Вячеслав Лумельский - Жизнь и любовь (сборник)

• Название: Жизнь и любовь (сборник)
• Автор: Вячеслав Лумельский
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9909610-2-9

Автор рассказов этого сборника описывает различные события имевшие место в его жизни или свидетелем некоторых из них ему пришлось быть.

Жизнь многообразна, и нередко стихия природы и судьба человека вступают в противостояние, человек борется за своё выживание, попав, казалось бы, в безвыходное положение и его обречённость очевидна и всё же воля к жизни побеждает. В другой же ситуации, природный инстинкт заложенный в сущность природы человека делает его, пусть и на не долгое время, но на безумные, страстные поступки. В этих рассказах Вы прочитаете о различных и противоположных по своей сути событиях, от трагических до страстных сцен.

---

Первой проснулась Света. Вадим спал, откинувшись на спину. Света чувствовала, что её с новой силой разжигает желание повторить пережитое, нащупав живот Вадима, она опустила руку и взяла в неё дремавшего «демона». Вадим проснулся, и тут же проснулся в руке Светы его пенис. Девушка, чувствовала, как он наливается силой, как становится тем, чего она жаждет.

Вадим повернулся к ней, обнял и стал крепко целовать её в губы в шею, опустившись ниже, страстно целовал её груди, набухшие сосочки: страсть с новой силой наполнила всё его тело. Задохнувшись, он почувствовал, как входит в плоть девушки, восторг наполнял его сознание. Светлана обхватила его за шею, прижала к себе, её переполняла радость, она чувствовала его внутри себя, он двигался, там в ней, и ей было очень хорошо. Когда он почти вынул его, Светлана прошептала:

– Так, милый, ещё только совсем не вынимай.

И при каждом таком моменте, она тихонько ойкала и трепетала. Светлана, вскрикнула, затряслась и улыбнулась, слёзы радости текли из её глаз, но Вадим, ни слёз, ни улыбки видеть не мог, почувствовав оргазм Светы и пульсацию внутри её, он ощутил острое жжение и боль, застонал. Света обхватив его за ягодицы, прижала к себе, сказала:

– Милый, не торопись, побудь во мне.

Расслабившись оба лёжа на спине, продолжали переживать сладостные мгновения.

Отдохнув какое-то время Вадим, с трудом проделал не большое отверстие в лазе, через которое было видно, уже настал день.

– Светик, давай собираться, уже светло.

Включив фонарик. Посмотрели друг на друга.

– Ой! Вадька, какая я счастливая, не знаю почему. Запомню теперячи эту ночь на всю мою жизть.

– Мне тоже не забыть первую свою ночь с девушкой.

– Ты чё хош сказать, что я у тебя первая.

– Так оно и есть.

– Тоды я в двойне счастливая.

Разговаривая, они одевались во всё сухое и, это тоже было приятно. Когда они стали вскрывать лаз, снаружи послышались голоса,

– Коли в стогу, значит, живы!

Это их кучер со своим товарищем нашли их по, несильно занесённым следам.

Выбравшись на белый свет, увидели сани лошадей, поздоровались со своими спасателями. Сели в сани и лошадки, понукаемые кучером лениво тронулись. Первой доехала до своего места Света. Пока кучер ходил по своим делам юные создания распрощались ни чего, друг другу не обещая. Вадим оставшуюся дорогу переживал эту ночь в стогу.

Кяхта

Летний не жаркий день. У привязи стоят понурые лошади, лениво помахивая хвостами и тряся головой, отгоняют, оводов и слепней. К дверям трактира «Улан-Кяхта» проложен тротуар из сосновых досок. Над дверью вывеска, сообщающая о кабинках и гостиных номерах, «только для приезжих». Этот, приграничный, захолустный городок, в основном, из деревянных домов, грязных и пыльных улиц, с деревянными тротуарами, расположился на границе России и Монголии. Внутри питейного заведения висит сизый дымок от табака и сигар. Проворные официанты в хромовых, начищенных сапогах, синих шароварах и красных косоворотках с полотенцем на руке ловко бегают между столами. Коих в зале стоит не менее двух десятков. Посетители сидели почти за всеми столиками, и создавали не громкий монотонный шум в котором, слышался звон бокалов и глухие звуки пивных кружек.

В левом, дальнем углу, на небольшой сценке стоя старый рояль, который издавал звуки тоскливого мотива, сухощавый пианист преклонных лет, откинувшись назад и закрыв глаза, лениво перебирал пальцами потёртые от времени клавиши. Вдоль задней стены располагалось несколько кабинок, занавешенных тяжёлыми шторами, меблированные, дубовыми столами, мягкими стульями и диваном. На стене в раме висит картина, на столе, хрустальный графин с четырьмя стаканами. С потолка свисает пяти дюймовая керосиновая лампа, а на противоположных стенах бронзовые бра на две свечи каждая. В одной из таких кабинок сидели напротив друг друга мужчины, лет по тридцати. Старые, Московские, школьные друзья, случайно встретились у входа в это заведение. Поведение их выдавало радость неожиданной встречи в такой далёкой, от родных мест глуши. Александр повыше ростом, геолог по профессии и призванию, направлялся из Верхнеудинска в Монголию. Второй, Павел, по торговой части купечествовал со своим отцом и старшим братом, наоборот, из Монголии в Верхнеудинск. Друзья не виделись много лет, с тех пор, как, закончив, гимназию, разъехались, Александр в Петербург, учиться на геолога, Павел с отцом подались в Сибирь. Заказав комнату на ночь, потребовали у полового отдельную кабинку, которую и заняли, официант появился тут же, не успели они и устроиться. Выпив по стопке, крепкой и закусив, отменного посола байкальским омулем, отдались воспоминаниям прошлых лет. Разговор их разгорался всё больше по мере употребления горячительного напитка. Больше рассказывал Александр о своих походах с геологической партией. А когда услышал от Павла, что тот в скором времени отъезжает в Москву, а потом и в Петроград. Помолчал немного, и обратился с просьбой:

– Павлуша, знаю тебя, сколь себя помню, потому намерен доверить тебе большую, свою тайну, и просить исполнить поручение, важное, и ответственное. Найдёшь ли для меня время?

– Говори чего надо, исполню всё в точности, не пожалею сил ни времени.

– Вот слушай, расскажу тебе вначале не большую, свою историю. Прошлый год задача была пройти по тайге, где человек ещё не ходил, по причине её непроходимости. А причина идти была серьёзная, вот и приняли решение, пуститься по горной реке. В те места охотники зимой, по льду ходили и то только самые отчаянные, но зато пушнины добывали хорошо, У нас же дела можно делать только летом, по тому заказали три хороших лодки, к лету они были готовы. Снарядились, чем необходимо, в двух лодках по два человека сели, третью гружёную продовольствием, инструментом и прочим, на буксире привязали. Местные охотники нам подробно рассказали об этой реке, о её непредсказуемом и опасном нраве. По их приметам составили, как смогли карту, да и отправились в плавание. Карта эта сильно нам помогла, в основном спускаться было не шибко опасно. Только в одном месте, пришлось помучиться. Из-за мелководья и сплошных порогов, пришлось таскать всё на себе. Плохо приходилось, когда попадали в грозу. Однажды чуть было не смыло нас, сильно разлившимся потоком. Где-то, в верховьях прошла сильная гроза. Вот река и вздулась. В соседней кабине в одиночестве коротала, время молодая женщина по причине громкого разговора между друзьями, она невольно слышала предмет их бесед.

– Ну вот, Павлуша, теперь о самом деле, на одной из стоянок, ранним утром, как только солнце начало всходить, мне на газа, попали какие-то отблески между деревьев. Солнечные лучи отражались от чего-то. Когда подошёл, увидел, сквозь мох пробивается родничёк, водица как слеза. Лучик то света и отражается от него. Подставил ладошку, водичка холодная и на вкус отличная. Хотел было уходить. Но тут мой взор привлекло, то место, куда вода родничка падала, там отражалось, что то, желтое. Запустил я туда руку, пальцами чувствую песок, ну достал немного. Глядь, а это золото, золотой, знаешь ли песок. Нагнулся, отогнул мох, так может четверть саженя, да и обмер, там меж камней сплошной жёлтый песок. С собой пробирка была, набрал в неё песочку, чувствую вес. Когда вернулись в Верхнееудинск, сделал анализ, оказалось хорошей чистоты золотишко-то. Про то знаю я один, до тебя ни кому не говорил.

– А дело, Павлуша, складывается, значит, таким образом. Золотишко-то надобно брать, – продолжал Александр. – Прежде всего размах должен быть серьёзный. Для того средства нужны не малые. Да и рука должна быть твёрдой и иметь серьёзную, где надо поддержку. Вот, а у меня значит на всё это кишка, понимаешь, тонка. В Питере-то есть дальний родственник, человек с головой, ума палата. Дела умеет большие делать. У него и на самом верху опереться есть на кого. Я же по долгу службы ехать ни как не могу. Какой-либо отпуск взять, причины нет. Так что остаётся только одно отправить известие ему о находке с оказией. А кому такое дело то можно доверить? Сам знаешь. Получается, значит по всем признакам надежда только на тебя. Возьмешься или как? Твоё участие тоже будет принято во внимание. Войдёшь в дело.

– Дело ответственное, просто так браться за него опрометчиво. В раздумье ответил Павел. – Ты дай мне день, другой подумать.

– Нету, этого дня, Павлуша. Наутро, заказаны экипажи. Отъезд отменить ни как не получится. Давай думать вместе сегодня в номере.

Закончили трапезничать уже поздним вечером. В гостиничном номере обсудили, что да как, Александр подробно рассказал на словах нужные детали дела. Написал своему родственнику письмо. Приложил от руки начерченную карту и протянул Павлу.

– Нет Саша, ты вложи всё в конверт да запечатай, так мне будет спокойнее. Так и сделали. Письмо Павел вложил в потайной карман своего сюртука. Легли спать далеко за полночь. Рано утром Александр попрощавшись, уехал со своими товарищами в Монголию. Встал Павел в одиннадцатом часу утра. Привёл себя, в порядок, и спустился в харчевню. Занял вчерашний номер. Заказал завтрак. Только приступил к еде, как шторы медленно раздвинулись, и перед глазами Павла возникло видение в облике молодой, обаятельной женщины. Лицо её обрамляли кудри светлых волос. Пробивавшийся сквозь них свет создавал не естественную прелесть их свечения. Как будто это был нимф. На бледном лице румянцем розовели щёки. Широко открытые округлые карие глаза, не высокий лоб и припухлые, розовые губы, всё говорило о молодом, здоровом существе в котором кипела жажда к жизни. Не громко мягким приятным голосом, это существо молвило: