Елена Семёнова - Претерпевшие до конца. Том 1

• Название: Претерпевшие до конца. Том 1
• Автор: Елена Семёнова
• Жанр: Историческая проза

ХХ век стал для России веком великих потерь и роковых подмен, веком тотального и продуманного физического и духовного геноцида русского народа. Роман «Претерпевшие до конца» является отражением Русской Трагедии в судьбах нескольких семей в период с 1918 по 50-е годы. Крестьяне, дворяне, интеллигенты, офицеры и духовенство – им придётся пройти все круги ада: Первую Мировую и Гражданскую войны, разруху и голод, террор и чистки, ссылки и лагеря… И в условиях нечеловеческих остаться Людьми, в среде торжествующей сатанинской силы остаться со Христом, верными до смерти. Роман основан на обширном документальном материале. Сквозной линией повествования является история Русской Церкви означенного периода – тема, до сих пор мало исследованная и замалчиваемая в ряде аспектов. «Претерпевшие до конца» являются косвенным продолжением известной трилогии автора «Честь никому!», с героями которой читатели встретятся на страницах этой книги.

---

Решил Родион последний день выждать, прежде чем к крайнему средству прибегнуть.

На другое утро он снова ждал Алю у омута. С надеждой вслушивался в каждый шорох, всматривался в белоствольную чащу – не мелькнёт ли родной силуэт? Но напрасно… До самого заката прождал Родион и, словно в бою подстреленный, побрёл домой, где предстояло снова делать вид, будто ничего не происходит.

– Ну, вот, на охоту пошёл, а ничего не принёс! – Варюшка насмешливо встретила. – Аль стрелять из ружья разучился? Только из пушки теперь можешь?

– Да-да, только из неё родимой… – ответил ей рассеянно, боясь, что теперь сестра увяжется за ним и не отстанет до самой ночи. По счастью, та вновь была занята Никитой, потакавшим её детским проказам, и Родион поднялся к Ляле.

Ляля была одна в своей комнате. По прикрытому тряпицей мольберту, едва уловимому запаху красок и небрежно брошенному в углу балахону, красками перепачканному, Родион догадался, что сестра посвятила этот день живописи. Должно быть, стояла у окна и работала. Или, правильнее сказать, творила? Сама Ляля всегда говорила – «работала». Творили по её мнению одни только гении, а ремесленники – работали.

– Посмотреть ещё нельзя? – Родион кивнул на мольберт.

– Если бы было можно, то и тряпицы бы не было, ты же знаешь, – отозвалась сестра.

– Но это пейзаж или портрет? Или, может быть, натюрморт?

– Увидишь, когда закончу. Ты что-то хотел или просто зашёл поболтать на сон грядущий? Вы с отцом сами не свои эти дни. Что между вами вышло? Это из-за матримониальных планов?

– Уже знаешь?

– И раньше знала. Слышала случайно разговор отца с матерью.

– И не предупредила?

– Прости…

– Ладно, теперь это неважно. Не пойму, как это он тебя ещё замуж не выдал!

– Считаешь меня старой девой?

– Молодой, – пошутил Родион.

– Отец слишком знает, что я унаследовала его характер, чтобы пытаться в чём-либо давить на меня. Я ведь, если что, и в монастырь уйти могу. Или ещё куда.

– Скажи, ты давно видела Серёжу? – перешёл Родион к главному.

– Недавно видела. Он приходил к матушке, когда приехал. А что?

– Я подумал, может, заглянуть к нему? Всё же мы росли вместе… Да и вообще… Я бы хотел повидать его.

– За чем же дело стало? Пойди. Повидай. Я слышала, к нему из Москвы приехала невеста. Дочь самого профессора Кромиади! Можешь себе представить? Кто бы мог подумать, что наш тихий Серёжечка найдёт себе такую жену! Признаться, не ожидала от него. И очень за него рада.

– Так, может, и ты составишь мне компанию? Помнится, ты называла его своим первым критиком?

– Почему бы и нет? – пожала плечами Ляля. – Завтра поутру и навестим. Если только застанем… – она чуть улыбнулась. – В самом деле, я бы хотела повидать моего первого критика. И на неё посмотреть любопытно. Серёжечка чудный человек, но я отчего-то никогда не могла себе представить женщину, которая бы стала его женой…

Серёжу они застали. Правда, не дома, а у старухи Лукерьи, у которой квартировала его наречённая и куда направила их его мачеха. Сама хозяйка не стала мешать молодёжи и, пригласив проходить в дом, так и не стронулась со своей лавки. Серёжа был явно рад гостям. Особенно Ляле, с которой его связывала детская дружба. И, как всегда, чересчур суетился от собственной застенчивости… Зато Лидия Аристарховна тотчас по-хозяйски стала накрывать на стол. Родиону сразу понравилась эта спокойная, исполненная внутреннего достоинства молодая женщина, каждое движение которой дышало размеренностью. Что-то общее было у неё с Лялей. Только Ляля хрупче была, трепетнее. И белокожа, белокура в отличие от смуглой южанки. И не было в ней ещё той хозяйственной основательности, которая присутствовала в Лидии. Да и ростом последняя была повыше. Для женщины, пожалуй, лучше бы и сбавить чуть. Не то с Серёжей они почти вровень.

Как ни занят был Родион своими мыслями, а приметил, как смотрит Лидия Аристарховна на Серёжу. А смотрела она с материнской нежностью и предупредительностью, словно удостовериться желая, не нужно ли что, не беспокоит ли что-нибудь?

За столом с нехитрым деревенским угощением потекла оживлённая беседа. Вначале больше разговаривали женщины. Рассказывала Лидия Аристарховна о московской жизни, прежде всего, культурной. Выспрашивала Ляля о новом в мире живописи. А тут и Серёжа подтянулся. Поведал о своём добром друге Степане Пряшникове, молодом многообещающем художнике. О его работах. Ляля смеялась:

– Кажется, мой первый критик нашёл новый объект для своей критики? Ай-ай-ай! А меня-то, Серёжа, совсем позабыли? Непременно навестите меня до отъезда – я вам хочу мои новые работы показать и ваше мнение услышать. Это же надо! Матушку навестили, а меня забыли? Я бы на вас обидеться должна, а, вот, мы с Родей сами к вам пожаловали!

– Простите великодушно! Признаюсь, виноват! – Серёжа смущённо улыбался.

– А мы к вам зашли – Катерина нас сюда отослала, – сказал Родя. – Гляжу, семья-то у отца твоего всё растёт?

– Слава Богу, – кивнул Серёжа. – Отец всегда говорил: один сын – не сын, два сына – полсына, а три – сын. Теперь, глядишь, сбудется мечта его.

– Небось, тяжело ему теперь приходится? Одному такой воз тянуть?

– Не без этого. Да ведь не чужой же воз… Да и сестра помогала ему крепко.

– А теперь что же? Перестала? – Родион старался говорить безразличным тоном, но почувствовал, как пересохло в горле, отхлебнул чаю с ежевикой, не почувствовав вкуса.

– Ей теперь не до того! – Серёжа пожал плечами. – Замуж наша Аглаша вышла! Вот такой вот фортель! – он усмехнулся. – Чудная девка! Столько времени парня морочила, он уж и голову повесил, а тут вдруг враз решилась! Да как! Нет, чтобы по-людски, чин чином. Ну да сестрица моя всегда оригинальность любила. Вот и замуж без того не могла. Представляете, в ночь сбежали и обвенчались тайно! Будто бы родители супротив были! Нет, подумать только! И добро бы она у нас книжная какая была, романы читала. Так нет! Откуда только набралась таких фантазий? Письмо нам прислала поутру. Отец взбеленился поначалу, но потом остыл. Слишком он этого брака желал. И мачеха возрадовалась! Подобрела даже. А чего радоваться, спрашивается? Не рот ведь сбывают, а руки золотые, без которых в дому-то ей же куда тяжельче станет. Нет, не понимает!

Говорил, говорил Серёжа, варенье в чае размешивая да краюху хлеба свежего, с хрустящей корочкой, и маслом намазанного откусывая. А у Родиона перед глазами алые круги растекались. В ушах стучало. Мочи не хватало спросить, кто же счастливец? А Ляля спросила:

– И какой же купец удачливый руки золотые приобрёл?

– Так кузнеца Антипа сын. Артёмка. Вот уж тоже хват, каких поискать! И что твой бык здоровый! В ручищах-то сила какая! С ним Аглашка наша как у Христа за пазухой будет. И кузня там, и земля, и всё… А крёстный у него – Фома Мартынович, знаете? Самый зажиточный хозяин в наших краях. Был батраком, а стал кулаком. Он-то устроить всю эту фантазию и пособил. Они теперь на заимке у него. Когда вернутся, не доложились. А отцы, побранясь, решили, что свадьбу всё-таки сыграют. После Успенского гулять хотят. А то что же? Обвенчались по-воровски и всё? В деревне так не положено. Тут весь мир созвать и угостить требуется. Традиция! Артёмка-то жених из первых на деревне был. Ну и Аглашка не из последних вовсе. Такой красавицы и умницы поискать ещё. Повезло Артёмке.

– Романтическая история, – с улыбкой сказала Ляля. – Рада за твою сестру. Артёма я хорошо помню. Парень справный. Дай Бог, чтобы у них всё сладилось!

Родион судорожно глотнул чаю, закашлялся. Пожалелось, что ничего более крепкого на столе не оказалось. Теперь бы напиться до бесчувствия… Никогда не пробовал ещё. Был бы в Москве, так махнул по-гусарски к Яру… А здесь… Разве что с дядькой кутнуть. Этот-то мастак погусарить! Ему и Москва ни к чему. Да Никитку прихватить с собой…

Но как?! Как могла такая перемена за считанные дни произойти? За один, фактически, день?! Что в этот проклятый день произошло? Не могла же она лгать?.. Это чистое, неземное создание – и лгала? Собиралась уже замуж за другого – и лгала? И это та, ради которой он твёрдо решил порвать с отцом? С родным домом?!

Что-то рассказывал весёлое Серёжа, вдруг обнаруживший вкус к непринуждённой беседе, дополняла его Лидия, смеялась, прыская в кулачок, Ляля. А Родион окаменел словно. Не слышал их. Не различал слов. И ждал лишь, когда завершится этот визит, принёсший ему такой удар.

А, может, всё-таки ошибка?..

Нет. Она сама объявила.

И тот давно подбивал клинья.

Значит?..

Ночь Родион провёл у цыган, стоявших табором в нескольких верстах от Глинского. Сюда его с Никитой привёз Жорж, посулив, что отпотчуют здесь не хуже, чем в Яре. Дядьку цыгане любили. За весёлый нрав, за щедрость. А ещё больше за знание лошадей. В этом Жорж любому цыгану мог дать фору. В таборе он был частым гостем, и встретили его здесь, как родного. С песнями и водкой… Нашлось и шампанское.