Алсари - Атлантида священная (из действительности доисторических времен)

• Название: Атлантида священная (из действительности доисторических времен)
• Автор: Алсари
• Жанр: Русское современное

В центре сюжета – великие атланты, управляющие Землей и удерживающие ее в равновесии. Им противостоят враждебные сущности, стремящиеся низвергнуть мир в хаос и тьму. Баланс сил зыбок и неустойчив, выдержит ли он на этот раз? Сложнейшее переплетение помыслов, стремлений и озарений множества героев уведет далеко за границы материального мира и позволит прикоснуться к Красоте, Истине, вечной юности, раскроет секреты управления энергией эфирной сферы – Великой Творящей Силы. Для широкого круга читателей.

---

Да, советник Азрула пользовался энергией других. Во всех остальных случаях это носило спонтанный характер, – он снимал излишки ее со всех, кто их имел. Но никто не мог сравниться по чистоте и силе излучения с его дочерью! Он верил, что действует не во вред своей обожаемой и ненаглядной красавице-дочке: она-то уж, в отличие от него самого, имела доступ к неиссякаемому Источнику… Однако сегодня Азрула пришел сюда не только за этим. Накануне он имел не очень приятный разговор со своим будущим сватом, отцом жениха. И тот, хоть и улыбаясь и заискивая (по своей родовой неприятной привычке), но сделал уважаемому и бесценному советнику прозрачный намек о том, что пора бы и завершить намеченное свадебкой. Дело, мол, протянулось уже сверх всяких сроков, и, если он-де, Азрула, гнушается ими, то можно ведь и разойтись мирненько. Невест вокруг много…

Вечером, вспоминая этот разговор, Азрула сам себе удивлялся: грозный для всех, он не терпел никакого умаления собственного достоинства. А тут – что значит интерес не личный, а во исполнение воли владеющей им богини! – ему даже в голову не пришло поставить на место этого выскочку, отца торгаша, как бы он сам себя ни называл. Надо – и все тут. Надо не ему, советнику Азруле, но матери Уни, и этим все сказано. Объединение кланов должно совершиться, символизируя этим будущее мировое владычество его самого, Азрулы! Племя Туров очень сильно, и все более распространяется по земле. С его помощью он охватит своим влиянием все беспредельные территории, открывающиеся для жизни с таянием вековечных ледников, там, на Востоке.

Что перед этим величием всего лишь одна судьба, хотя бы это и была судьба его единственной дочери! Азрула был полон решимости перешагнуть через все преграды.

Наконец он оставил руку Хитро, которую крепко сжимал на протяжении всего времени, пока разглядывал ее. Сев на высокий резной стул, как раз напротив дочери, он нетерпеливо прочистил горло, звук этот должен был дать понять ей, что отец желает с ней говорить.

Но Хитро, как это было ни странно, не открывала глаз. Отец застал ее за считыванием утренних новостей – информации, регулярно передаваемой в пространство специальным Агентством, собирающим ее, как пчелы мед, с общего ментального поля. Хитро старалась не пропускать этих известий, инстинктивно тренируя свой пространственный приемник мыслей. Она знала, что большинство атлантов с готовностью восприняли новое изобретение: знаки, запечатлеваемые на какойлибо поверхности, и, в сущности, повторявшие то, что можно было при некотором упражнении восстановить в себе многим – чтение мыслей в пространстве. Но сама не желала прибегать к этому нововведению, предпочитая оставаться одной из немногих, причастных к первоисточнику.

Новости… Сегодня не было ничего интересного. И, главное – ничего о царе Родаме. Это было очень странно: царь, божественная личность, – и вдруг как в воду канул! Никто ничего не знает о нем. Даже отец, который обязан быть в курсе всего происходящего именно с царем, – и он молчит. Скорее всего, не знает, в чем дело, – определила Хитро сразу, как только обратилась к нему с этим вопросом. Ее пространственные поиски также ни к чему не привели: облик Родама был закрыт от нее, как и ото всех на Земле, ярко-голубым пятном, сверкающим редкими золотистыми искрами, – знак того, что царь жив, и беспокоиться о нем не надо. Однако беспокойство у Хитро было.

Не открывая глаз, она увидала отца, теперь уже сидящего перед ней. Надо было отрешиться от своего состояния, но странная истома одолела ее. Она знала, что отец спешит, и была благодарна ему за то, что он не слишком торопит ее с «пробуждением». Уже не раз Хитро замечала за собой эти необычные приступы слабости, хотя и не связывала их с посещением отца. Но сегодня она вдруг ощутила, что именно от отца исходит какой-то тягостный напор, лишающий ее сил и самого желания действовать.

Подозревать отца в чем бы то ни было она не имела права, таков был непререкаемый закон. Она и не подозревала. Ей просто захотелось вдруг посмотреть на него под другим углом зрения, как на постороннего: все ли в порядке с его энергетикой, не вкралась ли какая чуждая сила, затемнившая, не дай Единый, какой-либо из внутренних каналов или хотя бы точку. Обычно в таких случаях все сводилось к направленному излучению с ее стороны, и гармония восстанавливалась. Но необходимо было одно условие: согласие на это самого возможного пациента. Ибо взгляд со стороны на внутреннюю сущность другого означат самовольное вмешательство в состояние этой сущности, подвластной лишь самой себе, своей свободной воле. Это грозило тяжкими карами, и прежде всего – ответным ударом, действующим автоматически.

Хитро удалось превозмочь себя, свое апатичное состояние, когда не было желания даже пальцем пошевелить. Усилие было сделано, и – о ужас!

Хитро невольно открыла глаза, стараясь высмотреть на плотном, видимом теле отца то, что открылось ее ясновидению в его эфирной оболочке. Однако перед нею сидел, несколько скованно улыбаясь, именно ее отец, всеми почитаемый советник Азрула, в безупречной тоге и даже с лавровым венком на голове, долженствующим отгонять низменные силы. Хитро очень хотелось перепроверить свое открытие, но для этого надо было бы снова закрыть глаза или, по крайней мере, отрешиться от земной видимости. Однако Азрула не позволил ей уйти в себя:

– Дочка, дочка! Не слишком ли много времени и сил ты уделяешь миру иному? Не забывай, что мы живем на земле, и что наша задача – улучшать именно земную жизнь своим присутствием на ней. Ты же, я смотрю, постоянно витаешь где-то в облаках, отдавая им все свои силы…

– О нет, дорогой отец! Дело как раз в обратном: я начала отчего-то терять силы, как ты правильно заметил, но теряю я их здесь, на земле. И, обращаясь в «те» сферы, – Хитро слегка приподняла кисть руки – я прямо-таки возрождаюсь. Слава Единому, который дает мне эту возможность!

– Ты меня обеспокоила, дочь моя. Может быть, обратимся к жрецам? – видя, что Хитро отрицательно мотнула головой, он примирительно добавил:

– Не хочешь, – не надо. Не знаю, право слово, откуда у тебя эта нелюбовь к жрецам…

– Отвращение, – это было бы вернее сказать.

– Ты меня пугаешь. Как же ты собираешься вести себя на брачной церемонии? А ведь здесь, как и во многом другом, без жрецов не обойдешься!

– Ну, это еще далеко, отец. Успеем поговорить и об этом.

Азрула поднялся и, сложив руки за спиной, прошел к окну. Отчего-то ему стал непереносим пристальный взгляд дочери, как бы растворявший все его тайные покровы. Стараясь избежать его, он начал не спеша прохаживаться по большому круглому покою Хитро, занимавшему верхушку угловой башни, разглядывая то вид из какого-либо окна (их здесь было четыре, по числу сторон света видимого аспекта Земли), то драгоценную безделушку, коих его дочь была любительница. Решительный настрой, с которым он явился сюда, к его сожалению, значительно сник, и советник всеми силами старался восстановить его в себе, опасаясь потерять влияние на дочь. Тщательно избегая встречи с ее взглядом, поворачиваясь к ней то спиной, то боком – лишь бы не открывать наиболее уязвимую лицевую сторону, – он начал самую трудную часть разговора:

– Нет, моя дочь, срок настал.

Он почувствовал, что она напряглась, но упорно продолжал, как бы огромным катком уминая под себя все проявления любви и жалости к этому, единственно близкому, созданию.

– Ты дала слово. Более того, за него, твое слово, поручился я своей властью и самой жизнью. Но вот я вижу, что ты не думаешь его исполнять.

Молчание Хитро было непонятным. Азрула. повернув к солнцу чашу из светлого изумруда, делал вид, что пытается прочесть какие-то значки, вырезанные на ее изножии, и вслушивался в тишину, пытаясь уловить хотя бы дыхание дочери. Наконец он не выдержал:

– Отвечай же! – он постарался сказать это как можно тверже, но голос его сорвался.

Наконец тихие слова прошелестели, но Азрула не понял, были ли они сказаны, или же, давно ожидаемые, явились в его сознании сами собой:

– Ты прав, я не буду женой Гана.

Изумрудная чаша, с силой припечатанная советником к металлическому треножнику, на котором было ее место, дала трещину от низа доверху. Он не обратил на это внимания, хотя какой-то край его сознания отметил плохое предзнаменование, пытаясь овладеть собой. Сейчас это было главным, ибо духовная сила Хитро превосходила его собственную, это не было для него новостью, и выстоять перед ней, не поддаться ее обволакивающему влиянию, а затем и пересилить, было задачей не из легких. Он теснил сопротивление дочери всей своей мощью, почерпнутой недавно из глубин ее же существа, но его напряжение вылилось в глухую ярость, вместо желаемого и необходимого сейчас равновесия.

– Ты понимаешь, что говоришь? – с угрозой спросил он.

Но Хитро быта уже вне досягаемости для него. После того, как ей удалось взглянуть на сокрытую глубоко под многочисленными внешними личинами истинную сущность своего отца, за что она не забыла послать мысленную благодарность невидимым покровителям, ей оставалось вести с ним только тонкую двойную игру. Одной ей это было бы не под силу, но ведь она была не одна!..