Роман Орлов - Последний воин духа

• Название: Последний воин духа
• Автор: Роман Орлов
• Жанр: Религия

Действие романа разворачивается в глухом английском городке в конце XX века. В живой, увлекательной и зачастую юмористической форме герои книги, проходя через многочисленные испытания и приключения, пытаются найти себя и нащупать осмысленность бытия. К концу повествования они убеждаются, что всё это вполне можно обрести и в нашей реальности; для этого вовсе необязательно убегать в мир фэнтези, летающих тарелок или лазерных мечей.

---

– Да, вот как вам повезло с родителями. – Джон поспешил прервать неловкое молчание, которое могло образоваться после последних слов Анны, но сами её слова запомнил. Они были близки ему. – А у моих можно только в совершенстве научиться тому, как разрушать чужие нерукотворные миры… Но теперь с этим покончено! У меня, смею отныне надеяться, есть вы, друзья мои!

– Конечно, Джон! Мы рады твоей, наконец скинувшей оковы, откровенности! А то я, признаться, попервости думал, что тебя ничем не пробить. – Они втроём обнялись в горячем порыве. – Теперь ты не один.

– Уж кому как не мне понимать, что это значит! Более того, я боялся людей, я сторонился их, но теперь я понял, что не всё так плохо, и кроме всех прочих есть те, кто поймёт и поможет тебе! Отныне и впредь можете так же рассчитывать на мою поддержу! Один за всех! – и Джон радостно и гордо поднял голову.

– И все за одного!

Улыбка во тьме

Джон возвращался домой уже затемно. Сердце его переполняла непреходящая радость, а думы были светлы и возвышенны. Он шлёпал по лужам под холодным моросящим дождём, не замечая поднявшегося ветра. Редкие фонари освещали усталое, умиротворённое лицо Джона, которому тот день принёс столько неизгладимых впечатлений, но главное потрясение ещё только ждало его. Под курткой он нёс несколько дисков, которые дал ему с собой Уолтер.

Придя домой и запалив камин, Джон вновь не стал включать электрическое освещение. Он достал диски и при неверном свете, отбрасываемом камином, начал рассматривать их. Два диска были битловские – Revolver и Sgt Pepper’s Lonely Hearts Club Band, но его внимание сейчас больше всех привлек третий – с изображением призмы на обложке и проходящими сквозь неё лучами, преломляющимися на выходе всеми цветами радуги. «Как красиво, – подумалось ему. – Послушаю!» И, поставив на диск проигрыватель, уселся в кресле и закрыл глаза. Джон услышал размеренное сердцебиение, и где-то в пространстве заговорил голос: «I’ve been mad for fucking years…»13, затем женское стенание ворвалось в мозг Джона, и он ещё успел подумать, что слышит крики роженицы в момент своего появления на свет, и стоны эти есть ознаменование его будущего мученического пути. Затем произошло что-то невозможное в реальном мире: время словно остановилось. Под раскачивающиеся, с величественной печалью зовущие куда-то звуки гитары, он почувствовал, что тело его само поднимается из кресла к потолку комнаты. Он судорожно открыл глаза и, бросив взгляд вниз, увидел своё тело в том же самом кресле, в котором он сидел!.. Через некоторое время он снова ощутил своё тело полулежащим в кресле, но разум его был где-то далеко; в катарсических судорогах тело его выгибалось, видения, великие и прекрасные, следовали одно за одним: вот он стоит на краю мира, готовый броситься с высокой скалы во имя очищения всего человечества; вот отдаёт он последние крохи неимущим; вот затерявшись в суетной безликой толпе, блаженный, медленно бредёт, пряча отстраненную улыбку под вуалью, отрекаясь от всего сущего…

Немного придя в себя, Джон услышал затихающее сердцебиение и слова «There is no dark side on the moon»14. Он наконец открыл глаза и увидел, что сидит почти в полной темноте, камин догорел, город за окнами тоже погрузился во тьму. «Сколько же прошло времени?» – подумал он. И посмотрев на часы, выяснил, что с момента его прихода домой прошло два часа, «как же прошло столько времени, если я точно не спал?»

Долго ещё сидел он в темноте в своём кресле, размышляя о великом и малом, о мире и о своём месте в нём. «Что будет с миром, куда всё катится? Бездушные машины для убийства себе подобных, атомные бомбы и реакторы, все эти города, компьютеры, телефоны – это ли есть венец человеческого творения? Неужели в том, что мы создали, есть наша сущность и именно таким образом проявилось человеческое предназначение?» В этот момент Джону вспомнились потрясающие своей бесчеловечностью кинокадры военной хроники, где всё небо было в чёрном дыму, а земля в гигантских взрывах и горящих зданиях, а между всем этим маленькие одинаковые фигурки, бегущие куда-то по чьему-то очередному приказу. «Это ли есть цивилизация? Это ли есть Человек Разумный? Тогда в чём же заключается разумность? В убийстве себе подобных? Как же могло так получиться, что наряду с такими божественными произведениями искусства как эта музыка, которую я только что прослушал, человечество могло породить таких жутких монстров? И ведь все вокруг думают, что война – это нормально, это – испокон веков, и быть по-другому не может. Люди забыли или не знают, почему-то не хотят познать того, что я только что узрел в этой музыке. Почему это никому не нужно? А даже если и нужно, то они, эти люди всё равно, послушав однажды Музыку, всё равно почему-то остаются такими же… Но теперь я изменился. Уолтер был прав, он с самого начала что-то во мне разглядел, я не такой как они. Я буду бороться за правду и изменю мир!» Это было последней мыслью измученного Джона сегодня, он заснул в кресле, укрывшись пледом.

Наступил уже следующий день, а Джон всё никак не мог забыть своих ночных видений и мыслей. Это было слишком ярко, слишком ново и так обжигающе откровенно для него. Будто перед ним открылся совсем иной мир, хотя он, признаться, уже не верил в чудеса в последнее время. И вот теперь, собираясь в колледж холодным утром и слушая дождик за окном, Джон согревался мыслью, что всё, возможно, только начинается. Благодаря музыке, прослушанной ночью, перед ним словно распахнулись врата в дивный райский сад, из которого исходил свет, доселе никогда им невиданный. Он начал осознавать, что тот его мир, который он считал потерянным – с игрушками и детскими фантазиями – суть всего лишь дорожка к чему-то ещё более прекрасному, содержательному и возвышенному. «Да, – размышлял он про себя, – как многолик и непознаваем мир! Когда в очередной раз думаешь, что это конец, оказывается, что это только начало другого пути, иной дороги, ведущей в неведомые дали!»

Одевшись, Джон вышел на улицу и бросил взгляд в сторону Рибблтонского парка. Над виднеющимися золотыми верхушками деревьев висела сплошная дождевая стена, а чуть восточнее плотные клочья тумана образовывали просвет, в котором проглядывал кусочек радуги, поднимающейся из низины над речкой. Образ призмы и радуги с обложки прослушанного ночью альбома вдруг вклинились в его мозг внезапным всполохом, заиграла чудная музыка, позволявшая представить радугу там, где её не было и разрисовать её любыми цветами15. Джон так и застыл на месте с неоткрытым зонтом в руке, по щеке его текла слеза, смешавшаяся с дождём. И вдруг откуда-то из далёкого далёка, совершенно из другой невозможной в данный момент реальности его окрикнул грубоватый наглый голосок:

– Что, Джон, ворон считаем? Или молимся, чтобы бог сегодня миловал, и учителя не поставили тебе «неуд»? – это была соседка Джона, Эмили Робертсон, его ровесница.

– Доброе утро, Эмили, – ответил Джон и поспешил в колледж, раскрыв наконец зонт.

У ворот колледжа стоял Уолтер. Он приветствовал Джона:

– Настоящая английская погода! Сигару, сэр?

– Привет!

Они спрятались под навес за воротами и закурили. Уолтер выглядел довольным, даже немного торжественным. Джон заметил это и поспешил поинтересоваться причиной хорошего настроения друга. Ответ его немного удивил, впрочем, он уже привык не удивляться Уолтеру – это был самый непредсказуемый человек из всех, кого ему доводилось знавать.

– Я радостный? Да ты на себя посмотри, весь сияешь как морийский мифрил16! Хочешь, я с первого раза угадаю что случилось?

– Да уж, от тебя ничего не скроешь, – улыбнулся Джон. – Послушал я ночью Dark Side, такое со мной творилось!..

– Я очень рад, Джон, я не ошибся в тебе, – очень серьёзно сказал Уолтер.

Джон немного смутился и спросил:

– Да ладно, об этом потом. Как там госпожа Лютиэн? Светла ли была её дорога домой вчера вечером?

– Да, она… ах ты проказник! У меня научился шуточкам! – засмеялся Уолтер и похлопал друга по плечу. – Да ещё эльфийским! Светла ли! Молилась ли ты на ночь, Дездемона! Это можно понимать как «ушла ли она засветло?», высокопарное «путь её был светел», а также то, что она и вовсе не уходила домой, а осталась у меня! Браво, Джон! Ты ещё обнаружишь себя в литературе, вот увидишь!

– Ага. Непременно! А пока что пойдём обнаруживать себя в географии, или что там у нас для затравки…

Уроки тянулись медленно и ужасно однообразно, в эти часы Джону казалось, что нет на свете ничего хуже. Даже Уолтер, сидевший рядом, приуныл. Уж не заснул ли он, часом?

– Уолтер! – Джон толкнул его вбок под партой.

– Секундочку… На, глянь! – Уолтер протянул Джону учебную тетрадь, на полях которой была нарисована ручкой какая-то затейливая крепость с несколькими рядами кольцеобразных стен.