Петр Котельников - Бег по кругу. Сборник стихов

• Название: Бег по кругу. Сборник стихов
• Автор: Петр Котельников
• Жанр: Религия

Для вселенной характерна цикличность развития. Стоит нам заблудиться, и мы начинаем описывать круги, возвращаясь к месту, в котором осознали свой просчёт в движении. И общества людей переживают расцвет и падение. Это мы достаточно наглядно усвоили после развала СССР. Каждая национальность при этом сохраняет свои особенности. Это и явилось мотивом для создания сборника стихов «Бег по кругу». Автор коснулся тех народов, которые более других ему знакомы.

---

Земля и рай

О Боге помним лишь тогда,
Когда беда придавит!
И лишь покинула беда,
И разум вновь оставит!

И мысли наши невпопад
(Мы Бога плохо слышим).
Нам благо-рай, пугает ад
О нём мы часто пишем.

На небе царство ищем мы
А о земле забыли…
Живем всегда во власти тьмы
И сочиняем были.

Да, жили Ева и Адам,
Земля служила раем
И сущим адом стала нам —
Мы не живём – страдаем.

Не Бога нашего вина,
Что жизнь наша греховна,
И так отчаянно бедна —
Её проводим в войнах.

В семье воюем меж собой,
Борьбу ведем с природой,
И не довольные судьбой…
Вражда среди народов!..

Во всём порядок б навести
(Земля достойна рая) —
Вот и к бессмертию пути…
Мы их не замечаем

Живые и мертвые

Живые – покойники, трупы – живые,
Все это – история наша!
И беды страны, их следы бытовые
Терзают нас и больше и чаще.

Пора бы покойников наших не трогать,
Пусть мирно в могилах почуют.
Мир света оставлен велением Бога,
А волею нашей – кочуют!

Их время ушло, времена изменились,
Властители нынче – иные.
Взошли на престол – в мертвецов превратились,
А с виду, как будто – живые…

Идут не вперед, и глаза на затылке, —
Отсюда горька наша чаша.
Желания наши красивы и пылки,
Трагичны деяния наши!..

Авось – небось

Наш эталон – « Авось – небось»
Используем нередко.
В просчетах – так, уж повелось,
Виновны предки!

Возможно, есть и их вина, —
Учтем едва ли, —
Безмерно водки и вина
Употребляли.

Напившись, лезли на полати,
Бревном лежали.
И дураков – ну как не «знати»,
Рожали.

Без счета, сколько Бог пошлет!
Были бы – мужики!
Родилась девка, то не в счет,
Расходы велики!

Людьми у нас не дорожат,
На смерть бросая,
Не похоронены лежат,
Костьми врастая!

Раз в год, военную грозу,
Их рюмкой поминаем,
И мутно-пьяную слезу
Глотаем!

Во имя веры

Неспокойно было на границах,
Заварухи часты тут и там.
Русичей угрюмы стали лица,
Чаще посещают Божий храм.

Молятся о мире и покое.
И спокойны лики у икон:
Божий знак – пора побеспокоить
И врага. Пусть чувствует и он,

Что терпенье кончилось соседа, —
Мира не сумели уберечь.
И остались – гибель иль победа,
Все решат – копье и острый меч!

Так уж повелося на Руси, —
Русь была терпению примером, —
Бога о победе попроси,
Поднимая меч во имя веры.

Вьется ворон

От жизни только оболочка.
А в ней такая масса дыр.
Живем без права на отсрочку.
Любого ждет вороний пир!

И черный ворон одиночка
Над чьей-то вьется головой…
А встреча – в поле темной ночкой,
Иль днем в толпе на мостовой.

Ванька-ключник

Укатали Сивку да крутые горки!
Только ожидаем был конец —
Весь в крови от той великой порки.
Душу богу отдал молодец.

Говорила дворня: «Поделом детине!
Барина свого не позорь!
Ишь чего надумал – ублажать княгиню!
Мир не знал такого с давних пор».

Разнеслась та весточка по стране, России
Песнею, легендою в ней отозвалась.
Там, на посиделках, девки голосили
Про Ивана-ключника, что повесил князь!

Всё – суета сует…

Всё суета сует… Томленье духа!
Приятен ты для взора и для слуха.
Сегодня разодетый в пух и прах…
Его сиятельство и граф…
В карете, на коне верхом…
А завтра ты в телеге и пешком,
В простых портках, рубахе —
Оставишь свою голову на плахе.
Иль несмываемый позор
На лбу клеймо поставят – «вор»
Сошлют в Сибирь на поселение…
Такое всем привычное явление!

Всё в прошлом

Всё в прошлом: величие графов, баронов…
Поместья, угодья, палаты…
Помятые шляпы сменили короны,
Плащи вместо мантий в заплатах.

И знатность – не пища – желудок бунтует
Водой не налить из колодца!
Бароны воруют и графы плутуют,
Да служат за деньги торговцам!

В каморке

В продуваемой ветром каморке убогой
На мольберте – картина… По углам – еще семь.
Вот в каморку бы ту да тепла хоть немного,
Чтоб зимой не струилась бы влага со стен.

Да и света добавить бы ей не мешало,
Хоть и видит художник картину душой
Да и хлеба кусок, а к нему еще сала
Да кувшинчик вина, пусть совсем небольшой.

Нищета отпустила свои бы объятья,
Чтобы мог тот художник свободно вздохнуть.
Чтоб лохмотья сменил на приличное платье
И в искусство бы вел без «ценителей» путь.

В тупике

Я долго жил в социализме.
Мне говорят, что был – тупик!
Иной теперь коснулся жизни,
Но и от прежней не отвык!
За ту бросались в штыковую
Под вражеский ложились танк.
В минуту жизни роковую,
Сегодня кто поступит так?
Кто жизнь отдаст за беспредел
И за поруганную старость?
В стране не видно громких дел!
В душе святого не осталось!

Вражды посев

В истории немало темных мест —
Их предоставьте осветить науке.
Родить вражду, к тому ж на много лет,
Способны к власти тянущие руки.

Способно прошлое пролить не только свет,
Но и вражду великую посеять.
Пусть спит она, тая немало бед,
И от нее покоем только веет…

Ваше благородие

Ваше благородие, как вы изменились!
Округлились члены, появилась спесь.
На такой же важной, как и сам, женились, —
Трудно в одиночестве груз богатства несть.

Ваше благородие – коммунистом были,
Обличали гневно капитала гнет;
Ноги ваши крепки, руки ваши чисты,
Говорят, что рыба с головы гниет.

Ваше благородие, вы по жизни плыли…
Ордена, медали, слава и почет!..
Хоть от вас и слышен запах тлена, гнили,
Только душу вашу это не печет.

Ваше благородие стали господином,
И богатств награбленных всех не перечесть,
Тяжко не трудились, не ломали спину,
Только и всего-то, – потеряли честь!

Впрочем, это малость, за нее не платят,
На аукционе не дадут гроша.
Стоит ли о мелочи тосковать и плакать,
Жизнь без чести-совести так сладка, хороша.

Взгляд на историю не мог бы стать иным

Взгляд на историю не мог бы стать иным,
Коль действуют условия заказа —
Все важное рассеется, как дым,
Но не забыты промахи ни разу!

Проходит время, и портрет готов,
В нем только ложь является основой,
Потоком льется из раскрытых ртов,
Чтоб в «правду» превратиться снова.

Рубикон

Я уцелел и возвращаюсь к дому.
Не знаю, кто и что меня там ждёт?
Родные умерли, и нет знакомых,
Ведь я давно отправился в полёт!

Рассчитывал на месяц, вышло – годы,
Но в этом нет совсем моей вины,
Я верил, что служу советскому народу,
И воевал, чтоб не было войны!

Я воевал с моралью, сам с собою,
Грехи мои закон не охранял;
Довольный положением, судьбою,
Растратил дорогое, растерял!

У каждого рубеж, свой Рубикон,
Физических возможностей, морали.
Но есть ещё общественный закон,
(Им неугодных граждан подавляли).

Путь для меня избрало государство,
А правильней сказать, кто правил им.
И меры нет, чтоб оценить коварство,
Ведь я по милости кого-то и не жил.

Меня лишили самого простого,
Что изначально людям суждено:
Лишили личной чести, веры в Бога,
И полюбить мне было не дано.

Меня тянуло к дому, но не мог,
Не позволяла сделать это служба.
Исколесил немало стран, дорог,
Познал предательств, но не любовь и дружбу!

Что память мне о доме сохранила?
Что видел я в обрывках сновидений?
Я не Антей, чтоб набираться силы,
Коснувшись памяти о доме на мгновение

Родных моих расплывчатые лица, —
(Я уходил из дома знойным летом),
Над крышею носились стаей птицы,
Сад в золоте от солнечного света.

Отец курил, потягивая трубку,
Крестьянская семья сходилась на обед,
Я помню жалкие, скупые шутки…
Как заходился в кашле старый дед.

Пожалуй, всё… А память моя тает…
Деревьев вижу стройные ряды,
Я чувствую, как ветерок стихает,
И слышу плеск, журчание воды…

Леса, поля. Бурьяны и бурьяны,
Просторы бесконечны, велики…
Дома, в какой-то пляске пьяной,
Разбросаны вдоль берега реки…

Конец ознакомительного фрагмента.