Ольга Шипилова - АНА навсегда: исповедь отличницы. Анорексия длиною в жизнь

• Название: АНА навсегда: исповедь отличницы. Анорексия длиною в жизнь
• Автор: Ольга Шипилова
• Жанр: Русское современное

История девушки, страдающей анорексией, рассказанная от первого лица. Ради худобы героиня проходит все круги ада, положив на жертвенный алтарь красоты любовь, карьеру, друзей, общение. Долгие годы девушка борется сама с собой, но, достигнув поставленной цели, понимает, что всю свою жизнь двигалась не в том направлении. Слепящие лампы реанимации, больничные стены, реабилитация и полная изоляция от окружающего мира. Роман рассчитан на широкий круг читателей.

---

Я так хотела, чтобы все это было неправдой, я заставляла себя думать, что Кира хорошая, что она издевается вместе с братом надо мной, не потому что она злая, а по причине негативного влияния Матвея на нее. Кира старше меня ровно на десять лет, но она выглядела тогда как подросток. Я стремилась во всем ей угодить, восхищалась ее безупречным телом, но в ответ слышала лишь насмешки. Она постоянно указывала на то, что я вовсе не соответствую комплекции десятилетнего ребенка, смеялась над моими ногтями и толстыми косами. Более всего меня ранило то, что она никогда не говорила мне это в глаза, а проделывала свои насмешки за моей спиной. Чем бы я ни занималась, я всегда ощущала два лукавых глаза, которые внимательно изучают мою нескладную фигуру, а после смеются надо мной, но уже в сопровождении своего брата или их общей матери. Ночами я рыдала, мне не хотелось жить. Апогеем издевательств надо мной, стала ситуация, когда сестра попросила меня подойти к ней и встать рядом, как только я это послушно сделала, она тут же подозвала своего родного брата и сказала ему, встав позади нас, определить, чья «задняя точка» больше. Он заржал как лошадь и сказал, что, конечно же, моя, хоть таз все же гораздо уже. Я чувствовала, что надо мной надругались. Больше не смогла я простить этим хамам издевок над собой. С тех самых пор я перестала верить своей сестре. Она для меня умерла. Мой рост на тот момент составлял 153 см, вес – 48 кг

К одиннадцати годам мое тело приобрело все формы взрослеющей женщины, а вес неуклонно стремился к пятидесяти килограммам. Все девочки моего класса, кроме одной, были низкорослыми и худыми, их тела оставались еще детскими. Я же на их фоне смотрелась скорее практиканткой, чем школьницей. Внутренне я сгорала. Мне приходилось избегать всех детских забав, я даже не прыгала на скакалке, потому что наметившаяся грудь выдавала все признаки моего полового созревания. Одноклассницы с любопытством разглядывали меня, а я смущалась. Лишь в одиннадцатом классе, одна из них призналась, что сильно завидовала мне, потому что хотела тоже скорее стать женщиной, а взросление тела никак не наступало. Мне хотелось быть незаметной среди них, ничем не выделяться. Но это было слишком тяжело. Я носила широкую одежду на несколько размеров больше, отчего выглядела еще старше. Помню, как одноклассница Светка подошла ко мне, резко дернув за руку, и прямо в лицо зло прошипела: «Тебе не одиннадцать, а все восемнадцать! Сейчас ты выглядишь старше нас, что же будет с тобой, когда тебе действительно исполнится восемнадцать?! Ты станешь похожа на старуху!»

Спустя много лет я думаю о том, что могла бы не избежать участи изгоя в собственном классе. Одна единственная насмешка, острое замечание по поводу внешности, на которые ребенок не может вовремя правильно отреагировать, способны разрушить всю его репутацию, какой бы отличной она ни была, и сделать из него чучело. Я шла по лезвию бритвы, один неловкий шаг – и, возможно, ситуация в школе, в семье и лишний вес привели бы меня к попытке суицида. Но этого не произошло. В классе я была лидером, потому что хорошо училась, разрешала списывать и имела комплекцию позволяющую дать отпор. Светку я тогда раздраженно отпихнула от себя и сказала, что будущее покажет, кто из нас состарится раньше: «Ты будешь рожать одного за другим, а я учиться в университете! Ты будешь таскать по подъезду пьяного мужа, а я с любимым человеком путешествовать по миру! Ты будешь замазывать дешевой пудрой побои на лице, а я загорать под южным солнцем!» Светка расплакалась и больше ко мне не подходила, а класс, не до конца поняв мои слова, посчитал, что я слишком умная и немного ведьма, если наговорила такого своей однокласснице. С тех самых пор Светку девочки стали избегать, полагая, что она прокаженная. Слова, яростно брошенные ей в лицо, преобразовались в действия. Светка действительно своею судьбою повторила сценарий, придуманный мной в порыве гнева.

В школьные годы каждый день приходится бороться за свой собственный суверенитет. Едва ты проявишь оплошность, как тебя тут же заклюют насмерть. Тем труднее, если ты белая ворона, да еще не способная себя защитить. Мне приходилось ухищряться, чтобы мое тело не стало предметом насмешек ни со стороны мальчиков, ни тем более девочек. Особенно невыносимыми для меня были занятия физкультурой. Выполнение упражнений на брусьях, кувырки, прыжки через козла – это то, что сразу выявляет наличие лишнего веса. И вот ты уже не просто полный – ты толстяк! Толстяков дети не любят. Толстый – значит убогий, второсортный и некрасивый. Толстяков не любят учителя физкультуры: толстый – значит ленивый, неповоротливый, ни на что не годный. Я вынуждала сама себя дома отрабатывать все необходимые упражнения, чтобы в школе показать лучший результат. Это при том, что у меня были серьезные проблемы с сердцем. Помню, как на наши занятия по физкультуре приехали люди из спортивного комплекса. Физрук вывел весь класс на стадион и заставил бежать шесть кругов. Ребята шептались: «Будут отбирать для занятий легкой атлетикой! Такой шанс!» Мы побежали. Я слышала, как внутри все обливается кровью, стучит в висках и во рту появляется вкус железа, но я бежала, извлекая из своего несчастного тела последние силы. Я пришла первой. Но мой результат никого не интересовал. Тело было преградой для спорта. Они выбрали самую худую девочку, пришедшую к финишу четвертой. Моя воля к победе была не нужна. Нужен был набор из костей, мышц и сухожилий.

Из-за своего тела я избегала посещений раздевалки и старалась явиться на физкультуру уже переодетой в спортивную форму, под которой были натянуты плотная майка и лосины, призванные скрыть мое взрослеющее тело. В 13 лет я весила уже 54 кг при росте 162 см. Сказать, что я переживала из-за этого – это значит, ничего не сказать. Мои ночные слезы перетекали в истерики, а истерики в нервные срывы. Я презирала сама себя. Ненавидела за то, что ем больше нормы и не могу остановиться. Чем больше я слышала замечаний в свой адрес, тем сильнее внутри меня сбивались механизмы регулирования пищевого поведения. Я все время что-то жевала. Каждый час залезала в холодильник и съедала все, что попадалось мне на глаза. Помню, как я выпила трехлитровую банку молока ночью. Просто так. От ненависти к себе. Утром следующего дня я впервые узнала, что такое отек лица, когда глаза невозможно открыть, губы, словно накачали силиконом, а щеки настолько большие, что образовывают жирную складку у самых ушей, в которую можно смело всунуть указательный палец и он там с легкостью скроется.

Я считала, что меня не правильно воспитывают, поощряя едой и радуясь моему аппетиту. Я не могла сама себя остановить, тем более решиться на посещение эндокринолога. Мама говорила, что я настоящая красавица, но для меня это был пустой звук. Все родители говорят такое своим детям, если искренне их любят. Вместо того, чтобы разработать щадящее диетическое питание, мои родные люди продолжали меня закармливать и уверяли, что все само собой пройдет вместе с переходным возрастом. Когда тебе 13, а твой вес больше, чем у твоих одноклассников – в это с трудом верится. Я себя ненавидела. Мамины подруги, завидев меня, тут же отпускали шуточки по поводу моей внешности, намекая, что с такой комплекцией мне впору выйти замуж и начать рожать детей. А я, слушая обидные слова, медленно умирала. Я все еще оставалась ребенком, которому хотелось идти по улице за руку с мамой, но едва я это проделывала, как маминых знакомых начинал обуревать смех.

В школе мне никто не говорил, что я толстая, лишь некоторые учителя аккуратно намекали, что я крупная девочка. Особенно пожилая учительница трудов, предмет которой я на дух не переносила. Ее занятия были по пятницам двумя последними уроками. Это единственные в моей жизни уроки, которые я прогуливала. Если все-таки мне не удавалось вовремя сбежать, то целых два часа я сидела, грустно рассматривая кусок материала перед своими глазами. Учительница заставляла нас шить. Шить я не умела, не хотела и даже не старалась научиться этому делу. Она меня просто сводила с ума своим шитьем – ночнушки, фартуки, юбки и косынки. Эти отвратительные изделия до сих пор лежат в моем шкафу. Я не сделала ни строчки, всю работу дома за меня выполняла мама, которая еще в моем далеком раннем детстве поняла, что швея из меня никудышная. Став взрослой, я по сей день не держу иголки в руках. Обязанности по пришиванию пуговиц себе и мне, штопанью носков, и ликвидации мелких дырочек на одежде с удовольствием выполняет мой умный, понимающий муж. На занятиях по трудам я хотела учиться печь пироги, правильно делать уборку, постигать все азы домоводства. Но учительница была настолько стара, что домоводство ей опротивело еще дома лет двадцать назад. А шитье нет. За шитьем можно было с легкостью скрыть начинающийся склероз, чего никак не сделаешь у плиты, когда на ней убегает молоко, а в голове легкая прострация.