Сергей Кузнечихин - Седьмая жена Есенина (сборник)

• Название: Седьмая жена Есенина (сборник)
• Автор: Сергей Кузнечихин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95765-1

Герои повести «Седьмая жена поэта Есенина» не только поэты Блок, Ахматова, Маяковский, Есенин, но и деятели НКВД вроде Ягоды, Берии и других. Однако рассказывает о них не литературовед, а пациентка психиатрической больницы. Ее не смущает, что поручик Лермонтов попадает в плен к двадцати шести Бакинским комиссарам, для нее важнее показать, что великий поэт никогда не станет писать по заказу властей. Героиня повести уверена, что никакой правитель не может дать поэту больше, чем он получил от Бога. Она может позволить себе свести и поссорить жену Достоевского и подругу Маяковского, но не может солгать в главном: поэты и юродивые смотрят на мир другими глазами и замечают то, чего не хотят видеть «нормальные» люди…

Во второй части книги представлен цикл рассказов о поэтах-самоубийцах и поэтах, загубленных обществом. Условные «Поэт В.», «Поэтесса С.» или «Поэт Ч.» имеют реальных прототипов. При желании их можно узнать, но намного интереснее и важнее разобраться в конфликте поэта со средой и самим собой…

---

И достает из галифе сначала одну бутылку, потом – вторую, за ней третью. Галифе такие вместительные, что в них и пол-ящика можно принести. Продегустировали коньячок, Шаумян и спрашивает:

«Извините, пожалуйста, но с какой стати вы обещали Азизбекову поэму про Карабах?»

«Я только подумать обещал», – чуть ли не оправдывается Лермонтов, одурманенный изысканным коньяком и неожиданной вежливостью.

«А тут и думать нечего, – это уже Петросян подключается. – Если бы вам турки такое заказали или англичане? Вы бы стали думать? Не стали бы. И здесь не следует. Мы не просим вас оду переводить. Мы вам добра желаем. Если вы ее переведете, Сталин вас незаметненько из школьной программы уберет и спустя какое-то время заявит, что перевод сделал сам. Мы не просим вас писать в поэме, что Карабах был древней армянской землей. Вы просто обмолвитесь, что Карабах никогда не был азербайджанским», – выговорил и снова коньячку налил.

Ну, разве можно таким вежливым людям грубо отказать? И Лермонтов обещал подумать.

Поэт думает, а двадцать шесть бакинских комиссаров ждут. Один Микоян ждать не хочет. Обида спать не дает. Попробуй усни, если тебя ножнами прилюдно отшлепали. Каждая пострадавшая клеточка организма требует мщения. Пошел он в библиотеку, взял поэму про опричника Кирибеевича и отнес этот исторический документ в местное ЧК. А там на данный момент работал Лаврентий Павлович Берия. Микоян бросает поэму на стол и предлагает ознакомиться с гнусным пасквилем. Берия сначала не понял, но Микоян пояснил:

«Под опричником Кирибеевичем он вывел чекиста и приписал ему болезненную страсть к чужим женам. Если товарищи прочитают – могут извращенно истолковать…»

И Берия задумался. И придумал, потому как человек был очень даже неглупый.

Кроме основной работы в ЧК, он еще и в белой контрразведке немного подрабатывал на случай поражения революции. Связь держал через офицера по фамилии Мартынов. Ему-то он и предложил заработать медаль за спасение поручика Лермонтова из комиссарского плена. Мартынов был страшно честолюбив и достаточно смел. Но смелости для этой операции не потребовалось, ему даже понервничать не довелось. Часовых Берия убрал без его помощи. Герою оставалось зайти в незапертый каземат, донести до коня пьяного Лермонтова и под покровом темноты доскакать до ущелья, где их поджидал эскадрон гусар летучих.

Как Берия спланировал, так и получилось.

Офицерское собрание по этому поводу устроило лихой пир. Ночь кутили, а наутро Лаврентий Павлович возьми да шепни Мартынову, что Лермонтов в благодарность за все хорошее обозвал спасителя своего жидовской мордой. Мартынов аж побелел от такой неблагодарности и – в крик:

«С какой стати?»

А Берия простачком прикидывается: не знаю, мол, наверное, потому что отчество Соломонович.

«Русский я!» – кричит Мартынов.

Берия и не спорит.

«Конечно, ты русский, и я грузин, это Лермонтов непонятно кто», – говорит, а сам как бы в рассеянности пистолетом поигрывает.

А пьяного только направь. Мартынов хватанул стакан – и секундантов к Лермонтову.

Кто попал в поэта – похмельный Мартынов или снайпер, которого Берия за груду камней посадил, – для истории не имеет значения. А для Мартынова – трагедия. Это теперь приноровились, угробят поэта и ничего… поживают, улыбаются журналистам, о чести рассуждают, особо наглые и сами в жертвенные одежды рядятся, тоже, мол, от режима пострадали, и попробуй напомни такому о его былых подвигах, мало того что не покраснеет, так ведь еще и заступников свора сбежится. В те времена такие клейменые по пляжам не разгуливали, стеснялись. Спился офицерик, так и не вспомнив, из-за чего однополчанина на дуэль вызвал.

Одно слово двух человек убило.

Берия умел стравливать людей и следы заметать умел. Концы не в воду, а в кровь прятал. Унюхал, что кто-то из комиссаров заподозрил его в связи с белой контрразведкой, и не мешкая придумал для комиссаров экспедицию, которая по нелепой случайности напоролась на засаду, и все двадцать шесть оказались в английском плену. И только спустя много лет выяснилось, что Берия, так же как и Бухарин, был английским шпионом.

Но речь не о шпионе, а о Поэте.

МОРАЛЬ

Во-первых – если бы Лермонтов сделал перевод этой оды, сейчас бы о нем не говорили, потому как поэт, выполняющий заказы политиков, умирает вместе с политиками.

Во-вторых – поэт обязан быть национальным, но упаси его Бог связываться с националистами – используют и погубят.

В-третьих – спасти поэта может только женщина.

Теперь поговорим о славе.

Сталинская премия

Трудно медицинскому работнику получить государственную квартиру, но не труднее, чем писателю – Сталинскую премию. Эта очередь по сравнению с вашей и длиннее, и запутаннее. Честно выстаивать никакой жизни не хватит. Литературную премию обыкновенными хлопотами не выхлопочешь, ее не заслужить, а выслужить надо, не только верность идеалам доказать, но и верность идеологам.

Про Герцена ты, конечно, не слышал. Но я тебя заверяю, что это человек с большими заслугами перед советской властью. Мужчина непьющий, в очередь на премию еще до революции записался. В России надо жить долго, и он дожил до премии. Но не получил. Худсовет проголосовал единогласно, а товарищ Сталин не утвердил. Кто-то капнул ему, что Герцен издал за границей запрещенный на родине журнал «Колокол» и, хуже того, сожительствовал с женой своего товарища Огарева, внучкой царского генерала. Худсовет узнал о резолюции товарища Сталина и срочно выехал полным составом в добровольную творческую командировку на строительство Беломорско-Балтийского канала. Поездка оказалась плодотворной. Членам особого отдела худсовета совершенно случайно попали в руки документы о политических связях Герцена в Лондоне и Париже. Досье привез местный оленевод, были у него в тайнике материалы и на Шульгина с Буниным, но передать их оленевод не успел, потому что заблудился в тундре и пропал вместе с портфелем. Худсовет дал телеграмму в Москву, и ему разрешили прервать командировку. Все обошлось малой кровью.

А премию в этой суматохе получил Демьян Бедный.

Присуждение многих удивило, и по салонам сразу же загуляла сплетенка, будто бы вредный Демьян и подпортил биографию Герцену. В каждой сплетне есть доля истины, но очень маленькая доля. Не один Демьян метил в лауреаты. Соискателей тьма, и каждый мнит себя самым достойным, каждый надеется… Значит, и капнуть мог каждый. И жена каждого могла капнуть. И любовницы многочисленные – могли. Любовницы, между прочим, самые заинтересованные лица, они уверены, что вся настоящая поэзия принадлежит им. И они во многом правы. Но не во всем.

Это заявляет седьмая жена Есенина.

Поэзию создают четыре силы.

Первая – любовницы, они вдохновляют поэтов.

Вторая – неверные жены, они провоцируют на стихи.

Третья – верные жены, они заботятся о поэтах.

Четвертая – толпа, она воздвигает поэтам памятники и разрушает их.

Запомни это, санитар, но учти, что вторая сила и третья действуют поочередно.

Теперь вернемся к Бедному Демьяну.

Вышел он из Кремля с полным бумажником премиальных, с документом в кармане и медалью на груди. Поймал лихача и без лишних остановок – в кафе поэтов, гасить надменные улыбки. Угодливых улыбок тоже хватало, даже с избытком. Мелкие поэтики на тротуар высыпали для встречи титулованной персоны. Кафе переполнено, но администраторы свое дело знают – столик для почетного гостя зарезервирован рядом с зеркалом, чтобы лауреат не бегал ежеминутно в туалет любоваться значком отличия на лацкане.

Бедный не успел шампанским отсалютовать, а к нему уже две пташки подсели: одна – поклонница Безыменского, а вторая – критика Ермилова любовница. Обе в кожаных куртках и в кожаных галифе – последний писк комсомольской моды. У одной голос писклявый, у второй басище, а в лицо заглядывают с одинаковой готовностью. Мужчине с его внешностью можно бы и растаять под их лучезарными взглядами, но Демьян ведь не просто мужчина, он себя еще и поэтом считал. Себя – настоящим, а Безыменского – не очень. Так что отбивать женщину у слабого не было смысла, славы это не прибавит. А с Ермиловым вообще лучше не связываться – удовольствия сомнительные, а неприятности гарантированные. Выпил залпом три бокала, оглядел зал и ни одной достойной гетеры не узрел. А торжество без женщины даже для политика не торжество.

И как вы думаете – куда он отправился? Не знаете? А могли бы, между прочим, и догадаться. Пора бы уже привыкать думать самостоятельно. Не первый урок слушаете.

Отправился он к самой Анне Снегиной.

Лихач в пригород ехать не хотел, кочевряжился, но Демьян умел объезжать лихачей. Подкатили с колокольцами и с песнями к самому крыльцу.

Встал он перед красавицей во всю свою ширь – грудь колесом, а на груди знак лауреата с портретом товарища Сталина.