Евгений Кискин - Школа романиста «WATIM». Апрель

• Название: Школа романиста «WATIM». Апрель
• Автор: Евгений Кискин
• Издательство: ЛитагентРидеро78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Триллер

Эта книга – сборник произведений молодых магнитогорских авторов, занимающихся в основанной мною Школе Романиста. Я не руковожу литературным объединением с его потоком авторов разных, я занимаюсь индивидуально. Сам, пройдя нелегкий путь от новичка до признанного автора, в меру своих сил, опыта и знаний, помогаю тем, кто выбрал дорогу в литературу, написать свои первые произведения и опубликовать их. Что может быть более важным для автора, как увидеть результаты своего труда на страницах книги.

---

По его настроению и под его нужды вторая часть дома была обставлена на пример деревенской избы: просто и чисто. Здесь и воспоминания детства живут, здесь и душа отдыхает. И весь свой люд себя уютнее чувствует. Тут и водка с солеными огурчиками, с квашеной капустой да картошкой на постном масле лучше пьется, и разговоры честнее говорятся.

Самовар, тюлевые занавески, круглый стол и икона с лампадой в красном углу. Он даже привез из маленького провинциального городка, где родился, старый сундук, обитый полосками почерневшей жести. Как это чудо из его детства сумело сохраниться, остается только гадать. Но, в минуты одиночества и подступившей ностальгии, приляжет на этот сундучок, закроет глаза, и как на полвека назад перенесся, в те годы, когда мальцом и взаправду спал на этом сундуке, свернувшись калачиком. А случится какой шум или движение в доме – вскочит, пригладит редкие волосешки и примет положенный его авторитету вид.

Сегодня у пахана гости из администрации. Банный день на широкую руку.

Это лет двадцать назад они могли существовать сами по себе: власть – отдельно, пахан со своими урками – отдельно. Мэр города урку на пушечный выстрел к своему телу не подпустит. Пришли времена иные. Нынче заместитель мэра с компанией в открытую в баньку к нему приехал. Деньги не имеют цвета и запаха. А когда на кону не просто деньги, а очень большие деньги, – стираются все отличия.

Тут уголовник, отсидевший в тюрьмах не один срок, запросто пожимает руку бывшим его гонителям: прокурору, участвующему в его бизнесе, судье, владеющему пакетом акций доходного заводика, или мэру, числящемуся членом совета директоров. Это там, в родных краях христианин не сядет за один стол с правоверным, и оба будут ругать иудея. Здесь общие интересы отодвигают на десятый, двадцатый план межнациональные и межконфессиональные споры.

Давид, двое вице мэров, банкир и директор театра развлекались в бане.

Молодые сочные девки дразнили гостей крутыми бедрами, визжали в холодном бассейне и поднимали у мужчин на соответствующий уровень соответствующее настроение. Девки не уличные шалавы, и, хотя эти гости любой дармовщинке рады, Давид к власти уважение и почет имеет. Артистки из штата того самого театра, где он, пахан, – один из главных спонсоров. Танцевальная подготовка, хорошие голоса, песни под гитару весь вечер. И шампанское вперемешку с коньяком. Правда, он сам ни то, ни другое не любит. Он все по водочке, по беленькой прохаживается.

Чума, порученец пахана, просунув в щель двери единственный целый глаз, отыскал Хозяина и замер, ожидая, когда на него обратят внимание.

Давид, худой жилистый мужичок пенсионного возраста, без малого половину жизни просидел в зонах. Он обладал звериным чутьем, благодаря чему выжил и поднялся до вершин уголовного мира. Даже в этом пьяном бедламе и визге девок, он уловил прожигающий испещренную татуировками кожу взгляд. Он незаметно повел глазами, выискивая точку беспокойства.

В щель дверного проема немигающе смотрел Чума. Порученец никогда не станет подглядывать, а тем более беспокоить отдыхающего пахана из-за пустяка.

– Я на минутку, – сказал Давид партнерам и, скинув с коленей голую приму балета, пошел к двери.

В раздевалке Чума шепнул на ухо пахану свежую новость и отстранился, давая возможность Давиду осмыслить сообщение.

– Допрыгался, – наконец выдавил пахан, и лицо его пронзила мстительная ухмылка. – Давно надо было его к праотцам отправить.

Чума и сейчас молчал. Он знал, когда время рот раскрывать наступит. Пока пахан новость пережует, по своим извилинам прогонит, выгоду или ущерб просчитает – ему лучше не мешать

– Что еще знаешь? – спросил, словно очнувшись, Давид. – Сам влетел или его кто-то?

– Там полиции полно, ни с какого края не подъехать. Безопасность, опять таки, мать в истерике бьется, – перечислял Чума. – Труповозка.

– А отец тут развлекается и ничего не знает, – зло пробросил пахан.

– Его телефон в раздевалке звонил бесконечно, пока я батарею не сунул в кипяток, – раскололся Чума.

– И правильно сделал. Сильнее удар будет. Там и без него есть кому весь город на уши ставить, – сматерился Давид. – Виноватого они быстро найдут.

– Или назначат.

– Ну да. Их ублюдки не умирают сами по себе. – Давид опять погрузился в думы. Лицо его окаменело и лишь уголки губ слегка подергивались, выказывая кипящие в пахане страсти. – Ты вот что, пошли смышленых ребят, пусть потолкаются, послушают.

– Мои давно там, – отрапортовал Чума. – Как только новость прилетела, я Гладу и Глухаря отправил. Ребята смышленые.

– Глухаря-то зачем? – вскинулся Давид. – Что он услышит?

– На «услышать» там, может, и не подойдешь, – размышлял вслух Чума, – через их-то заслоны. А он мастер по губам читать.

– Дельно!

– А Глада у нас по машинам главный спец, чего-нибудь пронюхает.

– Ты этого своего… – Давид всегда терялся от такой предусмотрительности порученца; казалось, не было такой мелочи, которую бы тот не предусмотрел, о чем раньше его не подумал. И все же это был самый старый его кореш, самый преданный и совершенно лишенный каких-либо амбиций. – Ты полицая из дорожной службы, пригласи, как там у ннх немного уляжется. Пусть нам всю картину подробно нарисует.

– Еще что? – настойчиво спросил Чума, прежде чем Давид скрылся за дверью.

– Ну да, ты прав, – вернулся мыслями к делам Давид, – кипеж начнется знатный. Медлить нельзя. Позови Мансура и Саркиса. Пусть вместе с полицаем подкатывают.

– Сейчас?

Пахан сощурился: хорошую новость надо смочить как следует. Выпивка первостатейная и девки молодые да распаренные. А в особый кайф наблюдать, как папанька-подлец безумствует с бабами, когда труп его сына-урода еще кровью последней исходит!

– Гнать коней не будем. Часа через полтора забивай стрелку, – обозначил ориентир. – Мы сейчас отметим это дело и сворачиваться начнем. Пусть этот, – указал себе за плечо, – «приятную» новость не в моем доме узнает, – хохотнул, – предупреди там всех – молчать! – Отдал теперь уже все распоряжения и не по возрасту легкой походкой, пританцовывая, порулил в баню.

Давид был смотрящим в городе. Под ним все рынки, наркота и представители уголовного мира. Но, следуя современным традициям, он имел большие доли и в легальном бизнесе. Акции крупнейших предприятий, доли в хлебозаводе, в молокозаводе, в десятках других контор. Деньги никто сейчас не складывает в кубышку. Деньги в дело пускают. Скупить все, что продается или отдать в рост. И не через банки, под ничтожные десять процентов в год, а через ломбарды да ростовщические конторы под те же десять процентов, но уже в месяц.

Его посаженцы возглавляли или контролировали всю городскую торговлю. Мансур держал весь привоз в город сельхозпродукции из Средней Азии и транзит афганского порошка. Саркис отвечал за ярмарки и торговые центры промтоваров и ширпотреба, большей частью китайского. Под ним же были и цеховики всей округи.

Через пару часов, так и не сказав вице мэру о свалившемся на него горе, он отправил банную компанию плескаться в бассейн. А сам вместе с Мансуром и Саркисом слушал Полицая.

– Что-нибудь прояснили? Кто его?

– Никто, – коротко отвечал Полицай.

– Так не бывает, – хмуро сказал Мансур.

В мире, где цена жизни определялась стоимостью услуг киллера, в случайности верили неохотно.

– Руль оторвался и машина потеряла управление, – досказал Полицай. – Есть желание найти крайнего – можете приписать убийство рулю.

– Вот просто так вот – взял и оторвался? – в минуты волнения Саркис не мог совладать со своим акцентом. – Он что, на одной ниточке болтался, как у меня пуговиц на пальто?

– А что, реально! – бесцеремонно влез Мансур. Он был в авторитете почти как пахан. А по баблу, так и повыше. И народу под ним ходило – сотнями, даже тысячами. На всех рынках, на всех перекрестках торговали или родственники, или единоверцы, что было почти одним и тем же. – У меня давно еще был старенький фиат, деду за войну подарили! Я тоже еду себе по серпантину в горах наших. На камне тряхнуло, я рулю туда-сюда, а машина меня не слушается. Давай думать, какой шайтан мешает? Смотрю – а руль-то у меня в руке болтается, отдельно от этой палки, на которую надет был.

– И как жив остался?

– Так у нас в горах пропасти нет, – дивится непониманию Мансур, – там стена справа и стена слева. Да и скорость маленькая была, я на тормоза нажать успел.

– А этот, выходит, не успел, – молвил Саркис.

– Этот летел, сломя голову, – сплюнул Полицай. – Сами же знаете, какой беспредельщик был.

– Знаем, как не знать! – цокнул Мансур.

– Что делать будут? – спросил Давид у Полицая.

– Руль и рулевую колонку на экспертизу отправили. Но я успел посмотреть – линия разлома естественная, никаких надпилов нет. Да туда и не подобраться, чтобы надпилить. Там труба и кожух!