живу,
Что в этом мире есть такое,
Что не даёт никак покоя,
Что трудно описать пером.
Вот листья в воздухе сыром
Летают. Им пока летится.
Нам с ними выпало родиться
В одном краю. Я в те же дни
Кружу по свету, что они.
Живут они, как жить привыкли —
Чуть покружились и поникли.
А я который год кружу
И всё ума не приложу —
Как можно покружить и сникнуть,
Упасть на землю и не пикнуть.

«Я так долго была молодой…»

Я так долго была молодой,
Баба старенькой, мама бессмертной.
Жизнь так долго была милосердной,
Окружая воздушной средой
Всё привычное – дом и семью,
Весь рисунок под облаком пенным,
Что казался почти неизменным.
Вдруг взглянула – и не узнаю.
Вдруг хватилась – и нет никого.
Вдруг хватилась – и не досчиталась
Тех, с кем дивно когда-то леталось.
И бессмертных – ну ни одного.
Да и я… Разве та – это я? —
Как поэт вопрошал справедливо.
Что же делать? Наверно, «счастливо»
Пожелать им, всю горечь тая.
Пожелать и ушедшим и той,
Той себе, что жила здесь однажды,
Над ручьём умирая от жажды,
Наслаждаясь земной маетой.

«С волшебным летом кончился роман…»

С волшебным летом кончился роман,
Что очень жаль. Я всячески хотела
Его продолжить, потому что пела
Его душа. А я ведь меломан.
К тому же, и моя душа поёт,
Душа поёт и ждёт, чтоб подпевали
Или по крайней мере «ля» давали
Мне для настройки. Нынче «ля» даёт
Рассвет, хоть и поздней на три часа,
Чем летние цветные небеса.

«Терпя безумные издержки…»

Терпя безумные издержки,
Как можно выжить без поддержки
Непредсказуемых небес
Изменчивых? Как выжить без
Листвы – её орла и решки —
Без этих золотых монет,
Которые, сходя на нет
И собираясь приземлиться,
Всё продолжают золотиться
И посылать прощальный свет?

«Ну а в конце концов мы станем…»

Ну а в конце концов мы станем
Хоть чьим-нибудь воспоминаньем.
Возможность эта есть всегда,
А, значит, мы не без следа
С земли уходим. Как приятно,
Что, хоть нельзя прийти обратно,
Но можно в чьей-то жить душе
Эскизом ли в карандаше,
Туманном и незавершённом,
Излишней чёткости лишённом,
Иль глянцевитым полотном,
Что в стиле выполнен одном,
Иль на картине светлой точкой,
Иль в голове застрявшей строчкой.

«Вот протянуло лето ножки…»

Вот протянуло лето ножки,
Вот лес сменил свои одёжки,
Снял изумрудный свой наряд.
Сегодня в воздухе парят
Лишь те, чьё время на исходе,
Кто на излёте, на свободе
И кто, не скованный ничем,
Не вопрошает: «Как? Зачем?
За что?», в своей имея торбе
Лишь смесь веселости и скорби —
Ту упоительную смесь,
Которой полон воздух весь.

«И вдруг навалится, как глыба…»

И вдруг навалится, как глыба,
Тоска, что мне не по плечу.
И ведь не скажешь ей: «Спасибо,
Спасибо, больше не хочу.
Спасибо, мне уже хватило
Тебя. Не засти, уходи.
Мне очень надо, чтоб светило
Хотя бы что-то впереди».

«Гармония есть, но она где-то там…»

Гармония есть, но она где-то там,
А хаос – он ходит за мной по пятам
И путает карты с великим азартом,
Как неслух шкодливый, что ходит по партам,
Желая сорвать надоевший урок.
И выставить хаос нельзя за порог.
И, чтобы призвать его как-то к порядку
И чуть усмирить, я берусь за тетрадку
И буковки в строгом порядке пишу.
И, ежели хаос и не сокрушу,
То, может, заставлю присесть со мной рядом
И полюбоваться тем складом и ладом,
Который в стишке воцарился одном,
Когда целый мир перевёрнут вверх дном.

«Иди, иди, пока идётся…»

Иди, иди, пока идётся,
И ножками перебирай.
Пока твоя дорожка вьётся,
С тенями лёгкими играй.
Играй с лучами и тенями,
Что на твоём пути лежат.
Играй с огнём, верней, с огнями,
Что на ветру слегка дрожат.
Они слетят, увидишь дверцу
Меж оголившихся ветвей
И примешь близко-близко к сердцу
Летучий миг судьбы своей.

«Летает в воздухе сыром…»

Летает в воздухе сыром
Листочек, набираясь влаги.
А ты води себе пером,
Пером весёлым по бумаге.

Лес, потерявши покрова,
Пустым останется и голым.
А ты печальные слова
Пиши пером своим весёлым.

Перо не может быть иным.
Оно умеет только в раже
Писать про горькие, как дым,
Потери, тяготы, пропажи.

«Нашёлся или заблудился…»