Борис Тарасов - Блокада в моей судьбе

• Название: Блокада в моей судьбе
• Автор: Борис Тарасов
• Жанр: Военное
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4329-0017-3

Книга генерал-лейтенанта в отставке Бориса Тарасова поражает своей глубокой достоверностью. В 1941–1942 годах девятилетним ребенком он пережил блокаду Ленинграда. Во многом благодаря ему выжили его маленькие братья и беременная мать. Блокада глазами ребенка – наиболее проникновенные, трогающие за сердце страницы книги. Любовь к Родине, упорный труд, стойкость, мужество, взаимовыручка – вот что помогло выстоять ленинградцам в нечеловеческих условиях.

В то же время автором, как профессиональным военным, сделан анализ событий, военных операций, что придает книге особенную глубину.

2-е издание.

---

Ее мать разрыдалась, взмолилась, просила ополченцев и сопровождавшего нас капитана поверить, что документы дочери находятся на оформлении в милиции. Ее дружно поддержали другие женщины.

В конце концов нас пропустили, и вскоре мы добрались до эвакуационного пункта. Там уже было много людей, стоял сплошной гвалт и шум. Мы своим «табором» расположились прямо на полу, на котором пришлось прожить двое суток среди узлов и баулов.

Наконец мама объявила, что нам выделили жилье.

За какое-то вознаграждение трое солдат помогли перетащить наши вещи, тем более что это оказалось довольно близко, на улице Салтыкова-Щедрина. Сейчас она называется Кирочной.

Эта улица расположена между Литейным проспектом и Новгородской улицей. История ее прослеживается около двух веков. В начале 19-го века она называлась 1-й Артиллерийской улицей, затем – 4-й Артиллерийской улицей, а впоследствии – Кирочной. Теперешнее свое название она получила от расположенной на ней протестантской кирхи. Место, где нам предстояло жить, было довольно интересным: с одной стороны улицы располагалась нарядная металлическая ограда Таврического сада, с другой – большие дома, чуть дальше – музей А. В. Суворова. Как утверждали старожилы, до революции весь этот квартал занимало расположение Преображенского гвардейского полка. Рядами стояли казармы для солдат, конюшни, дома для офицерского состава, госпиталь и прочие сооружения. После революции все это хозяйство перешло по наследству военному ведомству.

Напротив угла Таврического сада, за небольшим сквером, в большом старинном здании до революции был госпиталь Преображенского полка, а перед войной размещался курсантский клуб. К моменту нашего приезда в этом здании уже вновь был развернут госпиталь. В большом и глубоком подвале было оборудовано бомбоубежище, где нам впоследствии пришлось проводить долгие часы во время воздушных налетов.

На задворках госпиталя находилось маленькое одноэтажное строение, похожее на сторожку, в прошлом это было караульное помещение. Оно и стало нашим домом. В нем была комната примерно метров двадцати, с одним окном и двумя батареями парового отопления, небольшой коридор с двумя окнами, в конце которого находились умывальник и туалет. Окна коридора выходили на территорию воинской части. Недалеко от домика стояли два 45-миллиметровых орудия, и там постоянно проходили тренировки курсантов.

Здесь нам предстояло пережить блокаду.

Главным недостатком нашего нового жилища была очень легкая его доступность для посторонних. Деревянные, очень хлипкие двери, настолько низко расположенные окна, что на подоконники могли садиться даже мы, дети. И самым неприятным было то, что в этом, мало приспособленном для жизни, особенно в холодное время года, домике мы были вынуждены жить одни.

У нас даже поблизости не было никаких соседей. Честно скажу, нам было очень страшно, мы понимали, что в случае беды позвать на помощь некого. Не было, конечно же, ни телефона, ни радио.

В начальный период нашего пребывания в Ленинграде маме приходилось решать массу проблем, касающихся нашей большой семьи: оформление прописки по новому месту жительства, получение продовольственных карточек, приготовление еды, кормление и мытье детей, добыча лекарств и топлива, стирка.

Организовать все это было непросто, требовало большого количества времени и усилий.

Мы не имели достаточного количества одежды, одеял и подушек, чтобы нормально укрываться и согреваться по ночам. Младшие дети начали болеть. Мама бегала по аптекам, искала лекарства, возила больных детей на уколы и прививки. Естественно, что на меня была возложена обязанность по уходу за младшими братьями. Никаких детских площадок рядом не было. Поэтому, пока было тепло, я ходил с ними гулять в Таврический сад.

Несмотря на всю тяжесть обстановки, в Ленинграде летом и ранней осенью 1941 года строго следили за тем, чтобы в городе не было инфекций. Даже в наш домик неоднократно в этот период заглядывали люди в белых халатах, проверяли санитарное состояние жилища, здоровье детей.

Должен сказать, где бы я впоследствии ни жил, сердцем и всем своим существом я навсегда остался на этой улице в городе Ленинграде, где меня ожидали невероятные испытания. Я каждый год приезжаю теперь уже в Санкт-Петербург, брожу по Кирочной, Таврическому саду, обязательно посещаю Пискаревское кладбище, на котором похоронены сотни тысяч безвинных жертв блокады.

К сожалению, наш домик уже давно снесен, в здании бывшего госпиталя идут строительные работы – там будет располагаться гарнизонный военный суд. В процессе реконструкции засыпан землей подвал, бывшее бомбоубежище, в котором мы спасались от вражеских налетов. Строители мне рассказали, что, когда засыпали подвал, там находили много полуистлевших красноармейских книжек раненых и умерших в госпитале бойцов.

Последние детские радости накануне больших испытаний

Видимо, мозг оберегает детскую психику от ужасных воспоминаний, поэтому из того времени наиболее ярко мне запомнились дни, когда еще не было голода, холода и прочих бедствий.

По крайней мере, до середины июля жизнь в Ленинграде напоминала мирное время. Лето было теплым и солнечным. На улицах продавали мороженое, квас, лимонад. Мама по мере сил старалась как-то скрасить нашу жизнь. Когда понемногу утряслись проблемы с обустройством на новом месте, она повела нас на прогулку по Ленинграду. Мы тщательно готовились к ней. До сих пор помню, кто из нас во что был одет. Я и мой брат Володя были одеты в белые хлопчатобумажные костюмчики. Вася и Гена были в матросках. Мама принарядилась в модное в то время крепдешиновое платье с крупными коричневыми яблоками на желтом фоне. Она тогда была еще очень привлекательной женщиной, невысокой, худенькой, очень стройной блондинкой с волнистыми волосами. Даже я это понимал, несмотря на детский возраст.

Вышли на Литейный проспект. Было очень жарко, и у уличной торговки мама купила нам по стакану лимонада. Затем сели на трамвай и поехали в сторону Невского проспекта. На Невском гуляло много народа, в там числе военных. Несмотря на то, что уже шел июль 1941 года и на фронте вовсю шли бои, здесь мало что напоминало о войне. Мы прошли пешком почти половину Невского проспекта. Перед войной мы жили в Ленинграде и, конечно, гуляли в то время по его центральным улицам и площадям, но по малости лет я мало что запомнил. На этот раз я получил более четкое впечатление от Казанского и Исаакиевского соборов, от всего образа великого города Петра. Эта прогулка нам очень запомнилась, ибо оказалась прощальным приветом от благодатного мирного времени.

В сквере у Казанского собора, рядом с памятником Кутузову, мама купила нам мороженое. Это было последнее мороженое, которое мы ели за все годы Великой Отечественной войны. Несколько раз нашей многочисленной семейкой интересовались прохожие, преимущественно прогуливающиеся военные. На их довольно игривые вопросы: «Чьи вы дети? Где ваш отец?» – мама строгим голосом отвечала, что дети все ее, а их папа воюет на фронте. В конце прогулки вышли на набережную Невы. Там мама купила нам пирожков с рисом. Когда уже собрались ехать на трамвае домой, мама заметила, что около уличного репродуктора стоит небольшая толпа с мрачными лицами. Подошли и мы. Передавали очередное сообщение о положении на фронте. Ничего радостного не было. Опять говорилось о сданных врагу городах, о тяжелых боях.

Где-то там воевал и наш отец. Мама помрачнела, и наше радостное настроение испарилось.

Помню еще один эпизод из той поры. Стоял летний солнечный жаркий день. С утра мама объявила, что все едем купаться на Неву. Мы, естественно, пришли в восторг.

Оказалось, что едем мы на пляж, который расположен у Петропавловской крепости. С собой взяли воду, несколько отваренных с кожурой картофелин, соль и хлеб. Никакой другой еды у нас не было.

До места добирались довольно долго, в основном на трамваях с пересадками. На пляже оказалось на удивление много народа, в том числе и детей. На этом пляже практически нет песка – в основном каменная галька, лежать на ней довольно больно.

Но вскоре кое-как устроились. Вода в Неве оказалась прохладной, но это не мешало нам весело резвиться в ней.

Когда мы вдоволь накупались и улеглись отдохнуть, мама начала рассказывать об истории бастионов Петропавловской крепости.

Вдруг ее рассказ прервался, поскольку все отдыхающие стали смотреть в небо. Мы тоже подняли головы и разглядели высоко в небе самолет. Он летал над городом довольно долго, потом исчез. Народ начал гадать: чей же это самолет? Большинство сошлось на том, что это немецкий разведчик.

Со временем я узнал, что на самом деле в эти летние дни немецкие самолеты часто летали над городом. Но почему-то реакции со стороны наших ПВО на их полеты мы не видели.

В эти летние дни я потихоньку осваивал окрестности, постепенно познакомился с мальчишками из соседних дворов.