Ярослав Гжендович - Ночной Странник

• Название: Ночной Странник
• Автор: Ярослав Гжендович
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-102084-2

Два года назад на планете Мидгард пропала исследовательская группа землян из восьми человек. Теперь новая экспедиция посылает за ними спасателя, цель которого найти выживших или идентифицировать тела погибших, а также уничтожить все следы возможного контакта аборигенов с землянами. На Мидгарде существует местная человекоподобная цивилизация, застывшая в раннем Средневековье и чем-то напоминающая Скандинавию эпохи викингов. Здесь отказывает любая электроника, ломается любая продвинутая техника, но спасатель, или как прозовут его местные, Ночной Странник, изменен на биологическом уровне, он быстрее и сильнее любого жителя Мидгарда. Только ни земляне, ни сам Странник еще не знают, что сходство этого мира с Землей обманчиво, что здесь водятся настоящие чудовища, и спасателю, а заодно и обитателям планеты, придется столкнуться с подлинным ужасом и безумием, которые не поддаются рациональному объяснению.

---

Это не дикий конь. Кто-то обрезал ему рога – коротко; может, не настолько, как это сделал бы я, но все же. На боку виден выжженный знак: круг, прорезанный вертикальной линией, похожей на греческую фиту. У меня нет времени исследовать полянку или задумываться, откуда та взялась. Нынче важнее конь. Если уж судьба, бог или местные божки дают мне в руки сокровище, я не намерен его упускать.

Все время я ласково приговариваю: по-хорватски, по-польски, по-фински и языком Побережья. Он прядет ушами и слабо порыкивает, но не позволяет мне подойти. Меня учил индеец. Дэнни Три Пера. Заклинатель коней из Вайоминга. Учил терпению и умению вкрасться в доверие к зверю, пониманию сложной психики стадного животного.

Животного с Земли. Кроме того, у Дэнни было время. Много времени. Океан времени. Он мог позволить себе терпение. А у меня времени нет.

Мы кружим по полянке. Я не знаю, как долго. Тут необходимо терпение.

Мне необходима помощь.

* * *

Он мог быть уверен в броске. Цифрал вырисовал в его поле зрения картинку траектории, по которой полетит петля, в зависимости от положения руки и напряжения мышц. Просвечивающая кривая плавала вверх-вниз, порой накладывалась на конскую шею, а порой уходила в сторону.

Драккайнен сконцентрировался, веревка со свистом кружила у него над головой. Конь мотнул по-собачьи головой и ощерился.

Но, похоже, решил просто сбежать из круга. Вуко двинулся боком, чтобы перекрыть ему дорогу к реке и тракту.

– Хороший конек… Очень, очень хороший конек, – бормотал он, решительно и ласково попеременно. Решил, что больше нечего ждать, и бросил. Лассо свистнуло в воздухе, как змея. Конь прижал уши и рванул внезапной, панической рысью прямо на Странника.

Рывок едва не вырвал ему запястье. Что хуже, сотрясение отдалось еще и в щиколотке, Драккайнен упал на землю. Животное, перепуганно визжа, поволокло его по мокрой, покрытой тающим инеем траве, стараясь, похоже, добраться до дороги, а это означало бы, что Вуко придется волочиться по камням и скалам.

Он подтянулся на веревке, насколько сумел, после чего ослабил ее, стараясь выбросить ноги вперед. Рывок поставил его на ноги, но через миг он снова упал на живот.

Спасло лишь то, что придушенный скакун решил приостановиться на миг, встать дыбом, а потом встряхнуться и ослабить петлю.

– Плохой конь! Очень плохой конь, непозитивный! Нехороший конь! – крикнул Драккайнен, выплевывая траву. – То есть не конь даже, а этот… северный олень какой-то… или лань… черт тебя знает, плохой олень! Очень плохая верховая животинка не разбери какой породы! Плохой окапи! Жуткий жираф!

Обвязал веревку вокруг ствола и сел, чтобы проверить щиколотку. Первый этап был пройден.

Скакун рвал аркан, дергался, вставал на дыбы и вообще всеми доступными способами показывал, что ситуация ему не по сердцу, а поведение Драккайнена он считает отвратительным и потому крепко обижен.

Пока это не имело никакого значения.

Вуко приготовил все необходимое, неспешно и методично разложив упряжь в траве: узду, седло с уложенными кверху подпругами, короткий чепрак.

«Надо подходить медленно и спокойно, – объяснял Три Пера. – Животное не должно видеть, что ты боишься. Это самое важное».

Сначала нужно подойти. С широко раскинутыми руками, чтобы показаться как можно более крупным и занять как можно больше места. Медленно, но уверенно. И все время говорить.

Успокаивающим тоном.

Конек снова стал рваться на привязи и дергаться. Звуки, которые он при этом издавал, больше напоминали рык верблюда и визг свиньи.

Нужно говорить. Ласково и терпеливо.

Если идешь – должен подойти. Нельзя отступать. Если протянул руку – должен дотронуться. Должен показать, кто здесь главный. Именно в этот миг все решается – раз и навсегда. Животное не может получить ни мгновения преимущества. Потеряешь лицо один раз – и все. Окажешься существом подчиненным, навсегда. Но не дергай и не бей. Это плохой метод.

Он протянул ладонь к большой голове. Конь дернулся, дико завращал глазами и предостерегающе клацнул зубами, а потом попытался встать на дыбы, но натянутый аркан не позволил ему этого сделать.

Драккайнен моментально уклонился от клацающих челюстей, а потом дотронулся до шеи конька. Для животного такая ласка должна была стать успокаивающей.

Вуко погладил большую голову сбоку, прекрасно понимая, что успеет отскочить перед любой атакой.

Один из индейских секретов – ласково подуть коню в ноздри. В стаде это знак проявления симпатии. Пробуждает ощущение дружбы и доверия.

В совершенно другом мире, с совершенно другим зверем.

Он не заметил, дало ли это хоть какой-то результат. По крайней мере его не ударили.

А теперь – вкусняшка. Решил проверить, сумеет ли выступить в этой роли сухарик.

Когда подходил во второй раз, конь дергался уже меньше, поворачивался боком, ворчал и тряс головой, но бить копытом не пытался.

– Хороший конь, хорошая коняшка… Хороший, хороший зверик, – ему казалось, что еще миг-другой – и он охрипнет. Болтал безостановочно уже добрый час.

Сухарь был очень внимательно обнюхан, а потом исчез с хрупаньем в огромных челюстях, куда бо́льших, чем у обычных коней, – как в мельничьих жерновах.

– Ладно, – сказал Драккайнен. – Теперь зерно. Вообще-то мне это не нравится, но так должно быть, и мы это уже прошли. Нет выхода, дорогой. Я-то, скажем прямо, мало понимаю в объездке антилоп, да и ковбой из меня почти никакой. Я прошел курс, и только, но вообще не был ни любимчиком Три Пера, ни наделенным особыми талантами.

Он открыл тайничок в кожаных закоулках переметной сумы, нашел шприц и три зерна, запаянных в металлических ампулках.

– Это не будет больно, – уверил искоса глядящего скакуна, раскрывая шприц и раскручивая ампулку. – Я сам прошел через подобное и до сих пор жив.

Зерно плавало в сосудике, как склизкий зеленоватый головастик. Драккайнен сунул туда шприц и принялся накачивать воздух мерными движениями поршня.

– Будь у нас больше времени, – объяснял, – будь я лучшим говорящим-с-лошадьми, или, по крайней мере, знай я лучше твою биологию вместо общей, небрежной и неточной ерундистики, которая у нас есть… Ну у нас-то все так, как оно есть.

Он вздохнул и подошел к жеребцу, пряча поблескивающий шприц в руке.

– Чувствую себя ужасно, – уверил животинку, левой рукой поглаживая ее башку, а потом – горбатый черный хребет носа.

Конь заурчал, и звучало это на удивление приязненно. Драккайнен вздохнул и поднял вторую руку, уверенным движением сунул животному кончик шприца в ноздрю и нажал поршень.

Конь издал ужасный визг и встал на дыбы, а потом резко дернулся, натягивая веревку. Драккайнен отскочил, избегая мощного удара в голову, а потом перекатился по траве. Лассо врезалось в шею животного, и конь, вместо того чтобы реветь, захрипел. Его глаза вылезали из орбит, на морде выступила пена. Не в силах к нему подойти, чтобы снять петлю, Вуко вынул нож и обрезал веревку у ствола дерева. Конь рванулся, словно ракета, брыкаясь попеременно то передними, то задними ногами, перескочил через низкий кустарник и погнал галопом в лес.

Драккайнен спрятал нож.

Вот же я сукин сын, подумал с удивлением. Чувствую себя так, словно зарезал дельфина.

Он повернулся и остолбенел. На его сумах хозяйничала огромная, размером с гуся, черная птаха с огромной башкой и мощным, как острие чекана, клювом.

– Да этого быть не может! – рявкнул Драккайнен, преисполненный внезапным возмущением. – Пошла прочь!

Птица склонила голову, поглядывая на Драккайнена, блеснула белым веком, после чего хамским и хриплым тоном, но совершенно отчетливо повторила:

– Пошла прочь!

Разворошила клювом рассыпанные вещи и нашла кусок сухой колбасы, который тотчас же проглотила, не обращая внимания ни на крики, ни на дикий галоп Странника. Драккайнен бежал через поляну, выкрикивая самые худшие финские ругательства, но, припадая на больную ногу, не имел шанса. Птица клюнула большую кучу его вещей, что выглядело так, как если бы по ней рубанули киркой. Когда подняла голову, в ее клюве виднелась маленькая, поблескивающая металлом трубочка.

Зерно.

– Нет! – орал Драккайнен. – Сейчас же выплюнь!

Птица ударила широкими крыльями и взлетела над поляной. Не слишком быстро.

– Да чтоб тебя разорвало! – орал разведчик. – Да чтоб ты лосю в аду отсасывал, проклятущий урод!

Но ворон уже взлетел высоко над деревьями.

– Да каркни ты триумфально, сукин сын! – кричал ему вслед Драккайнен. – Каркни и вырони это! Чтоб ты им подавился, урод.

Осмотрел оставшиеся вещи. Котелок был продырявлен и, что еще хуже, вместилище последнего зерна было помято. Ругаясь, он отложил шприц и пособирал остальные вещи, а потом принялся монтировать лук.

– Никогда больше, никогда! – процедил, стыкуя обе дуги и насаживая систему блоков.

Если птица проглотит сосуд целиком, то не должно бы ничего произойти. Из-за глупой птахи человеку теперь придется убивать воронов десятками, а потом их потрошить. Занятие на годы. Разве что тварь украсит зерном свое гнездо, как это делают сороки. Безнадежно.