Александр Галкин - Царевич Димитрий

• Название: Царевич Димитрий
• Автор: Александр Галкин
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4329-0045-6

Роман «Царевич Димитрий» – I часть трилогии А.В. Галкина «Смута» – о самом тяжелом «смутном» времени в истории России (конец XVI, начало XVII века, становление династии Романовых). Главный герой её – Самозванец Лжедмитрий I, восшедший на русский престол с помощью польского и казачьего войска. Лжедмитрий I считал себя настоящим царевичем, сыном Ивана Грозного, спасённым от убийц, посланных Борисом Годуновым. Получив европейское образование, он стремился направить свои царские усилия на благо Руси, но не сумел преодолеть противоречий между разными слоями населения. Бояре, казаки, простолюдины, польская шляхта – все хотели своего. Он, к тому же, был гуманен и пытался править без насилия. В результате был убит боярами во главе с Василием Шуйским в Кремлёвском дворе. Тайна его происхождения не раскрыта до сих пор.

Книга написана по архивным материалам. Галкин A.B. (1877–1936) полностью осуществить свой замысел (трилогию) не успел: был репрессирован, а рукописи второй и третьей частей были уничтожены, как и все его документы, рисунки, скульптуры. Сохранилась только первая часть – «Царевич Димитрий». Эта книга издана в Гослитиздате в 1936 году, а после ареста была изъята из всех библиотек и книжных магазинов. Остаток тиража сожжен во дворе Лубянской тюрьмы. Единственный экземпляр романа хранится в Государственном архиве Российской Федерации, подаренный его старшей дочерью, З.А. Трояновской. A.B. Галкин реабилитирован в 1959 г. Журнальный вариант романа выходил в «Роман-газете» в 2004 г. Был признан лучшим романом года.

---

– Ради добрых друзей чего не сотворишь! Эй, человече! Ещё вина сюда! Пейте, други! На всё для вас готов! Можа, коников ваших продадите? Цену даю знатную – нигде столь не получите, и без обману.

– Буди здрав, купчина. Добре водка! Побачим и о кониках – дай время.

– Василий Палыч! Да ты здеся! Чаял видеть тебя в Белом граде, а ты в Черни-граде! – воскликнул подошедший молодой парень в суконной поддёвке и бросился обнимать прасола. – А мы с Москвы!

– Рад куму! Садися, пей, вина ещё спросим! Како жив еси?

– Дивлюся, благодетель мой, что жив-то! Себе не верю! Насмотрелся по дороге такой красы, что и в сказке старухиной не слыхал.

– Разбой? Тати?

– Почитай, целые деревни и посады в шиши пошли – нигде проезду нет: дерут, что могут, с живого и с мёртвого. И сам я под Калугою, страха ради, в ватагу к ним вошёл – тем и спасся, и даж коня получил.

– А сюда ты почто?

– Думал на ярмарку поспеть, да опоздал, – послезавтра домой еду.

– Едем, Иван Саввич, завтра вместе – у меня всё сложено, хоть сейчас в путь.

– Не можно, друже! Заделье некое есть тут, на день един. Обожди – душевно рад тебе буду!

– Каки теперь делы? Торжище кончилось, и наши все уехали.

– Помнишь ли, – заговорил тот тише, – про некую вдову писарскую я тебе по весне сказывал? Так вот, с ней видеться желаю.

– Как бишь её? Марфушка, что ли? Крепко же ты к ней прицепился! А дома-то небось жена ждёт?

– Вдовицу утешить – что странника накормить – сорок грехов за то прощается!

– Ха-ха! Утешь, парень! Подарки, поди, из Москвы привёз?

– Ино не бывает, дорогой мой. Всё по чести, и купил там задёшево – почитай, даром взял: за полмешка муки овсяной – человек из беды выручил.

– Кажи, что привёз?

– Бусу добрую. – Он достал из-за пазухи грязную тряпку, развернув которую показал голубой шёлковый платок с узорами, а в нём нитку жемчуга с маленькой золотою застёжкою. – На шею ей надену – давно собирался и обещал. Теперь довольна будет!

– Марфа Ивановна-то? Ещё бы! Чаю, в жизни того не видела.

– Тимофеевна, друже, но кричать о том не след.

– Про какую Марфу Тимофеевну речь ведёшь ты, брате? – спросил стрелец, неласково взглянув на приезжего.

– Про покойную тёщу мою, что чужи речи подслушивать любила, да один раз с досады натужилась и под себя сходила!

Сидевшие захохотали.

– Я тебе толком баю: не про Синюхину ли вдову ты речь держал?

– А тебе какое дело, друже? Что знаем, то баем, – никого не хаем!

– Так слухай же ты, зубоскал подлый! – крикнул стрелец. – Николи Марфа с тобой не пребывала и подарков твоих брать не будет! А ты всё врешь, яко тать московский!

– Собака лает – ветер носит! Я, брате, и не такое слыхивал в корчмах да в притонах чёрных. Не дивлюся разуму твоему.

– Молчи, пёс! – заорал уже во всё горло пьяный стрелец, ударив кулаком по столу. – Мы тебе укажем дорогу ко вдове! Ты забудешь…

– Аль задел за ретивое? Так бы и сказывал, что сам по ней тоскуешь, да не милуешь!

– Ты – вор! Разбоем промышлял с ватагою! И бусу сию на Москве выкрал! Яз доказчиком на тебя пойду и воеводе доведу о разбое твоём!

– Ты сам вор, и воеводу здесь бесчестил – все слышали!

– Яз бесчестил? Яз? Так на ж тебе!.. – И он ударил молодца в щёку. Тот моментально ответил тем же, и свалка разгорелась бы немалая, если бы окружающие не поспешили их разнять. Стрелец с товарищами вышел из-за стола.

– Ан славно, друже! – кричали ему. – Убирайся, проваливай! Нам место освободи!

– Не долго попируете! Ты вспомянешь меня, бесов сын! – произнёс он злобно, скверно выругался и, продолжая угрозы, отступил к выходу.

Драка привлекла внимание посторонних. Приехавшего из Москвы предупреждали со всех сторон об опасности ссоры со стрельцами, советовали немедля покинуть кабак, ибо теперь он может ждать от них мести.

– Не из пужливых мы, да и время ныне не то, чтобы пред ними на брюхе валяться. Здесь не Москва!

– А рассказал бы ты, молодец, про Москву!

– Да! Да! Про Москву! – крикнули из угла.

– Рассказать можно. Отчего не сказать? – начал он, вставши, обращаясь к народу и приосанившись. – Езжали мы во град Москву и видели там, братцы, не таково много, чтобы было чем хвастаться. Людишки мы малые, разума жалкого, достатку не валкого: чего и увидишь – в толк не возьмёшь. Простите угодников ради!

– Не ломайся, сказывай!

– По торговлишке мелкой мы на Москву езжали, да нету там торгу ныне – опричь ветоши ничем не торгуют. Ничего и мы не купили. Народу в столице после глада прошлогоднего мало осталось – многи домы вовсе стоят заколочены, травой зарастают. И жители обедняли супротив прежнего: кони у бояр токмо обретаются, у прочих же ничего нет. Холопей барских, почитай, половина сбежала, либо сами господа ихние прогнали со двора – с кормов долой. Сие лето урожай был хоть и невелик, но боле не мрут с голоду, одначе от тех лет воспрянуть не могут и поныне плачут от разоренья. Угрюмы люди стали, озлобленны да и боязливы.

– Чего ж они боятся? Глад-то прошёл ведь!

– Бояться, браток, там есть чего: сыщики так и рыщут, да и своих доводчиков у каждого довольно – за всяко слово лишнее тянут в пытошну башню. Бают, при царе Иване того не бывало. Ищут во вся дни хлопца некоего, что царевичем Дмитреем будто бы прозывается.

– Дмитреем? Мы тож слыхали! Бают, он жив где-то! Сказывай!

Кружало насторожилось, к рассказчику потянулись отовсюду, шум стал стихать.

– Так вот, там слух такой в народе ходит, что царевич Дмитрей жив и будто бы скоро на Москву пожалует, земли боярские народу выдаст, кабалы простит, беглых наградит. Мало ли что народ спьяна лопочет, но велено за те речи хватать и в застенок отдавать. И видели мы, как…

– Стой, лиходей! Стой, ворюга! – кричал, пробираясь сквозь толпу, давешний стрелец, но уже не один, а с несколькими вооружёнными товарищами. – Берите его! Имайте! Ныне весь кабак, все люди слухали, как он царевича поминал вживе, супротив указу государеву! Вяжите его! Не мешкайте! Награду за него возьмём с воеводы нашего. Скорее! Пока сотский не пришёл – а уж сказано ему!

Стрельцы нерешительно подходили к рассказчику, изменившемуся в лице, но не отступившему.

– Православные! – обратился он громко к своим слушателям. – Неужели дадите на терзание кровь неповинную?! Стрелец сей по злобе, по ссоре со мной за бабу ту, идет на меня. Ни в чём не виновен еемь аз! А про царевича не один раз там слышал и здесь баял, что знаю, без утайки. Заступитесь, братцы, не дайте в обиду!

– Не тронь его! – раздалось от задней стены.

– Не смей имать!

– Стрельцы! Не трогай! Уходите! Не дадим хлопца!

– Мы тож про царевича слыхали!

– Жаль, что не видели!

– Говорят, он жив!

– Бей стрельцов!

Стрельцы остановились, некоторые уже повернули к выходу и, вероятно, ушли бы все, да тут вошёл в кабак их сотник вместе с воеводиным дьяком.

Они, грубо расталкивая народ, не снимая дорогих шапок, проходили вперед.

Люди расступались перед ними, но никто не бежал на улицу, как это было бы в таком случае в Москве.

Начальник, толкнув двух стрельцов, зарычал:

– Ну, что же стали, сукины дети, як столбы? Плетей захотели? Вечор своё получите! Имайте изменника и вора! Вяжите его! Аль забыли наказ воеводин! Живо!

– Стой! Стой! – закричали сзади.

– Кто орёт «стой»? Кто? Я тебе покажу «стой»! – повернулся сотник, вытаскивая пистолет и направляя его на одного из сидящих. – Ты кричал?.. Ты?

Неизвестно, чем бы кончилось это дело, – стрельцы уже схватили «вора», он кричал о невиновности, настроение у остальных приподнималось, крики с разных сторон продолжались, и, может быть, пьяная толпа решительно заступилась бы за парня – но в это время случилось совершенно неожиданное обстоятельство.

В горницу ввалилось человек шесть богато одетых и хорошо вооружённых казаков с седоусым казачьим атаманом во главе.

– Гей! – крикнул последний. – Шинкарь! Вина на всех! И мне кубок венгерского. Слухайте, люди! Кто тут не лях, не жид, а православный?.. Клянись тот именем Христовым на верность царевичу Дмитрёю Московскому!

– Что? Дмитрею? – быстро перебил его дьяк. – Держите вора!

– Се кого ж держати? Меня, что ли? А у тебя голова разве лишняя?

– Говори, батько! Сказывай! Плюнь на них! – разом зашумел кабак. – Хотим царевича! Не выдадим!

– Слухаем атамана! Уймитесь! Молчите!

– Царевич с войском своим вольным подошел ко Днепру реке, по ту сторону ныне стоит и заутра к нам переправу творить будет, малость повыше Деснинска устья. Наши встречать уже выехали, броды ему указали, две суды по реке пригнали, и я сам очами своими видел его милость и баял с ним. Приветы шлёт он воинству нашему, обещанья знатные, льготы, земли людям дарует, обласкал, як детей своих, красавец наш коханый! Пошли ему Господь успеха! Выслал он нас к воеводе в Чернигов с грамотой и повелел воеводу того к присяге привести. Были мы у воеводы и днесь оттоле. Не принял он присяги, потому попа, бает, под рукою нету, ну, а при нас клялся царевичу, без крестна целованья, и государем его признал. Через три дня и сам царевич здесь буде. Православные! Конец москальским собакам, дьякам и воеводам! Пью за здравие государя Дмитрея Ивановича! Ура!